Командор войны
Шрифт:
– Понятно, – протянул князь. – Но ты же понимаешь, что официально мы не можем ничего сделать. Строительство Аркана Желаний не более чем твои подозрения.
– Есть жертвы.
– Ты сумеешь доказать причастность к ним Богдана?
– Нет.
– Значит, и говорить не о чем.
Сантьяга помолчал.
– Если постараться, я смогу взять его на Престоле Силы во время принесения последней жертвы. Тогда его причастность к строительству запрещенного Аркана будет очевидной, и мы сможем его прижать.
– Ты будешь требовать его смерти?
– Мы имеем на это право, – пожал плечами комиссар.
– Имеем, –
Сантьяга задумался:
– Орден, безусловно, не захочет терять одного из лучших магов и постарается сгладить ситуацию.
– Верно, а учитывая наши прохладные отношения с Великим Домом Людь, зеленые наверняка не поддержат требование смерти командора.
– То есть мы сдадимся?
– Орден накажет Богдана, но не столь сурово. В конце концов речь идет о челах. Максимум, чего мы сможем добиться, – отлучение от гвардии, лишение титула командора войны, запрет на занятие магией.
– Они его вернут через год или два.
– Совершенно верно.
– А я намерен его убить, – жестко проронил Сантьяга.
– Почему? – немного удивленно поинтересовался князь. Обычно комиссар был более сдержан.
– Потому что я хочу выяснить, откуда командор узнал технологию Аркана.
На этот раз повелитель Темного Двора молчал гораздо дольше. Он тщательно обдумывал слова своего комиссара:
– Ле Ста сам все расскажет на следствии.
– А если нет? Вы же знаете, насколько упрямы чуды.
Пауза.
– Он мог вскрыть книгу запрещенных заклинаний.
– Орден ведет себя слишком безмятежно, они явно не в курсе происходящего, – покачал головой Сантьяга. – Вскрытие книги пахнет войной, и великий магистр не станет прикрывать рыцаря. Даже командора.
Снова небольшая пауза.
– Значит, ты думаешь, что Богдан узнал технологию Аркана Желаний не из книги запрещенных заклинаний?
Это было невозможно. Со времени подписания Китайгородской конвенции все сведения о технологиях запрещенных арканов были изъяты из архивов и помещены в специальные книги. За этим следили очень жестко, поэтому интерес Сантьяги был вполне оправдан.
– Я хочу выяснить, откуда командор ле Ста узнал технологию запрещенного заклинания, – повторил Сантьяга.
– Но при чем здесь его смерть?
Комиссар снова пристроился на краешке столешницы:
– Мне кажется, что Богдана подставляют. Слишком эта ситуация нереальна, я не верю, что она возникла случайно, сама по себе. Мне кажется, что кто-то хочет поиграть с нами и нам предлагают убить командора ле Ста.
– Это может оказаться гамбитом: нам отдают его, чтобы тут же перейти в нападение, – глухо произнес князь.
– Понимаю, – согласился Сантьяга, – но не вижу других шагов.
– Ты уже принял решение.
– Практически да. Я сделаю то, что от меня хотят, – убью Богдана ради того, чтобы игра продолжилась.
– Темный Двор могут обвинить в преследовании командора войны.
– Именно поэтому я хотел бы действовать как частное лицо.
– Ты все предусмотрел?
– Я старался.
– Считай себя в отпуске до конца недели. Что тебе нужно еще?
– Пусть кто-нибудь из советников даст упреждающее интервью в «Тиградком» насчет недопустимости употребления запрещенных заклинаний и нашего безукоризненного выполнения Китайгородской
конвенции. Надо подготовить общественное мнение к возможной напряженности.– Хорошо. Мы проведем кампанию в прессе.
– Я подключу к делу «ласвегасов» и наемников. – Сантьяга поправил галстук. – Не волнуйтесь, князь, Темный Двор останется в стороне.
Комиссар поднялся и сделал пару шагов куда-то в темноту кабинета, но короткий вопрос князя остановил его:
– Сантьяга, с какой целью ле Ста строит Аркан?
– Что?
– С какой целью командор войны строит Аркан Желаний? – повторил повелитель Темного Двора. – Чего он хочет?
– Я не думал об этом, – признался Сантьяга. – Да и мало ли может быть желаний у рыцаря?
– У командоров войны обычно мало нереализованных желаний.
– Мы желаем, следовательно, мы существуем. Всегда может появиться нечто такое, что недостижимо обычными способами.
– Мне кажется, это важно, – продолжил князь. – Что побудило Богдана пойти на преступление?
– А мне кажется, что это простое любопытство, – с легким раздражением буркнул Сантьяга. – Я не собираюсь позволить командору закончить Аркан, поэтому мне безразлично, для чего он ему нужен.
– Логично. – Теперь в голосе князя сквозил подлинный интерес. – А ты, Сантьяга, когда придумывал Аркан Желаний, о чем думал? О чем мечтал? Чего тебе не хватало?
Комиссар вернулся к креслу, склонился над князем и, холодно глядя в непроницаемую тень под низко надвинутым капюшоном, жестко ответил:
– Я хотел избавиться от вас внутри себя, князь. Ради этого я перевернул все архивы Тайного Города и придумал заклинание, исполняющее любое желание.
– И что? – язвительно осведомился повелитель Нави. – Не получилось?
– Получилось бы. Просто я не стал этого добиваться.
Их разделяли века, но они по-прежнему оставались одной личностью.
– Иди, Сантьяга, иди, – проворчал князь. – Только не приходи больше в светлых костюмах.
– Обещаю.
Москва, 2-я Брестская улица,
16 сентября, суббота, 10.30
Распределяя обязанности среди наемников, Кортес оставил себе самое сложное – поиск Богдана. У него не было ничего: ни образцов волос, слюны, крови или каких-либо других тканей, по которым можно было бы провести удаленный поиск и идентификацию с помощью магии, ни полного имени или сведений о том, чем занимается и за счет чего живет этот самый Богдан, а единственной информацией было описание, которое сумела дать Ольга. Для любого обитателя Тайного Города поиск мифического Богдана стал бы неразрешимой задачей, но у Кортеса было много друзей.
От Яблочкова до 2-й Брестской наемника подбросила Яна. Остановив свою ярко-красную «Ауди ТТ» у обочины, девушка поинтересовалась:
– Может, все-таки скажешь, чем вы занимались вчера?
Наемник улыбнулся и отрицательно покачал головой:
– Не сейчас. – Он поцеловал девушку, выбрался из машины, захлопнул за собой дверцу и, наклонившись к открытому окну, задал Яне вопрос, который мучил его всю дорогу: – С чего ты вдруг решила помочь этой девчонке?
Девушка улыбнулась:
– Сегодня у меня день рождения. Пусть праздник будет не только у меня.