Командировка

– Нет уже долларов, – с печалью в голосе произнесла Надежда Петровна. – Женечка их нашел…

– Отобрали бы…

– Отец попытался. Да Женечка сломал ему руку.

– А вас он, ваш Женечка, за что?..

– Хотела не дать вещички… Ивана Григорьевича. А Женечка их на барахолку…

– Когда ж он успел?

– Долго ли выкрасть?

Что это были за вещички, о них Иван Григорьевич никогда не упоминал. «Вряд ли что ценное»… – заключил Вася.

– Что ж он продал?

– Сумку… бритву… носочки…

Уже уходя от Забудских, Вася сообщил, в какой больнице лежит их квартирант. У больного двухсторонние воспаление легких, и если сегодня вечером, в худшем случае, ночью не достать лекарство (в долг уже давно медики никому не отпускают), придется Григорьевичу заказывать гроб.

Отчаявшись, Вася ринулся в «Экотерру», к своему шефу. Достучался. Открыли. Вломился в покои.

– Джери, выручай деда! Вот список лекарств. Найди. Только сегодня.

– Среди ночи? – удивился американец.

– Выручай! Не то дед сыграет в ящик.

Джери стоял посреди холла в ночной пижаме. Он еще не видел своего шофера в таком возбуждении: на митинг убежал и то был спокойней. Рядом торчал верзила-телохранитель, бывший омоновец Степан Журба. Он впустил Васю, потому что знал его. Знал он и врача Коваля, тот лечил его дочку, когда ее искусала собака.

– Все уже спят, – сказал Джери. – Утром позвоню в консульство…

– Звони сейчас, – настаивал Вася.

Джери усмехнулся: «Вот тебе и недочеловек!»

– Хорошо. Но с утра у нас выезд…

– О чем речь, пан начальник! Буду как огурчик. – Видя, что пан уже скоро согласится, Вася дружелюбно скороговоркой: – А дед, вы заметили, как он вас блюдет? Чтоб вы были живы и здоровы…

– Хорошо, – мягко повторил Джери.

Он звонил, и по тональности его голоса Вася понял: где-то там, в областном центре, в каком-то консульстве, есть нужное лекарство. Но консульство не рядом, не в Прикордонном. А дорога… как привык Вася выражаться: «Едешь, как по соплям». Утром была такая же, и он отказался ехать за двести километров, а до областного центра – дальше.

– Берите «джип». Но машину вернете в полной сохранности, – распорядился Джери.

– Само собой, – обрадовался Вася.

– Пан Джери, – вклинился в разговор Журба. – Одного его отпускать нельзя.

– Ненадежный?

– Надежный. Но как ночью без охраны? На первом же километре перестренут. Днем за любым транспортом охотятся, а тут, понимаете, «джип».

Вася понял, куда гнул Степан, подтвердил опасение:

– Оно, конечно, народ сердитый. У иного еще и паспорта нет, по малолетству, а он уже бандит. Но мы тоже не пальцем деланы.

Убеждать начальника долго не пришлось, да он и сам не однажды говаривал, что Украина скоро станет, как Чечня, бандитской республикой. «Джип» он предоставил охотно: если отнимут, будет о чем рассказывать дома, в далекой, спокойной Америке.

В областной центр отправились вдвоем: Вася и Степан. В эту ночь Джери рискнул остаться без личной охраны. Туда и обратно «джип» проскочил беспрепятственно. Всю дорогу автомат отдыхал на коленях у Степана. Занесенное снегом шоссе было пустынным. Даже гаишники и те попрятались. Так что грабителям не от кого было получать информацию. А «джип»… всякий уважающий себя грабитель о нем скажет: приличная добыча, тем паче, если она сама идет в руки.

В девять утра Вася вернулся в больницу. И каково же было его удивление, когда в палате, где лежал Иван Григорьевич, он застал майора Списа. Точно такая же упаковка, какую Вася привез с собой, лежала на тумбочке около больного.

– Опередили вы меня, Михаил Васильевич, – только и нашелся что сказать Вася.

– А, фирмач! – Это презрительное слово майор произнес по-доброму, с оттенком снисходительности. В городе многие работают в инофирмах. Обычно к этим гражданам горожане относятся с подозрением, так как те проходят тесты на лояльность. Для Васи американцы, видимо, сделали исключение: совок не меняет своих убеждений, как патриот не меняет родину.

Не удостоился презрительной клички и врач Коваль. Мало кто знал, что в «Экотерру» его устроил сам Славко Тарасович. По словам тетки, Ажипа не мог ему отказать: все-таки школьный товарищ, а школьных товарищей на склоне лет можно пересчитать по пальцам.

Вася держал в руках упаковку с ампулами, не зная, кому вручить. Хотелось отдать непосредственно больному. А больной с закрытыми глазами безучастно лежал под шерстяными одеялами: в палате было холодно, лицо его, как пересохший чернозем, серое, землистое. На бороде – тусклое серебро щетины.

– Как он?

– Все так же, – за майора ответила пожилая женщина в белом халате.

Вася узнал ее не сразу: да это же Анастасия Карповна, бессменный городской депутат! Ей он и вручил упаковку: от фирмы «Экотерра».

– Сколько отдали?

– Нисколько, – ответил Вася.

О долларах, которые сын Забудских украл и пропил, он говорить не стал: не стоило никого расстраивать, тем более, больного. Может быть, он не спит и все слышит. Вскоре явился главврач, смуглый, интеллигентного вида мужчина, страдающий одышкой. Он попросил всех удалиться, за исключением Анастасии Карповны.

– Голубушка, вы ему сейчас так нужны!

– Спасибо, Рувим Тулович.

О Васе словно забыли, и он поспешил в «Экотерру». После тяжелой бессонной ночи впереди была не менее тяжелая поездка в Никопольский район: американцы уже интересовались закрытым марганцевым рудником, служившим заводским полигоном для испытания броневой стали.

Логику американцев трудно было понять: на полигоне уже пять лет не гремели пушечные выстрелы – нечего было испытывать, так как завод не работал. Здесь остались полуразрушенные железобетонные плиты, на которых крепили броневую сталь, а в штольнях плескалась днепровская вода, коричневая от ржавчины. Так что интересоваться было нечем. Но американцы в упрямстве не уступают украинцам: видимо, в каждом из них есть примесь украинской крови.

Джери велел срочно готовиться к выезду. Впрочем, веление относилось к одному Васе. Аппаратура уже была погружена. Леня и Вилли были одеты по-зимнему: в меховых шапках, в дубленках, на ногах – высокие теплые ботинки, какие носят русские десантники.

В компании американцев Вася выглядел экзотично: в черной, как сажа, курточке на байковой подкладке, в клеенчатой кепчонке, из-под которой торчала красная тесемка, в резиновых сапогах.

Глядя на своего шофера, Джери сокрушенно качал головой: экипируй так американца – и он сляжет с воспалением легких. Васе – хоть бы что. Приходила на ум догадка: а не течет ли в нем хмельная половецкая кровь? Джери где-то вычитал, будучи слушателем военного колледжа, что американские индейцы берут свое родство от степных азиатов: вольнолюбивые до самопожертвования, презирают вероломство. В этих степях половцы под натиском пришельцев сравнительно быстро нашли себе смерть, за океаном их участь разделили индейцы. На их прародине наступила очередь исчезнуть их потомкам. Дело теперь за пришельцами.