Комиссар Хольмг. Становление

— Губернатор, как давно ваш астропат послал сигнал о помощи? — обратился к Витинари Алонсо Барро.

— Пять дней назад.

— И за это время никто не вышел с ним на связь?

— Нет, — Хильдегад Витинари покачала головой. — И это очень меня беспокоит. Мы оказались отрезаны от всего мира.

— Губернатор, — вступил в разговор начштаба подполковник Кнауф, высокий мужчина средних лет с начинающими седеть висками, — не думаю, что положение вещей столь уж мрачно. Наши гвардейцы мигом восстановят порядок, если он нарушен, и устранят поломку, если все дело в ней. А мне кажется, — добавил он, стремясь придать своему голосу, как можно более успокаивающее звучание, — именно это и произошло.

— Вы думаете, станция вышла из строя? — с сомнением произнесла губернатор.

— Предположительно, да, — ответил за Кнауфа полковник Райт. — Ваши опасения, как человека не военного, попавшего в нештатную ситуацию, я могу понять, но не разделить.

Услышав объяснение, Хильдегад Витинари признательно посмотрела на полковника и улыбнулась, после чего беседа потекла еще более непринужденно, и к концу вечера все сошлись на мысли, что причиной, повлекшей за собой молчание Немориса, стала поломка на станции связи, и устранение ее не займет много времени. Уточнив, насколько далеко Неморис отстоит от Рэкума, было решено отправить туда утром третью роту капитана Роглева. Предполагалось, что дорога до Немориса займет около ХХ часов, что позволит при удачном стечении обстоятельств и незначительной, легко устранимой поломке наладить связь самое позднее к началу следующих суток.

Слушая дальнейший разговор, все больше выходящий за рамки официального, инквизитор Алонсо Барро задавался вопросом, не допустил ли он ошибку, запросив военной поддержки на Ферро Сильва. Но, взвесив все обстоятельства, решил, что это все же наилучшее решение, поскольку, сконцентрировав внимание на всеми забытой планете, он, скорее всего, добьется того, что умирающие шахты будут закрыты, оставшиеся ценности вывезены, а люди эвакуированы туда, где их труд будет более полезен для Империума.

«К тому же, — размышлял инквизитор, — все эти стройные, логичные объяснения, высказанные сегодня, не отвечают на вопрос, почему планета вдруг оказалась закрытой для астропатических сообщений». Что же касается последнего утверждения, то в этом Алонсо Барро был уверен на сто процентов. Едва они спустились на планету, он дал приказ двум своим псайкерам держать канал связи открытым и немедленно сообщить, если только они услышат чье-то сообщение или если хоть кто-то услышит их. Но ни в этот вечер, ни ночью, ни даже утром, когда с первыми лучами солнца из Рэкума в сторону Немориса, выдвинулось пять «Химер», псайкеры не обнаружили никого. Эфир по-прежнему был пуст и глух, не неся в себе ни малейшего намека на чье-либо присутствие.

День второй

ДЕНЬ 2

МЕЖДУ РЭКУМОМ И НЕМОРИСОМ

Дорога, если так можно было назвать то истерзанное неровностями и выбоинами полотно, по которому они ехали, петляла среди высоких остролистых деревьев. Движение ее узкого, извивающегося тела не поддавалось никакой логике, причем настолько, что в нескольких местах она пересекала сама себя. Несколько ответвлений уходили в сторону и заканчивались тупиком, упираясь в мощные стволы деревьев или земляную насыпь, где камни перемежались с твердыми кусками почвы, образуя уродливую пародию на застывшие в изваянии волны, какие бывают на морях водных миров. Капитан Роглев, предупрежденный о том, что начавшиеся ветви дорог могут закончиться в самый неподходящий момент непроходимым тупиком, всячески игнорировал любые ответвления от основной дороги и придерживался официально проложенного маршрута, не поддаваясь искушению сократить путь даже там, где это было возможно.

Некогда покрывавший дорогу рокрит раскололся и теперь походил на безобразную мозаику со множеством отсутствующих частей. Так что дорога вся была в ямах и рытвинах, и гусеницы Химер сейчас только довершали начатое до них, перемалывая под собой то, что еще не было разрушено и сломано.

Сидя в командирской «Химере» и то и дело бросая косые взгляды на двух кадет-комиссаров, что были отправлены с его ротой в Неморис, капитан Роглев, в общем, пребывал не в лучшем настроении. Отчасти этому поспособствовала дорога, на которой Химеры трясло больше обычного, отчего Сол Роглев несколько раз особенно сильно приложился обо что-то головой, отчасти тот факт, что едва они покинули пределы Рэкума, вокс-связь перестала работать, и все их многочисленные попытки устранить данную неисправность не возымели успеха. Находившиеся рядом кадет-комиссары своим молчанием и каменным выражением на лицах также не добавляли повода для радости или приподнятого настроения. А когда у Сола разыгралась изжога, то он и вовсе едва сдержался, чтобы не помянуть «добрым словом» всех Святых Императора и варпово семя; и только непосредственная близость, сразу аж двух комиссаров заставила его промолчать.

