Командировка в ад
Шрифт:
— Что ты здесь делаешь, тварь? — холодно спросил Бклоу.
— Чистокровный гелл, надо же? — квакнула Стейс, бока ее раздулись, натянув кожу, в которой рельефно отпечатался циклирующий по внутренностям метровой длины желудок.
Защелкала активизируемая система живучести батискафа, сигнализируя о том, что люди внутри вот-вот погибнут. Счет шел уже на секунды. Бклоу рванулся к рубильнику, но протогел только этого и ждал, выплюнув наружу свой желудок. Соединенный с тварью толстой кишкой, тот шмякнулся рядом с геллом и тотчас разверзся по всей длине. На гелла хлынул поток едкой кислоты, заменяющей протогелу желудочный сок и переваривающий любую органику, вплоть до костей.
Гелл увернулся, выдав локальное темпоральное ускорение в интервале два к миллиону. Режущее сияние
Мошонкин кричал, что в дыхательную трубку лезут мерзкие черви.
— Дайте сюда! — стал вырывать трубку Закатов. — Это ты специально так говоришь, чтоб дышать одному. Владимир Петрович, не верьте ему!
Он что есть силы потянул трубку к себе, из нее не замедлил вывалиться белесый длинный отросток. Упав профессору на сорочку, червь истерично задергался, стремясь заползти за ворот. Мошонкин поймал его и смачно раздавил о крышку саркофага. Закатов поморщился от вульгарного жеста.
Завыла сирена, указывая на разгерметизацию салона. Окутывающее батискаф сияние вдруг втянулось внутрь, и люди сделались похожи на богов. Они светились, а вокруг голов появились нимбы.
После этого свет всосался внутрь дыхательной трубки, и нестерпимо запахло горелым. Безо всякой паузы саркофаг перешел в темпоральный интервал один к ста тысячам. Но то, что для геллов игрушка, людям оказалось не под силу, и сознание покинуло их.
Бклоу стоял над опустевшим саркофагом. Люди исчезли, хотя должны были остаться здесь, мертвые, набитые гельминтами под завязку. У него оставался единственный выход: догнать их на Пирсе. Он вставил недостающую мнемосхему, протестировал системы и лег внутрь. На крышку тотчас с влажным шлепком запрыгнула Стася. Бклоу издевательски улыбнулся ей и послал мыслекоманду на старт. Сознание он не потерял, смакуя момент, когда могучие силы дифракции размалывали гелоида на части.
Батискаф стоял в зале с белыми стенами без окон, размеры которого затруднял оценить нейтральный цвет. Картазаев выбрался первым, за ним его спутники. Зал оказался не настолько стерилен, как показалось на первый взгляд. Шероховатый пол испещряли пыльные следы. Виднелись глубокие борозды в местах, где к порталу подтаскивали тяжелые грузы. Понятно, оборудование грузили, аппаратуру для клиник Мозгера. Проблема выхода из зала-приемника решилась сама собой: когда они подошли к стене вплотную, длинная щель бесшумно рассекла ее снизу до верху и расширилась до трехметровой ширины. Геллы никого не опасались. Вернее будет сказано, они не ждали, что земляне воспользуются обратным билетом.
— Нас не ждали, а мы приперлись! — подытожил Мошонкин. — Владимир Петрович, разрешите, я оружие поищу с целью нанесения как можно большего урона врагу.
— Отставить! Держаться всем вместе, выдвигаемся! — Картазаев командовал властным тоном, редко им применяемым, не часто приходилось приказы отдавать, все-таки он был одиночка. Случалось, на задание выходила рота специально приготовленных разведчиков-диверсантов, а возвращаться приходилось ему одному. Тьфу-тьфу. Хоть профессор тот еще диверсант.
За открывшейся стеной засады не было. Там вообще не было ни души. Люди вышли на улицу, вымощенную шероховатым материалом, похожим на пластик, но с прочностью металла. Ширина улицы достигала всего нескольких шагов, по бокам впритык друг к другу возвышались дома: без окон, но с многочисленными колоннами, арками, пандусами. Ажурные козырьки свисали до середины улицы. И все белого цвета, как в резекторской. Люди безрезультатно попытались открыть хотя бы одну дверь. Похоже, постройки имели чисто декоративный характер, представляя глухую нескончаемую стену. Лишь в одном месте ее разрывала изящная арка. Перпендикулярно ответвлялся переулок, гораздо более запущенный, нежели основная улица. Покрытие потрескалось и перекосилось. На нем появились продавленные ямы. В метрах полста начиналась настоящая разруха. За кучами мусора неизвестного
происхождения торчали голые стволы: короткие и черные. Природа. Картазаев решил отложить исследование участка на потом и дойти по основной улице до конца, на ней хоть были следы. Здесь шли. Закатов высказался против.— Надо разведывать объекты по мере их обнаружения и пройти проулок. Он может пригодиться при вынужденном отходе, — привел он свои аргументы.
