Командир Красной Армии
Шрифт:
Сделали общее фото на фоне штаба армии, и отправили обратно. Так что нам утвердили штаты дивизиона, пообещали ускорить поступления техники вооружения и пополнения.
Единственно, что мне не понравилось в штабе армии так это заметная нервозность.
К вечеру этого же дня четвертного июля, когда мы часа три как вернулись с награждения и поздравили своих подчиненных, прошел тревожный слух, что фронт рухнул и мы снова в кольце. Но как бы то ни было, дивизион и ближайшие части продолжали находиться на своих позициях, ожидая приказа на прорыв из колечка. За прошедших потом два дня приказа мы так и не дождались. Некоторые части начали потихоньку сниматься и никому не сообщая стали уходить в сторону удаляющегося фронта. При этом бросая технику и вооружение. У Филиппова так пропало три батальона из разных частей, а так же несколько тыловых подразделений. Только мои бойцы имею крепкую
— … так что на данный момент ситуацию мы не контролируем. Шестая армия Музыченко разрезана пополам, большая часть войск оказалась в окружении, малая спешно отходит, пытаясь создать новую линию оборону. Не известно, что стало со штабом шестой армии. По данным авиаразведки в селе где он располагался идут уличные бои, — закрыв папку закончил на этом свой доклад начальник Генштаба и заместитель наркома обороны СССР генерал армии Жуков.
— Что делается для стабилизации Юго-Западного фронта? — спросил Сталин.
— Нам известны места ударов танковых групп противника. На этих направлениях создаются мощные артиллерийские опорные пункты. Развал Юго-Западного фронта произошел из-за того что часть дивизий не успела занять свои позиции, в результате чего немцы свободно переправившись и к обеду третьего июля нарастив группировку ударила по подходящим дивизиям шестой армии смяв их и вырвавшись на оперативный простор. Тут мы этого постараемся не допустить. Товарищ Сталин, прошу вас выделить два полка ВГК и две противотанковые бригады из резерва Ставки для усиления артиллерийских группировок Юго-Западного фронта.
— Хорошо, товарищ Жуков, вы получите резервы. Однако я попрошу лично вылететь в Киев и помочь товарищу Кирпоносу со стабилизацией фронта. Вылетите завтра, а пока все свободны.
Сталин дождался, когда из кабинета войдут два десятка старшего начсостава РККА и Флота, после чего посмотрел на оставшегося после незаметного вышедшим командирам знака Лаврентия Павловича Берию.
— Докладывайте, что у нас есть нового по Оракулу.
Прочистив горло, Берия поправил несколько листов пред собой и сидя начал доклад:
— Наша группа осназа под командованием капитана Омельченко, как я вам уже докладывал, была благополучно сброшена в районе Ровно двадцать девятого июня. В течение семи дней они встретили более сорока больших и малых групп отходящих к фронту разбитых частей. При опросе на шестой день им попался заряжающий противотанковой батареи красноармеец Петлюра, которой командовал лейтенант Петров. Данные и словесный портрет совпадают, Петлюра опознал своего командира как попутчика нашего Оракула. К сожалению при опросе красноармейца выяснилось что лейтенант Петров погиб на КП батареи, когда на окоп наехал танк противника и начал крутиться вминая всех кто там был в землю. После боя выжило шесть артиллеристов, при отступлении и ночном бое через шоссе они потерялись друг с другом и подтвердить слова Петлюры никто не может. Капитан Омельченко имея новые данные продолжил поиски. Есть новые сведенья. Час назад была получена шифрованная радиограмма. Вот она, — протянул было лист бумаги Берия, но Сталин махнул трубкой оставаясь стоять у окна.
— Зачитайте сами. Лучше своими словами.
