Комики мирового экрана

НА ПОМОЩЬ!

Публика ликовала. Французские рантье, богатеющие на русских займах, приказчики и коммивояжеры, армейские офицеры и чиновники всех ведомств буквально молились на Макса. Все казалось им достижимым, все доступным, надо лишь быть вот таким безукоризненно элегантным и невозмутимым.

Когда Макс в 1911 году серьезно заболел, Париж следил за его температурой, словно за курсом ценных бумаг на бирже. Похудевший и погрустневший, Макс нравился еще больше.

От фильма к фильму мастерство Макса Линдера растет. Он охотно, по многу раз повторяет комические ситуации, трюки, гримасы, но неизменно совершенствует их. Его мимика становится все сдержаннее, все тоньше. С природным чувством ритма и меры он распределяет смешные места по всему фильму, нагнетая их силу к финалу, искусно перемежая их паузами, титрами, информационными кадрами. После смешного трюка он как бы замирает, словно слушая с экрана реакцию зрительного зала. Будто дает зрителям отсмеяться. Он знает, что кино — не театр, и не стремится к словесным шуткам, к сценическим квипрокво. Он знает силу крупного плана и детали. Умеет улыбнуться одними глазами, выделить нужный предмет — кошелек, бутылку, платочек, цветок.

С клоунскими антре, с условностью пантомимы, с акробатическими номерами, так беззастенчиво эксплуатируемыми всеми другими комиками, Макс не рискует порвать совсем. Он тоже падает, убегает, пачкается. Но небрежно, изящно, слегка. И достигает смеха тем, что вводит эти трюки в повседневную бытовую обстановку. Он великолепно, до тонкостей знает быт горожан. Его маленькие ленты в конечном счете реалистичны: по ним можно изучать нравы предвоенной Франции.

Успех переходит границы. В Германии, в Испании, в России Макс олицетворяет идеального француза. Изящного, остроумного, непостоянного. Сладко замирают вдовы и гимназистки, невесты и даже благонамеренные супруги всех стран. И Макс отправляется в гастроли к своим зарубежным обожательницам.

В КОМПАНИИ МАКСА ЛИНДЕРА

В июле 1912 года он выступает в Берлине, где успевает снять четыре фильма. В сентябре вместе с балериной Наперковской он гастролирует в Барселоне, где вступает в бой с быком (настоящим, да, да, настоящим, а не с теленком, украшенным резиновыми рогами, как утверждали завистники!). Значит, Макс еще и герой! И его подвиг, увековеченный в фильме «Макс-тореадор», заставляет хохотать, ужасаться и даже падать в обмороки. Через год он едет в Россию. Санкт-петербургская публика выпрягает лошадей и тащит его экипаж от вокзала до гостиницы.

В КОМПАНИИ МАКСА ЛИНДЕРА

Когда разразилась война, Макс откликается и на это событие. Со своей новой партнершей прелестной Габи Морлей он выпускает комедии «Макс и сжимающая рука», «Макс и шпион», «Макс и сакс», а затем, как подобает мужчине, герою и патриоту, отправляется на фронт бить немцев, еще недавно предлагавших Патэ полумиллионную неустойку лишь бы заполучить на месяц неповторимого Макса! Но война не водевиль. Потрясший Францию слух о его гибели оказался ложным, Линдер был только контужен. В 1916 году он демобилизуется по непригодности и долго лечится в санатории «Шатель-Гюйон ».

В годы войны французская кинокомедия завяла. Пальма первенства перешла к американцам, к Маку Сеннету и его ученикам. К французскому опыту они добавили приемы газетных карикатур, комиксов, юмористических рассказов. Толстый Роско Арбекль (Фатти), прехорошенькая Мейбл Норман, кривой Бен Тюрпин, угрюмый и грубый Форд Стерлинг захватили мировой экран. А летом комики стали работать большими группами — бестолковая шумливая свора полицейских, стайка кокетливых полураздетых купальщиц. А потом появились подлинные звезды. Трогательно непобедимый Бастер Китон с трагическим, никогда не улыбающимся лицом, худой, вертлявый Гарольд Ллойд в огромных роговых очках, живой и кругленький, как ртутный шарик, Монти Бенкс... Но над всеми ними возвышался поистине великий комик века — маленький чаплиновский бродяжка Чарли, Шарло!

