Комедия положений

Акингинов был светлый татарский мальчишка, на голову выше всех, не визглявый, уравновешенный. Уже с первых классов он избегал разговаривать со мной, и мне казалось, что он молчит по причине невозможности изъясняться со мной на привычном ему кратком русском языке, чтобы что-нибудь непотребное не сорвалось с языка, Сергей на всякий случай молчал.

У Акингинова была сестра-близнец Лена.

Прихожу домой, полон дом мальчишек, визжат, ползают по полу и не замечают моего прихода. В кресле с куколкой на руках, поджав ноги подальше от мальчишек, тихо сидит Ленка, поднимает на меня глаза, выдает тихое здравствуйте. В это паре разнополых близнецов главным был брат, и Ленка всё раннее детство провела с мальчишками, причем она не играла в их игры, только присутствовала со своими куколками при этой возне.

А в другой паре, Аня и Юра Гудзенко, с которыми Сережка был в детском саду, ведущей была девочка, и я не раз видела, как ватага девчонок прыгает в классики и с ними тихий Юра, единственный из мальчишек двора, играет в эту игру.

На физкультуру в школе требовали тянучки - синие трикотажные панталоны. Я купила их когда Катя была в первом классе, это замечательное произведение нашей легкой промышленности.

Катя ходила на физкультуру редко, большей частью болела, и штаны сохранились. Когда Катерина добралась до четвертого класса, я хотела купить новые, побольше, а эти выбросить, но не тут-то было, синие тянучки большими, перехваченными резинками грудами, лежащими на полках в спортивных магазинах, теперь словно корова языком слизала. На работе мне популярно объяснили, что за ними надо отстоять очередь в "детском мире", хотя на пленуме или на съезде или черт его знает где, во всяком случае там, где наша руководящая задала направление, что производство товаров народного потребления должно превалировать над производством чугуна и стали и изделий из них (видимо, не вилки и ложки имелись в виду), тянучки не отметили как товар народного потребления, - и они исчезли.

Я вздохнула и купила дочери гольфы. Катя надевала тянучки, они ей были коротки, но не узки, а снизу дочь натягивала гольфы.

Так проходила она четвертый класс, и наступил пятый, когда и Сергей пошел в школу. Теперь их оказалось двое на одни штаны. Два занятия у них попадали на разные дни, и проблем не было, но два совпадали, вторым уроком физкультура была у Кати, а потом у Сергея.

Отбегав свое, Катя приносила брату штаны, и он надевал их. В общем, оказалась бесценная вещь, хотя стоила всего пять рублей.

Утро, я собираюсь на работу. Приехала свекровь, и я ухожу чуть пораньше, отдав последние указания. Уже в дверях останавливаюсь, и наблюдаю. Катя мечется по комнате, шарит в шкафу, выкидывает одежду на пол. Опаздывает и не может найти физкультурные штаны.

– Сережка, ты куда их положил?

Сергей, уже одетый, важно сидит с ранцем в руках и смотрит, как Катя ищет штаны, водит за ней глазами, надеется, что найдет.

– Чего сидишь, куда ты их девал?

Сергей молчит, хлопает ресницами, и как-то подозрительно тень от ресниц закрывает глаза, не видно, что в них.

Я смотрю наверх, не закинул ли Алешка штаны на полку для шляп. Нет, нету.

Свекровь сидит, наблюдает, как Катя перекапывает кучу одежды на полу, потом поворачивается к внуку:

– А, ты Сережа, не брал?

И опять возникает пауза.

Катя подходит и осматривает ранец брата, на всякий случай, не утаил ли он пропажу там.

В ранце только книжки и тетрадки.

И тут свекровь наклоняется и задирает брючину Сергея. Под ней вместо колготок синеют тянучки.

Я ухожу, слышу вопль Кати и увесистые шлепки.

За дело, думаю я, вот ведь дрянь, затаился, сестра мечется по квартире ищет, а он хоть бы мяукнул, что они на нем.

Вечером я беседую со своим маленьким партизаном:

– Ты почему надел штаны и молчал? Забыл, что они на тебе?

– Да... мне приходится раздеваться, а девочки дразнятся, что я в трусах.

И Сергей заплакал.

– Придется ехать в очередь, - с тоской подумала я, но не пришлось, во второй четверти расписание поменяли, и уроки перестали совпадать, а через год этих тянучек снова стало навалом во всех магазинах

Катя потеряла ручку, и ей не с чем идти в школу.

– Сережечкин, у тебя есть запасная ручка?
– спрашивает Катя брата.
– Дай, а то мне писать нечем.

Сережка уже уложил свой ранец и закрыл его. Он неохотно достает пенал, аккуратненько открывает его, там лежат три новенькие ручки, я им сразу по три покупала.

Сережка достает ручку, оглядывает её, достает другую, чуть поцарапанную.

– На.

Катя вместо спасибо вдруг разражается возмущенным воплем:

– Аа..., как же я ненавижу этих противных прилизанных чистеньких мальчиков, у которых всё всегда есть, всё у них припрятано.

Я тут же вспоминаю, что я тоже не любила таких мальчишек, и еще я думаю, что мой зануда муж в детстве, наверное, именно таким и был.

Но муж мужем, а за сына я заступаюсь

– Совесть имей, - выговариваю я дочери, - где бы ты сейчас была, если бы у Сережки не нашлось ручки?

Свои шариковые ручки Катя не только теряет, но и обгрызает. Жует, жует кончик, и потом оказывается, что в дыру проваливается стержень и писать невозможно. Я тоже грызла ручки, но они были деревянные, я догрызала их до металла и огрызком очень ловко писала, а тут эту пластмассовую изжеванную гадость приходится выбрасывать.

Сережа пошел в школу, умея читать и решать в уме задачки, по крайней мере, с двумя неизвестными, но писать он не умел совсем, не считая каракулей заглавными буквами, и тетрадки его представляли изумительное, незабываемое зрелище, особенно для слабонервных мамаш, к которым я, к счастью, не принадлежала.

Рассматривая разнообразные иероглифы, выведенные сыном в тетрадке за считанные секунды, я задумчиво спросила:

– А как ты думаешь, Сережа, ты хорошо учишься?

– Нет, - после небольшой паузы скромно ответил сын, - я не очень хорошо учусь ("не очень хорошо" было очевидным преувеличением).

– Откуда знаешь?
– не отставала я, - тебе учительница сказала?

– Да нет, я сам вижу, какие у меня крючки крючковатые.

Сережка захлопнул тетрадку, лишив меня возможности, замирая от восторга, созерцать его произведения и засунул её в портфель. Убрал с глаз моих на всякий случай, тревожно ему стало от моего внимания к его школьным успехам.

Навестила меня Иришка.

– Ну, Сережка, покажи мне свои тетрадки, похвастайся, как ты учишься, - попросила Ирка моего сынишку, устраиваясь поудобней на диване.

Сережа без всякого ломания или смущения достал свои тетради и принес ей на показ.

– Да..., - сказала Ирка, пролистав тетрадь до конца, - да..., Сережа, повезло тебе с родителями.

– И с учительницей тоже, - добавила я.
– Она первый год работает, а там класс 38 человек и мальчишек больше чем девочек, представляешь? Ей не до их почерка.

Потом устроили просмотр Катиных аккуратных девчоночьих тетрадок усидчивой пятиклассницы.

Разительная смена зрелища.

Сережка, прижавшись к Иркиному боку, внимательно рассматривал тетради сестры. Катя даже и не думала торжествовать, её преимущество перед младшим братом было слишком очевидным и подразумевалось изначально.