— Если своими словами, товарищ Сталин, то сегодня днем наша разведгруппа наткнулась на остатки разгромленного сто третьего стрелково полка, пережидающего день укрывшись от немецких патрулей в одном из оврагов. При опросе, знает или помнит ли кто лейтенанта-артиллериста Петрова, ехавшего на поезде Москва-Ровно выяснилось, что командир полка майор Стрельников не только помнит этого Петрова, которого легко опознал по словесному портрету, более того, он ехал с ним в одном купе. Теперь мы знаем всех, кто находился в купе на момент движения поезда от Киевского вокзала Москвы, до Ровно. Это вышесказанный: майор Стрельников. Вторым был старший политрук Вячеслав Запольский, корреспондент армейской газеты «Звезда». Третий, лейтенант-артиллерист Сергей Петров. Четвертого майор Стрельников описал очень подробно, так как хорошо его помнил, несмотря на контузию и ранения обеих ног. Судя по его описанию — это и есть наш Оракул. Словесный портрет совпадает с тем, что мы выдали капитану Омельченко. Стрельников его тоже опознал. Данные по Оракулу такие. Лейтенант-запаса Виталий Фролов, отчество Стрельников не помнил. Командир взвода ПВО-ПТО. При опросе Стрельникова и выжившего
начальника штаба полка капитана Ветрова, выяснилось, что они встречались с Фроловым утром двадцать третьего июня на дороге Ровно-Броды когда двигались в сторону УРов. В момент движения по дороге на колонну полка был совершен налет авиации противника. Полк не имел зенитных средств защиты, но им неожиданно помогли. Стоявшая на перекрестке батарея ПВО-ПТО открыла огонь и сбила один штурмовик. Когда Стрельников с командованием полка направился к зенитчикам чтобы отблагодарить их, то неожиданно встретился с Фроловым, который и командовал этой батареей. Представился он лейтенантом Фроловым, командиром третьей батареи отдельного зенитного дивизиона входившего в оборону Ровно. Перед совещанием мне собрали материалы, особо информации об этом дивизионе нет, только известно, что он сформирован двадцать второго июня и прекратил существование после сдачи Ровно. Капитан Омельченко продолжает поиски, только теперь уже лейтенанта Фролова или его выживших батарейцев. Предположительно получившая известность «Методичка Фролова» возможно написана Оракулом, распространяться она начала именно с Юго-Западного фронта. Это все.Сталин продолжал молчать, разглядывая ночной пейзаж за окном, о чем-то размышляя.
— Как ви сказали его зовут?
— Виталий Фролов, отчества нет.
— Я думаю, его зовут Виталий Михайловичем Фроловым. Ви читали сегодняшнюю газету о представленных к правительственной награде?
Подойдя к столу Сталин отложил несколько листов газет и найдя нужную, бегло просмотрел один из столбиков, чему-то улыбнулся в усы и протянул газету Берии.
Тот быстро нашел знакомую фамилию, прочтя большой очерк о действиях отдельного зенитного дивизиона под командованием старшего лейтенанта Фролова, он поднял изумленные глаза и неверующе спросил:
— Оракул представлен к Золотой Звезде Героя и следующему званию?!
— Думается мне, что представление будет подписано. Действия дивизиона действительно удивительны на фоне отступления, товарищ Берия. Политбюро Ставки решило осветить все действия сперва батареи, а потом и дивизиона с момента его создания. Стране нужны герои.
— Но по предположению моего зама этот Фролов воспользовался документами одного из убитых командиров, и я склонен считать, что он прав, товарищ Сталин. Мы провели расследование действий немецких прихвостней. Было обнаружено до десяти тел в форме командиров Красной Армии, но без документов.
— Возможно это и так. Завтра к вечеру я хочу знать все об этом Фролове, а так же где он находиться. При выяснении его местопребывания немедленно доставить Оракула в Москву. Это пока все. Держи меня в курсе своих действий, Лаврентий.
— Хорошо, товарищ Сталин.
В это же время раздался стук в дверь и после разрешения заглянул Поскребышев.
— Товарищу Сталин, к товарищу наркому курьер.
— Я просил подготовить мне материалы по Фролову и если будут какие срочные новости доставить их сюда, — пояснил нарком.
— Пропустите, — велел Сталин секретарю.
Вошедший курьез в звании капитана НКВД, чётко отдал честь и протянул Берии запечатанный пакет. Расписавшись, нарком отправил курьера обратно и вскрыл конверт. Быстро прочитав присланные бумаги, он выругался по-грузински.
— Получено известие, что дивизион Фролова находиться в кольце и уже в глубоком тылу немецких войск. Дивизион входил в состав тридцать седьмого стрелового корпуса шестой армии Музыченко. А там сейчас каша.
— Перенаправьте капитана Омельченко в квадрат, где на момент прорыва немцев стояла часть Оракула, пусть там осмотрит все. Если Фролов не дурак, а он так о себе думать не давал, то вывернется, — Сталин на секунду задумался. — Оракула не задерживать. Думаю, будет проще если его вызвать в Кремль на награждение Золотой Звездой Героя. А тут уже можно и присмотреться к нему. Его дивизион вывести на переформирование и пополнение в глубокий тыл.
— Есть, товарищ Сталин. Разрешите идти?
— Идите.
Собрав все документы Берия вышел, оставив тяжело задумавшегося Сталина у стола.
— Ну что скажешь? — спросил начальник штаба дивизии, принявший командование после гибели полковника Филиппова, от артиллерийского налета.
— Технику бросать не буду, ей тут не пройти, — нахмурившись, ответил я.
— Послушай, лейтенант. По-другому не пробиться, они на всех высотках поставили станковые пулеметы и минометы, не прорвешься все перекрыли, только если по руслу реки вниз, а там уже вырвемся и, пользуясь ночной темнотой разобьемся мелкими группами и прорываемся к фронту. Слух прошел, что он всего на сто километров откатился, в районе Житомира немцев остановили. Даже вроде как потеснили.