Командировка в ад

Несвицкий добавил бы сербское «брэ», но поскольку разнос устроил по-немецки, использовал казарменное ругательство. Извинился перед фройлян, когда германская парочка вылетела из кабинета, словно пробка из бутылки шампанского.

— Но ты же не думаешь так на самом деле? — не сдержалась Милица. — Устроить эпидемию у немцев?

— Естественно, нет, — пожал плечами Николай. — Подавляющему большинству берлинцев, я уверен, глубоко плевать и на превосходство их «высшей расы», и на политику кайзера. Живут себе и живут, убивать их не за что. Но этому индюку надо было дать знать — вы здесь ничто, поэтому собирайте манатки — и дуйте в обратный путь.

Лица присутствующих разгладились. Демарш доктора, едва не причисленного к лику святых, показался высокопланинской элите несколько чрезмерным.

— В полной изоляции мы долго не протянем, — реалистично заметил банкир. — Мы неплохо обеспечены продуктами, но людям нужно и другое.

— На изоляцию мы обречены, пока летают зараженные комарихи, — ответил ему полицейский. — А не от того, что наш спаситель послал берлинскую рожу на половой орган. Вот прямо сейчас меня волнует иное. Друже Микола, парочка, которую ты отшил, похожа на обычных медицинских чинуш. А четверо других — волчары. Служба безопасности, спецназ, кто-то точно из них. Тебе нужна охрана.

— Со мной постоянно двое.

— Мало! Зайди в околоток. У меня запасены бронежилеты от тех веселых парней, что сидят у хорватских товарищей. Кроме того, будем следить за передвижениями фрицев. Завтра попытаюсь их выставить вон.

Обер-лейтенант Франц Зейдлих обладал неплохой зрительной памятью. Когда к центральной больнице бановины проследовал невзрачный усатый тип, благодаря шайкаче на голове сливающийся с местными, в голове словно щелкнуло невидимое реле. Этот деятель, перед которым местные снимали шапки и отвешивали поясные поклоны, определенно мелькал в каких-то сводках. Убрать бы головной убор и темные очки…

Отправив пару человек на разведку обстановки — в полицейский околоток, к лейтеру и в хорватскую роту, Зейдлих забрался обратно в вэн и извлек из сумки новейшую цифровую камеру. Прикрутил подходящий объектив. За такой аппарат любой репортер отдал бы душу дьяволу.

Примерно минут через сорок из стеклянных дверей больнички выскочил Розенберг, злющий до истерики, за ним плелся второй медик. Не обращая внимания на машины, оба направились к ближайшей кафане, наверно — опрокинуть по рюмке ракии. Лекарство от стресса, полученного в больничке, требовалось берлинцам немедленно. Значит, план А провалился с треском и без бюрократической волокиты, поэтому запускается план Б — силовой.

— Герр обер-лейтенант! Они зашли в кафану «У Цили», даже не посмотрели на вывеску. А Розенберг — такой юдофоб… А, шайзе! — ефрейтор Шольц смачно хлопнул себя по шее.

— Репеллентом мазался? — спросил Зейдлих.

— Да, герр обер-лейтенант. Все равно жалят, жидки кусачие…

Зейдлих командовал четверкой ликвидаторов. Сам обладал снайперской подготовкой, работая в паре с Шольцем, вторая двойка также могла вести снайперский огонь, при необходимости — разведывать, прикрывать. В их навыки входил и ближний бой, включая ножевой, и голыми руками (а также обутыми ногами), использование ядов и любого другого незаметного оружия. Обе пары уже имели боевой счет, правда, в небоевых условиях. Формально здесь еще сохранялся мир. Но поскольку местные недоноски, используя внезапность, перебили и пленили отряд их ближайших коллег из разведывательного реферата, обстановка не располагала к расслаблению.

Тем временем пара немецких врачей вывалилась из кафаны, Розенберг погрозил кулаком закрытой двери. Любоваться на них Зейдлих не стал, заметив группу людей в холле больницы. Он быстро заработал затвором, пока еще не винтовки, а только фотокамеры. Высокие и массивные сербы загораживали усатого, самую VIP-овую персону в этом стаде, но вроде удалось…

В кормовой части минивэна, где окна укрыты занавесками, обер-лейтенант подключил фотоаппарат к ноутбуку, скачал самый удачный снимок. Затем открыл базу с наиболее опасными преступниками в розыске, раздел зарубежных врагов, их не так уж много, лишь десятки… В яблочко!

