Комбо-Психо

КПД от неё был, честно говоря, не ахти какой. От силы процентов десять. И это в добавок к тому, что я “отвампирил” ублюдка не до смерти, поглотив от силы треть его жизненных резервов.

Однако что было бы, если бы таких вот “осушенных” будет десять? Или сто? Или тысяча? А если это всё будут маги? Потому что ману Техника тела Амат по идее тоже должна была поглощать, и едва ли не более охотно, чем жизненную силу.

С учётом всего этого я, фактически, стал энергетическим вампиром. Из-за одного-единственного заклинания. М-да, всё-таки SSS-ранг был чем-то совершенно особенным и было даже интересно, что произойдёт, когда я достигну восьмого круга маны и смогу впервые использовать Лемегетон Агура.

— Ты… ты… ты что сделал?.. — тихо, даже как-то жалобно, выдавил из себя уже готовый пристроиться к девушке насильник, отваливаясь назад и падая на пятую точку. Ноги, похоже, отказались его держать.

Второй оказался менее трусливым. Ему сил хватило на то, чтобы подорваться и броситься бежать. Далеко он, впрочем, не удрал — Телекинез скрутил ему ноги и человеческая грязь рухнула прямо в грязь дорожную, пропахав носом полуметровую борозду.

Отвечать на тупые вопросы я, естественно, не собирался. В два шага оказался перед ублюдком с полуспущенными штанами и, несмотря на его попытки отползти, положил ладонь ему на голову. Через несколько секунд содрогающееся в конвульсиях тело рухнуло навзничь, а я направился к третьему насильнику.

— Пожалуйста! — захныкал он, уже успевший перевернуться на спину и сесть. — Ну, не надо!..

На самом деле я и так собирался оставить его во вменяемом состоянии. Полученной от пары оборванцев энергии было далеко недостаточно, чтобы как-то значительно увеличить мои силы, так что мне нужна была наводка на более крупный крысятник. Желательно такой, в котором будут маги.

Но, когда я уже хотел присесть перед отбросом общества и начать задавать вопросы, сзади послышался отчаянный возглас.

Резко обернувшись, ожидая появления новых противников, я замер, осознав истинную причину крика девушки. Пока я на неё не смотрел, она успела встать на четвереньки, непонятно откуда достать нож и, подползя ко второму осушенному мной насильнику, с истеричным: “ХА!” — всадить ему лезвие прямо в грудь.

Боевая деваха, ничего не скажешь. Сделала то, что я делать не стал бы.

Правда, не потому, что как-то негативно относился к самой идее убийства. За пятнадцать лет жизни практически в аду, когда все вокруг, кроме может быть пары человек, были настроены против меня, я множество раз задумывался о том, чтобы прикончить кого-нибудь из своих обидчиков.

Не в контексте брошенного в сердцах: “Ублюдок, тебе не жить!” — нет, совсем нет. Это были холодные, жуткие, кровожадные помыслы. И останавливал меня в большинстве случаев не сам по себе общечеловеческий запрет на убийство, а то, что я бы не смог избежать наказания.

Поначалу мой разум, помнивший о земных нормах нравственности и морали, от таких мыслей оказывался едва ли не на краю разрушения. Однако человек — всё-таки существо с невероятной способностью к приспособлению. И после множества надрывов в этой плоскости я стал принимать идею убийства даже с лёгкостью.

Теперь я уже не видел ничего особо предосудительного в том, чтобы лишить другого человека жизни. Да и опыт Бафомета, не раз устраивавшего самый настоящий геноцид, не мог на меня не повлиять в той или иной мере.

Так что, например, тогда, в зале собраний Посохов, я не блефовал — я бы правда начал стрелять на поражение, если бы кто-то ко мне полез. Вопрос с допустимостью убийства был лишь в контексте ситуации.

И, определённо, троица ублюдков, попытавшаяся изнасиловать юную девушку, вполне заслуживала высшей меры наказания. Не хотел я их убивать потому, что банально брезговал. Мне на полном серьёзе казалось, что, если я прикончу их, пусть даже Телекинезом, от моих рук потом всю оставшуюся жизнь будет вонять грязью и гнилью.

А вот девушка, похоже, руки марать не стеснялась. Потому что после первого насильника она поползла ко второму — и простой кухонный ножичек по рукоять вошёл уже в него, на этот раз в горло. Ну, с другой стороны оно и понятно: претензии к этим ребятам у неё явно были куда большие, чем у меня.

За этим зрелищем я наблюдал без особых эмоций, скорее с любопытством. Троица в моих глазах даже людьми считаться могла с большой натяжкой, так что справедливое отмщение не вызывало ни отвращения, ни негодования.

Однако когда девушка, дождавшись, пока второй мужик испустит дух, будто какой-то терминатор начала ползти в сторону третьего, от которого мне всё ещё нужна была информация, мне уже пришлось вмешаться.

— Так-так, давай-ка остынем… — сделав пару шагов, я наклонился было, чтобы помочь девушке встать.

Но вместо какой-то положительной реакции едва не схлопотал тем же ножичком в икру. Благо у меня к таким вещам был стойкий иммунитет в виде всё того же Телекинеза, заморозившего оружие в сантиметра от моей штанины.

Принц из меня, похоже, такой себе получился.

— Остановись, — с некоторым раздражением проговорил я, выворачивая нож из судорожно сжатых девичьих пальцев и поднимая несостоявшуюся жертву изнасилования на ноги.

При этом, подняв её с земли, я больше не поддерживал её Телекинезом. Так что у неё явно было достаточно сил, чтобы стоять самостоятельно, и достаточно хладнокровия, чтобы не броситься тут же на меня или на третьего насильника.

И на этот раз, похоже, на меня всё-таки обратили внимание не в контексте мешающего мести столба. Деваха сфокусировала на мне взгляд и я на секунду удивился какой-то дикой, первобытной, плещущейся в нём ярости.

Она определённо была о-о-очень зла. И вообще ни разу не было похоже, что произошедшее стало для неё какой-то особенной душевной травмой. Что-то мне подсказывало, что даже без моего вмешательства, вне зависимости от исхода эта троица прожила бы не долго.

В голову пришла закономерная мысль.

Нож, лезвие которого было покрыто густым алым слоем, я взял в руку и поднял к её глазам. Она тут же попыталась выхватить своё оружие, несмотря на то, что хватать пришлось бы за лезвие и она сто процентов исполосовала бы себе пальцы. А когда у неё это не получилось, деваха натурально оскалилась на меня, как какая-нибудь дикая кошка.

— Отдай, это моё! — прошипела она, ещё больше подтверждая сходство с рысью или пумой.

— Отдам, не переживай, — улыбнулся я. — Нет привычки воровать. На пару вопросов только ответь.

Однако прежде чем я смог их задать, её взгляд упал на мои уши.

— Ты, что, эльф? — на её лице отразилась смесь удивления, отвращения и злости.

— Полуэльф, — тяжело вздохнул я. — Полуэльф, спасший тебе жизнь. Так что, будь добра, ответь сначала на МОИ вопросы, а потом задавай свои.

Несколько секунд она с недовольством буравила меня взглядом, но потом всё-таки кивнула.