Комиссар Дерибас

— Товарищи, я затем и приехал к вам в армию, чтобы помочь. Но, прежде чем принять меры, я должен разобраться в обстановке. Наша партия социалистов-революционеров знает о ваших нуждах и послала меня к вам, чтобы на месте выяснить, в чем вы нуждаетесь, какое требуется вооружение и сколько. Скажу вам по секрету, — Муравьев посмотрел на Донского, тот согласно кивнул головой, — предварительно мы уже согласовали вопрос о выделении вашей армии оружия, которое нужно получить в Воронеже и в Туле. О деталях мы договоримся с вашим командованием.

Закончив совещание, Донской повел гостей ужинать. Хозяйка накрыла богатый стол, поставила самогон. Но Муравьев попросил:

— Убери, пожалуйста. Я, как член ЦК, не имею права пить спиртное.

Донской понимающе кивнул и сам отнес бутылку в буфет.

— Ну как там, в Москве? Расскажи, пожалуйста, Евдоким Федорович, — попросил Донской, когда они утолили первый голод.

— Что ж, расскажу. — Муравьев отложил вилку в сторону. — В Москве все бурлит. Большевики подложили нам большую свинью, заменив продразверстку продналогом. Это сильно осложнило нашу работу.

— Да, да. Откуда-то проникают эти сведения и в нашу армию, хотя мы и принимаем меры к тому, чтобы этого не допускать. Кое-где уже поговаривают, что нужно прекращать борьбу, идти с повинной. С такими настроениями мы боремся самым решительным образом. Но приток новых сил прекратился. А что еще в Москве?

— Кроме эсеровского съезда, на котором я был, в ближайшее время состоится съезд всех антибольшевистских армий и отрядов. Туда от вас тоже должен кто-то поехать.

— Я тоже намерен выехать в ближайшее время в Москву! — воскликнул Донской. — Это задание Антонова. Сейчас могу тебе открыться: я — начальник его контрразведки… Мог бы я присутствовать на этом антибольшевистском съезде? Сумеешь устроить?

— А почему же нет?!

— Как это организовать? — Донской был воодушевлен новой идеей.

— Это несложно. Мой связник, Бронислав Смерчинский, живет сейчас в Тамбове… Да, впрочем, ведь ты его знаешь!

— Бронислав?! Ну конечно!

— Поговоришь с ним от моего имени, и он сделает все, что нужно. Немного подумав, Муравьев продолжал: — Мы сделаем лучше. Я пошлю в Тамбов вместе с тобой Михаила. — Муравьев указал кивком головы на сидящего напротив Тузинкевича. — Он должен выполнить некоторые поручения для нашего воронежского комитета. Михаил и Бронислав договорятся о твоей поездке в Москву и дадут тебе нужные явки. Но Михаил после этого должен возвратиться сюда, он мне будет нужен. Ты можешь организовать его возвращение?

— О чем говорить! Я дам указание нашим связным в Тамбове, и они доставят его обратно. А что намерен делать здесь ты?

— Прежде всего хотел бы встретиться с товарищем Антоновым и с членами его штаба. Побывать в частях, посмотреть армию, побеседовать с командным составом, чтобы потом я сумел достаточно компетентно доложить о виденном членам нашего Центрального Комитета. А главное — организовать выборы на «всероссийский повстанческий съезд».

— Все это я тебе организую. Завтра же мы с тобой поедем по полкам. Потом я познакомлю тебя с первым заместителем Антонова Иваном Ишиным. Не знаю, удастся ли тебе встретиться с Александром Степановичем, так как он все время в разъездах. Но Иван Егорович Ишин — это тоже фигура! Думаю, что он тебе понравится. Не человек, а гранит!.. Ну, ты ешь, ешь, — любезно угощал Донской.

Спать легли за полночь. Муравьеву и Тузинкевичу отвели небольшую, но чистую комнату. Через открытое окно комнату наполнял душистый лесной воздух. Он пьянил. После напряженного дня было особенно приятно улечься в постель. Муравьев и Тузинкевич перемигнулись, друг друга поняли, что все идет как надо, разделись и улеглись спать.

Разбудили их рано, только светало. Вошел Донской.

— Извини, Евдоким Федорович, — сказал он тихо. — Если хотите ехать со мной, то нужно собираться сейчас, так как у меня много дел и нужно еще сегодня повидать Василия Матюхина.

Хотелось спать, не прошла еще вчерашняя усталость. Но Муравьев понял, что нужно согласиться с предложением Донского. «Быть с ним как можно дольше, так как он является надежным щитом. С ним безопасно, а главное — можно многое сделать, используя его расположение».

— Сейчас встаем, — сказал он твердо.

Пока умывались, завтрак был подготовлен, и все стояло на столе. Здесь, у антоновцев, Муравьев и Тузинкевич питались не так, как в Воронеже. У бандитов было все: и хлеб, и сало, и мясо. Кулаки снабжали продуктами в достаточном количестве. Чекисты уминали и только изредка обменивались на этот счет взглядами.

Заночевавшие на хуторе участники совещания поднимались и готовились к дальнему переходу. Кто чистил скребками лошадей, кто поправлял седла. По всему было видно, что здесь никто не останется, кроме хозяина дома. Все разъедутся по своим частям.

После завтрака Муравьев вышел на улицу. Собственно, улицы здесь не было, а была проложена дорога между домом, сараем и подсобными постройками. По этой дороге Муравьев прошел на лужайку и стал прохаживаться, поджидая Донского и Тузинкевича, которые задержались в доме. На траве лежала блестками крупная роса, а из леса тянуло прохладой.

Неожиданно к Муравьеву подошел человек, Одет в костюм городского покроя, а поверх пиджака, на ремне, висел в деревянном чехле маузер. Незнакомец остановился рядом и, улыбаясь, как Муравьеву показалось, загадочно, произнес:

— Здравствуйте, товарищ Муравьев, а я вас знаю…

У Муравьева сердце сжалось: «Где виделись? Что он знает? — Посмотрел внимательно, строго. — Нет, человека этого я не помню». Ответил сухо:

— Здравствуйте.

А сам продолжал лихорадочно думать: «Откуда ему известна моя фамилия? Ведь Донской представил меня всем, как Петровича… Как с ним держаться?» Взяв себя в руки, Муравьев еще раз внимательно оглядел его и сказал:

— Извините. Не помню…

— Да вы могли меня и не знать. — Незнакомец держался дружелюбно, и улыбка его была, как теперь рассмотрел Муравьев, не загадочной, а немного смущенной.

Тревога отступала не сразу, и, чтобы разобраться в ситуации, Муравьев протянул руку и повторил:

— Здравствуйте. Где мы встречались?

— Я жил в соседнем с вами селе. Лавка у меня там: лопаты, грабли, ведра, мыло — в общем, все, что нужно крестьянину. Отец-то ваш хорошо меня знает. Морев я, Алексей Морев. Большевики хотят отобрать у меня лавку, вот я и подался к Антонову. Нужно защищать свое добро.

— А-а… Теперь вспоминаю. Отец мне рассказывал. Вы отпускали ему иногда в кредит. — Хоть Муравьев этого не помнил, но решил расположить Морева к себе. Он был рад, что все обернулось так удачно. — Приятно с вами познакомиться.

— Вы обязательно приезжайте к нам в полк. Мне тоже приятно повидать тут земляка. Уж мы-то вас встретим!

— Спасибо, приедем. А семья-то ваша как?

— Осталась там, под Рязанью. Никто не знает, что я здесь.

Из дома вышли Донской и Тузинкевич. Морев вскочил на коня, попрощался и поскакал вдоль опушки леса.