Николай Михайлович Несвицкий, до тридцати лет, точный возраст и место рождения не установлены. Гражданин Нововаряжской республики. Князь Варяжской империи. Обладатель орденов… Тут немецкий офицер тихо присвистнул. Если бы ему самому удалось заполучить равноценные награды Рейха, впору самому выдвигаться на пост Министра обороны. А вот, интересное: особые навыки и успешно проведенные операции.

Если бы Несвицкий увидел это досье, то удивился бы, какой неисчислимый ущерб принес германской империи. В одиночку. Рыцари спецопераций списали на нововаряжского волхва не только срыв акции с атомной боеголовкой, но и еще полдюжины благополучно проваленных дел. Казалось бы, все спецслужбы Рейха должны денно и нощно рыть копытами землю, лишь бы достать врага нации — хоть из-под земли. Но командующие ими генералы прекрасно знали силу приписок и вранья. Кроме того, если убрать Несвицкого, чем оправдать следующее фиаско?

Единственное в ноутбуке приличное фото фигуранта запечатлело князя на каком-то приеме под руку с супругой Мариной, эффектной молодой дамой. Малость уставший от полового воздержания за время поездки, Зейдлих прикинул: он бы точно не захотел надолго отрываться от столь сексуальной унтерменши. Будущей вдовы.

Сомнений не осталось. Стоит вернуться к КПП, где имеется устойчивая связь, и доложить в Берлин, что Несвицкий обнаружен, бригадный генерал немедленно прикажет: связать и привезти! А поскольку у Зейдлиха лишь четыре штыка, что явно мало, так как за Несвицким ходит целый табун сербов, на подмогу примчится добрая рота во главе с гауптманом или даже целым майором. Им же достанутся и почести. Плевать на грипп и прочие издержки. Обер-лейтенанту, выследившему врага, отвалится лишь устная благодарность. В лучшем случае.

Пока действует приказ — выяснить причину необъяснимых событий в Високи Планины и эту причину устранить, Зейдлих выполнит его дословно. Победителей не судят. Обычно — награждают.

— Шольц! Садись за руль. Нужно выехать за город и спрятать машину.

Тот повиновался без слов. Белобрысый детина почти двухметрового роста с очень низким лбом, ну точно — истинный ариец, ефрейтор привык таскаться за номером первым по лесам и прочей зеленке, навьючив на себя львиную долю имущества снайперской пары. Зейдлих, мужчина помельче, с худой крысиной мордочкой, никогда не передоверял второму номеру только свою винтовку, тщательно пристрелянную, обмотанную одеялом и уложенную в кофр. Он бы, наверно, мог стать чемпионом Рейха во многих стрелковых номинациях, но предпочитал стрелять исключительно по двуногим мишеням. Призы в этом спорте непубличные.

Вечером, спустя сутки после короткого, но весьма скандального обсуждения ситуации, начальник полиции приехал к Благоевичам. Там было людно. В обширной беседке сидели и работали челюстями, кроме главного волхва, пятеро членов его команды, Милош и мальчик Миха. Ольга, радуясь возможности угодить стольким гостям, метала на стол новые блюда, Богдану тоже показала на скамью — присоединяйся.

Полицейский сел и стянул фуражку с лысеющей головы.

— О чем говорили, о чем примолкли?

— От тебя нет секретов, брате, — ответил за всех Николай. — Мы связались по рации с Варягией, сообщили о приезде немцев и о том, чем завершился с ними разговор. Нам ответили. Очень важный человек, призвавший нас сюда, настаивает уезжать скорее. Этот хлыщ Розенберг — наверняка не последняя ласточка. У меня с кайзеровскими военными есть незакрытые счеты, они при случае напомнят.

— Серьезные счеты?

— Да, Богдан. Перебитые коммандос около БиоМеда — просто мелочь по сравнению с прошлыми.