Комбат в западне

«Добраться бы до „Янтарной комнаты“, договориться о системе расчета и уже потом с Бахрушиным и его людьми затеять заваруху».

Поэтому Борис Иванович особенно и не следил за Свиридовым. А зря. Тот сливал в высокие стаканы томатный сок, водку, делая это виртуозно. Ни один слой не перемешивался, содержимое стаканов оставалось полосатым, как бока зебры, с той только разницей, что зебра черно-белая, а коктейль получался прозрачно-белый и красный. Всего одной секунды Свиридову хватило для того, чтобы подсыпать в оба бокала по щепотке белого порошка, который тут же исчез в густом кроваво-красном томатном соке.

— Вот, пожалуйста, — Павел Свиридов установил стаканы с положенными в них соломинками на поднос и подошел к столу.

— Отрезвляющий коктейль, рекомендую.

— Отрезвляющий с водкой? — ухмыльнулся Комбат, протягивая руку, чтобы взять стакан.

Чурбаков представлял себе, что сейчас самый ответственный момент. Нельзя первому взять безопасный коктейль, иначе может возникнуть подозрение. Он сделал это одновременно с Рублевым. Подберезскому, как охраннику, предстояло воспользоваться тем, что оставалось на подносе.

Может, на какой-нибудь другой коктейль Комбат и Подберезский не купились бы. Но, наверное, у каждого взрослого с томатным соком связаны приятные воспоминания детства, а с водкой — более позднего возраста.

Рублев несколько неумело взял соломинку в пальцы и стал пить, передвигая ее внутри стакана, то заглатывая обжигающе — крепкую водку, то холодный солоноватый сок.

— Странное дело, — приговаривал Чурбаков, — водка, а трезвит. Идеальное сочетание.

— Может быть, — буркнул Комбат.

Он допил и глянул на часы. В его голове потихоньку созревал план.

— Ну что, Андрюша, пора спать. Завтра подъем в семь.

— Я смотрю, вы не меняете старых привычек, — вставил Чурбаков.

— Откуда вам знать какие у меня привычки были в прежние годы? — Борис Рублев поднялся из-за стола.

— Богатые люди не любят вставать рано, а вы, наверное, прежде чем разбогатеть, служили в армии?

— Было дело.

— И как, не тянет вернуться?

— Если бы там платили нормальные деньги, ни за что бы не ушел.

— Вот проблема сегодняшних дней, — Чурбаков внимательно следил за тем, как Подберезский допивает коктейль, — профессионалы в одном занимаются другим — не своим делом.

Бывший генерал-лейтенант умел на время забывать об истинной цели встречи и поэтому временами казался собеседнику неподдельно-искренним. Так произошло и с Рублевым.

«Да, ворюга, но что-то в нем хорошее есть. Генералы — особая порода, — подумал Рублев. — Только вот незадача, где провести грань между жестокостью и требовательностью, желанием хорошо жить и стяжательством?»

Он по-показному зевнул, потянулся и бросил Чурбакову:

— Значит, завтра в семь подъем.

— Отлично. Люблю когда люди спешат дела делать.

* * *

Номер и впрямь оказался хорошо обставленным, окно, затянутое сеткой от комаров, чуть приоткрыто.

Но несмотря на это в комнате было тепло, работал калорифер. Свежее белье, на кроватях расстелены полотенца, в ванной горел свет.

— Ты смотри, обо всем позаботился, — изумился Комбат, увидев, что на стеклянной полочке в ванной комнате лежат зубные щетки в упаковках и тюбики зубной пасты, такие маленькие, что их хватит почистить зубы раза три-четыре, не больше.

Комбат открутил на весь напор воду, переключил смеситель на душ. Шумело так, что расслышать друг друга можно было только приблизив головы.

— Слушай сюда, Андрюха. Ты узнал этого мужика?

— По-моему, да, это генерал-лейтенант Чурбаков.

Комбат приложил указательный палец к губам:

— Говори потише. Думаю, здесь микрофоны понатыканы. Ведь ему теперь важно каждый наш шаг отследить. Как считаешь, что надо делать?

— По-моему, все идет как надо.

— Я тоже так считаю, но представь себе, что испытывает сейчас Бахрушин. Наверное, на ушах стоит. Мы-то знаем где находимся и что с нами происходит, а он нет.

Знает только, что оба мы исчезли, а с кем, куда — загадка. Да еще Альтову ввалит за то, что нас упустил.

— — Нехорошо получилось, — согласился Подберезский, — но телефоны-то тут в пансионате все отключены.

— Должен быть рабочий, — уверенно сказал Комбат.

— Тут особо не полазишь, — прикинул Подберезский, — обязательно кто-нибудь из этих двоих охранников следом увяжется. Да наверное, и еще люди в здании есть.

— Я вот что тебе предлагаю: когда выйдем в номер, ни слова о деле. Попробуешь выбраться через окно.

Этаж второй, спуститься на землю и залезть потом назад можно. Дойдешь до ближайшего поселка и телефон там разыщешь. Позвонишь в Москву Бахрушину, сообщишь где мы и что происходит — в общих чертах. Только не говори о «Янтарной комнате» открыто, а намеками.

Леонид Васильевич мужик сообразительный, поймет.

Подберезский кивнул:

— Хорошо.

— Да смотри, поскорее возвращайся, а я тут если что за двоих отбоярюсь.

Рублев не выключал воду. Вместе они вышли в номер. Теперь разговаривать было небезопасно даже шепотом. Борис Иванович знал какие чувствительные микрофоны существуют на сегодняшний день и незачем зря выдавать свои планы.

Слава богу, рамы в этом пансионате были новые, петли не скрипели и фрамугу удалось открыть настежь.

Но вот сетка — мягкая, металлическая. Порвать такую не представляло особого труда, а вот то, что Подберезский выберется на улицу и потом вернется, следовало сохранять в тайне. И снова пригодился походный перочинный нож Комбата, который служил ему верой и правдой уже не первый год. Лучше всего для текущих целей подошла маленькая вилка на два зубчика. Ею Комбат аккуратно подцеплял шляпки обойных гвоздей, которыми прибивалась сетка, и вытаскивал их из рамы.

«Хорошо хоть стеклопакеты не догадались поставить или денег пожалели», — злорадствовал он в душе.

Вскоре гвоздей насобиралась целая пригоршня и часть сетки Комбат аккуратно заправил между двойными рамами. Во время этой операции он посматривал на улицу. Голые, без листьев деревья, лишь один дуб желтел в свете фонаря. Свет на окно не падал, так что вряд ли кто мог рассмотреть их приготовления.

— Андрюха, успеха! — одними губами произнес Комбат, напутствуя Подберезского.

Тот машинально проверил хорошо ли закреплен пистолет в кобуре и перебросил ноги на улицу.