— Стратег! — съязвил Мошонкин.
Через триста метров попалось второе ответвление в ту же сторону что и первое, но в остальном полная противоположность. Мусор разгребли к стенам домов, деревья вырублены и уложены в поленницу, довольно высокую, занимающую почти всю ширину улицы и оставляющую узкий проход.
— Видите, здесь ходили! — Закатов указал на щель. — Нас приглашают. Мы должны пойти, товарищ полковник. Вы что, боитесь? Пусть Василий первым пойдет!
— Сейчас! — взорвался тот. — Ты сам первым не хочешь? Не хочешь, заставим! Если с тобой что случится, прославишься, и про тебя в газете напишут.
Картазаев остановил готовую вспыхнуть перепалку и сказал, что первым будет он. Когда шел, у него возникло чувство, что дорожное полотно слегка мягчит, словно под ним пустота. Узкий проход тоже навеивал подозрения — идеальное место для ловушки. Оттуда шел неприятный запах, то ли тления, то ли гниения. В общем, распада. Картазаев оглянулся. Верный Мошонкин замер рядом, зато профессор маячил вдалеке, ни на шаг не отступив от основной улицы, и в глазах у него была полная решимость удрать при первой же опасности.
Если б Картазаев не знал профессора как облупленного, он бы возмутился, а так лишь вздохнул и полез в проход. Пробираться было гораздо труднее, чем казалось с первого взгляда: на разной высоте торчали обрубки стволов, цепляя за одежду. Неожиданно в оставленном проулке вместе со вспышкой фиолетового цвета материализовался батискаф. Крышка с сожалеющим вздохом откинулась, и наружу выскользнул Бклоу, крича:
— Назад! Немедленно назад!
Профессор панически вторил ему, слов было не разобрать, потому что он сразу бросился наутек. Картазаев попятился, зацепился за корягу, потерял равновесие и повис ногами кверху. Он бы сам аккуратно выбрался, если бы Мошонкин, втиснувшись в проход, буквально не выдрал его наружу со всей своей деревенской силы. Часть штанов полковника осталась на коряге. Он хотел выговорить напарнику, но, столкнувшись с округлившимися глазами Бклоу, понял, что его дело даже не десятое, а сто десятое. Гелл делал энергичные жесты, чтобы они не шумели и убирались вон. Втроем они выскочили на основную улицу. Профессор успел удалиться метров на сто, где и залег, словно ожидая бомбового удара. Переждав возможную атаку и не дождавшись ничего экстраординарного, Закатов вернулся. Гелл пояснил:
— Прошу прощение за опоздание. Очень неудобное тело, и рефлексы часто не понятны. Я пробовал женское тело, но оно еще неудобнее. Дополнительный балласт торчит и сверху и снизу.
— А в мужском только снизу! — подхватил Мошонкин.
— И то не всегда, — грустно заметил Закатов.
Все вместе они напоминали компанию допившихся до зеленых чертиков приятелей.
— Вы кто? — спросил Картазаев напрямую.
Бклоу приосанился и высокопарно представился:
— Я чистокровный гелл, урожденный на планете Гелла. Меня зовут варлог Бклоу. Варлог — титул, равноценный вашему барону. Я был командиром первого десанта на вашу планету. Поняв всю ошибочность плана Мозгера, я отошел от дел и в меру своих сил пытался помешать, но проиграл. "Гелион" уже в пути.
— Где находится "Гелион"? — спросил Картазаев.
Барон указал в направлении продолжения улицы.
— Если не возражаете, мы бы хотели взглянуть, — осторожно сказал Картазаев.
Барон не возражал, только пояснил, что надо забрать батискаф.
— Тяжелый, наверное, как комод, нам не поднять и вчетвером, — засомневался Мошонкин.
— Ерунда. Я участвовал в проектировании, так что мне знакомо устройство гравипривода, — махнул рукой барон.
— Кстати, вы почему меня остановили? — спросил Картазаев, видя, что гелл не решается войти в проулок.