Когда Чаплин ушел из фирмы «Эссеней», директора покинутой фирмы не пожалели полутора миллионов, чтобы заменить его Максом Линдером. И, едва оправившись, Макс пересекает океан.

Привычно шумная встреча. Чаплин дарит ему свой портрет с надписью: «Максу, единственному, несравненному, моему учителю — от ученика». Репортеры умиляются. Голливудские заправилы готовятся окончательно американизировать и этого европейца, прибывшего на поклон Доллару. И Макс приступает к съемкам. Но вместо проектируемых двенадцати картин успевает сделать только три: «Макс едет в Америку», «Макс хочет развестись» и «Макс в такси». Испытанные ситуации и трюки приспособлены к американским пейзажам; учитывая опыт Сеннета, Макс движется энергичнее, комикует усиленнее. Но картины проваливаются одна за другой. Публика жестока к потускневшим знаменитостям. Ей подавай новых. Макс тяжело заболевает — и возвращается домой, поверженный и потрясенный. Он не рискует ехать в Париж. Тихий санаторий в Шамони лишь способствует унылым размышлениям о бренности славы.

Но Франция великодушна. Она по-матерински приголубливает артиста. Правда, плохие нынче времена. Довоенные знаменитости еле-еле оправдывают съемочные расходы. В газете «Пари-миди» критик Луи Деллюк презрительно отзывается о французских картинах, называя их «коммерсиальными»! хочет, чтобы кино состязалось с поэзией и живописью, ищет в фильмах «фотогению» и превозносит американские фильмы. Правда, Деллюк почтительно написал: «Макс Линдер — величайший человек французского кино. Я его обожаю. Именно он — и притом он один — раньше других добился простоты, необходимой кино... Если лет через десять начнут изучать его фильмы — все поразятся: как много в них заложено!»... Через десять лет... Стоит ли ждать? Нет, надо сейчас же устремиться в бой и все исправить!

И Макс вместе с юным Раймоном Бернаром, сыном известного драматурга Тристана Бернара, экранизирует его пьесу «В маленьком кафе». И французы награждают его аплодисментами. Им приятно вспомнить золотые довоенные времена. Ах, Макс, он почти не изменился! Он по-прежнему очарователен! Да, мы все были тогда лет на восемь-десять моложе... Но следующая комедия «Священный огонь» не вызвала такого энтузиазма.

В КОМПАНИИ МАКСА ЛИНДЕРА

И Макс сам, без контракта едет в Америку. Если давать бой, то только там, на территории торжествующих противников. И в течение 1921—1922 годов, независимо от фирм, на свой страх и риск он делает три полнометражных фильма. «Семь лет несчастий» привлекают к нему всеобщее внимание, «Будь моей женой» — неровный, менее уверенный, принимается тоже неплохо, а «Три пройдохи» признаются лучшим фильмом Линдера, пародией не менее поразительной, чем «Три эпохи» Бастера Китона, чем «Кармен» Чаплина. Вспомнив юность, Макс фехтовал не хуже Дугласа Фербенкса и уж был, конечно, гасконцем без техасского привкуса. Американки могли увидеть, наконец, какова она, французская галантность. Темп, ритм, трюки были изящны и ироничны. И только французы, пожалуй, могли оценить, что фехтующий мушкетер оставался все тем же милым фланером довоенных Елисейских полей, что шпага напоминала тросточку, а камзол с бурбонской лилией — визитку с бутоньеркой.

Да, это была вершина творчества Макса Линдера. Критики по обе стороны Атлантического океана ставили его наравне с Чаплином. Вот они стоят рядом на популярной фотографии. Оба отросточками, в котелках, с небрежной элегантностью закинув ножку за ножку. Линдер опирается на чаплиновский локоток. Оба улыбаются. Чаплин весело, Линдер задумчиво, пожалуй, даже несколько натянуто. Но, полно, действительно ли они равны? В это время Чаплин уже сделал «Малыша» и «На плечо!» и снимал поразительного «Пилигрима ».