Так что, когда приблизительно на середине пути одна из Химер встала, как вкопанная, перестав подавать признаки жизни, капитан не удивился, а только с горечью подумал, что верно говорят: уж если перестает везти, то сразу и во всем.

Роглев постучал по вокс-бусине, убедился, что связи как не было, так и нет, и, высунувшись из люка, сделал размашистый знак рукой, приказывая колонне остановиться.

— Полчаса привал! — скомандовал он, вылезая на броню и спрыгивая оттуда на потрескавшееся рокритовое покрытие. — Второе отделение — охранение по периметру. Что с «Красавчиком»? — капитан подошел к замершей бронемашине.

— Нервничает, капитан, — ответил уже выбравшийся к этому времени из брюха «Химеры» Ким и широко улыбнулся. — Сейчас разберемся.

— Отставить шуточки, — капитан строго посмотрел на командира отделения. — У тебя двадцать минут, чтобы все исправить.

— Есть, капитан, — бодро ответил Ким и обернулся к экипажу. Гвардейцы, выбравшиеся из душной кабины и полной грудью вдыхавшие влажный воздух пасмурного дня, посмотрели на сержанта. — Бойцы! — возвестил сержант отделения. — Задача поставлена! Если через девятнадцать минут «Красавчик» не начнет двигаться самостоятельно, то через двадцать мы понесем его на вытянутых руках. Это ясно?

— Так точно, сержант, — рявкнули гвардейцы и тут же принялись искать возможную причину остановки боевой машины.

Тем временем оба кадет-комиссара, успевшие присоединиться к капитану, теперь молчаливо следили за тем, как будет развиваться ситуация. Они вопросительно переглянулись между собой и, не сговариваясь, посмотрели на часы.

Роглев, заметив это движение, ничего не сказал. Он, лишь обреченно вздохнув, пошел прочь, оставляя Кима разбираться с поломкой, моля про себя Бога-Императора, чтобы тот проявил Свою Милость и чтобы поломка «Химеры» оказавшись незначительной, поддалась починке в полевых условиях. Когда через восемнадцать минут боевая машина взревела, и голос мотора прозвучал чисто, словно «Химера» только что сошла с конвейера, Сол Роглев сложил на груди аквилу и, вознеся Бессмертному Пастырю человечества короткую благодарственную молитву, мысленно пообещал посетить Храм Императора при первой же возможности. Не ушел от его внимания и тот факт, как кадет-комиссары, вновь переглянулись — на этот раз уже одобрительно. И вскоре колонна тронулась вперед, тарахтя двигателями, продолжив в конец разбивать гусеницами рокритовое полотно дороги на Неморис.

«Химеры» следовали одна за другой, интенсивно наращивая темп. Большинство гвардейцев в подобной ситуации предпочло бы передвигаться на броне, а не трястись в тесных и душных утробах бронемашин, однако еще накануне вечером, полковник Райт предупредил, что к их батальону прикомандирован отряд кадет-комиссаров. Он поздравил всех с «выпавшей на их долю честью» и пожелал удачи. После чего созвал всех капитанов и лейтенантов на небольшой командный инструктаж, с которого последние вернулись хмурыми и озадаченными. Капитан Роглев, на роту которого было возложено по прибытии в Неморис установить причины, повлекшие потерю связи, и сделать все возможное для их устранения, также участвовал в командной планерке. Придя с нее, он собрал всех своих подчиненных от взводных до рядовых и коротко заявил, что «расслабон, выебон и декупаж окончены». Правда, у большинства гвардейцев последнее определение вызвало замешательство, в то время как меньшинство и вовсе приняло его за витиеватое аристократическое ругательство. Тем не менее, на вопрос, всем ли все понятно, и те и другие бодро ответили «Так точно», правильно уловив сам концепт.

Мотор «Красавчика» все еще двигавшегося замыкающим, ритмично урчал, однако Уэбб, сидящий за штурвалом, продолжал хмуриться. Когда он, в очередной раз прислушавшись к мерному рокотанию двигателя, покачал головой, Ким настороженно поинтересовался:

— Что-то не так?

— Не пойму, — в голосе Уэбба зазвучало сомнение. — Вроде все то, а ощущение такое… как будто что-то неправильно. Странно как-то.

Юджин, стрелок-ветеран, единственный выживший из всего предыдущего экипажа, косо посмотрел на молодого водителя:

— Ага. Самое время сейчас поговорить о странном. У нас как раз появилась парочка новых комиссаров.

— Не комиссаров, а кадетов, — поправил его Уэбб. — Ты нашивки их видел?

Уэбб никак не мог привыкнуть к ворчанию Юджина и с удовольствием поправлял его, если только ему выпадала подобная возможность.

— Видел. А ты в курсе, что в случае чего их полномочий на твою персонально задницу может оказаться больше, чем предостаточно? И пойдешь ты…

— Так, — прервал его Ким, — отставить подобные разговоры. А то, не приведи Император, и вправду накличете. У всех тогда жопы болеть будут.