Комбат. Остановить блицкриг! (сборник)

И еще густой, хоть ножом режь, запах.

Тяжелое, вызывающее тошноту амбре горелой человеческой плоти, перебивающее все остальные запахи: сгоревшего топлива, обуглившейся краски, превратившихся в холмики белого пепла резиновых бандажей опорных катков и автомобильных шин. И множество разбросанных вдоль обочин тел. Иногда целых, но чаще – в виде фрагментов, в которые превращали пытающихся спастись красноармейцев фугасные бомбы. Выживших не было: судя по всему, колонну накрыли на марше еще ранним утром. Уцелевшие ушли в лес, забрав с собой легкораненых, а тяжелые умерли от болевого шока или потери крови. Над обочинами вязко зудели вездесущие мухи, со всей округи слетевшиеся на этот пир смерти.

Война…

Остановив батальон, Кобрин оглядел столпившихся вокруг командира молчаливых бойцов. Стянул с головы фуражку и произнес глухим, неузнаваемым голосом:

– Смотрите. Запоминайте. На всю жизнь запоминайте. – Выждав несколько секунд, докончил: – Разойтись, осмотреть местность. Собрать боеприпасы, перевязочные пакеты и документы павших. Особенно документы. ЛОЗы [1] не трогать и не раскручивать, пусть с ними и похоронят. На все – десять минут. Выполнять.

1

ЛОЗ – личный опознавательный знак, попросту «смертный медальон». Закручивающийся бакелитовый футлярчик с бумажной анкетой-вкладкой (2 шт.) с личными данными бойца. В 1941 году были не у всех. А те, у кого имелись, зачастую их не заполняли из суеверия «заполнишь – точно погибнешь».

– Товарищ капитан, – к Сергею подошел командир одной из «тридцатьчетверок». – Комтанка сержант Захаров. Разрешите обратиться?

– Уже обратился, – буркнул тот. – Чего тебе, сержант?

– Наши это. – Танкист кивнул в сторону дороги. – Из 7-й дивизии, я на башне знак тактический разглядел. Непонятно только, отчего легкие танки вместе со средними одной колонной шли. Неужели и везде так?!

Конец ознакомительного фрагмента.