Комиссар, или Как заржавела сталь…

В первом ряду поблёскивали стиляжные очки Ермухана. Ротный разрешил ему поносить их неделю от «куриной слепоты»… Позади, чуть сбоку, вышагивал с тросточкой старшина Бубенцов, которая развинчивалась в длинной рукояти, а из пустотелого основания вытаскивалась короткая кожаная плеть. Сделали ему её в подарок, опять же к юбилею свадьбы (Колюне нравился этот вечный праздник «больших плюшевых игрушек с разноцветными лентами»), ижевские мастера-солдаты, которые числились в нашей роте, но службу отрабатывали в механическом спеццеху УНР при Генштабе, на Гоголевском бульваре, и могли даже состряпать презентом легендарный пулемёт «Максим»…

На шутки, на двусмысленные вопросы военнослужащих отвечал горделивой резонностью: «…От прадеда! Платовского казака! В наследство досталась трофейной контрибуцией… от пленённого француза под Малоярославцем!..»

(О плётках в постели тогда ещё и не слыхивали… А вот отпороть свою бабу за кокетство перед сельскими мужиками до соплей, до визгу… чтоб полдеревни к дворовому забору сбежалось да, лузгая и с подъёром сплёвывая семечки, судачило:

«…Никак Микола свою Маланью стыду-разуму учит…» – запросто!.. Всё по-семейному, «заведённому укладу»…

В нашем случае тросточка являлась атрибутом «ваш-бродь-почитания», подгонялой отстающих от строя коротконогих солдат. Не в смысле длинномерности «кирзовых кеглей», а в том, что одна нога у них была короче другой на несколько сантиметров. И таких вот доходяг по здоровью забирала коммунистическая агонизирующая армия в «нестроевые» войска, как блефорно писалось в отчётных документах того времени… Но «строй» в них никто не отменял. Строились в ряды, шеренги, по отделениям, повзводно, по одному!.. И больше того, проводились военные смотры и конкурсы с исполнением походной песни…)

– Взво-о-од! Сто-ой!.. – громким, раскатным эхом в вечерней разряжённой атмосфере прозвучала команда сержанта, ведущего строй…

Передние «бойцы» встали на месте, а задние «чуноходы» ещё продолжали шлёпать истлевшими от цемента и грязи, зашитыми проволокою в подошве и подбитыми фанерными каблуками стройбатовских сапог. В глухой невесомости каторжных мыслей наступали на пятки вставшему впереди походному ряду, из-за чего возникла громогласная перебранка с тычками, оплеухами и колоритными посылами на «ближнее и дальнее зарубежье»…

– С-стый! От-торвы!.. Я кому говорю!.. Смирна!.. Баранбеков! Ослина, бл…! Куда пошёл?!

– Пошля смирна ходиль…

– Вернись в строй!.. Взвод! Слушай мою команду!.. Командирам отделений подойти к старшине! Для получения распоряжений! Остальным – пять минут перекура! Не разбредаться! Во-оль-но! Ра-зой-дись!..

Сержантский состав вместе со старшиной Бубенцовым и командиром взвода, строевым сержантом (в стройбате существовало разделение на «строевых» и строительных войск), подошли к накренённой на бок гружёной машине. Поздоровались со мною и шофёром Селезневым. Бубенцов присвистнул, разглядывая катки-рулоны разноцветного бархата, уложенные выше крыши автомобиля…

– Даёшь, Борисыч!.. Сколько же здесь?! Как тебе удалось?!

Я самодовольно хмыкнул:

– Тридцать два катка… по пятьдесят – шестьдесят килограмм… Больше полутора тонн… А как удалось?! Так это… ласковый телёнок – дипломат, от двух маток-коров молоко сосёт… И с обоих боков греется… Вот так вот, Петрович, дельные помыслы строятся… Ротный-то договорился с гаражными механиками по его ремонту?.. – кивая на Василия, спросил я Бубенцова…

– Да-а, вроде гараж в курсе… И зампотех тоже… Леденцов щас сам подойдёт…

– Старшина… Отойдём-ка в сторонку… Перетереть с глазу на глаз надо…

Коля заинтересованно посмотрел на меня и, лукаво улыбнувшись, прикурил сигарету…

– Ну что же, комиссар… Пойдём, отойдём…

Отдалившись от суетной обстановки метров на десять, я без околоточных вступлений рассказал ему про ящик водки, стоящий в кабине и накрытый рабочей фуфайкой… Что необходимо помочь в качественном авторемонте хорошему парню, шофёру Василию… И главное, чтобы солдаты как можно осторожнее и аккуратнее относились к ценному товару…

– Ну эта… само собою… – поддакнул Коля, уже видевший в яви свою комнату, обклеенную лимонным бархатом…

– Я вот думаю, Петрович… Опасно доверять этим размочаленным домкратам… – Я показал взглядом на мусоливших по кругу бычок папироски солдат. – Кабы не рассыпали груз… Надо бы перегрузить его нежненько на другую машину… И втихаря доставить в казарму… Чтобы не видели соседние роты…

– А им-то чё?!

– Да ни-чё, Коля!.. Базар-вокзал начнётся!.. И поезд с бархатом уедет в никуда! И вокзал тоже… без отпускников на Родину… опустеет…

Старшина почесал тростью затылок:

– Если… двумя ходками…

– Почему двумя?.. Ты о чём?!

– Да-а о санитарной машине… уазике-буханке, что у штаба стоит… И в распоряжении дежурного по части… А-а, вон и Леденцов идёт!..

Вдалеке показался силуэт военного…

– А как ты узнал?..

– Эх! Са-ня-а! Что значит – в армии без году неделя!.. Вон, видишь тёмную повязку на рукаве?! Портупеей перетянут, атрибуты дежурного… Патрули здеся не ходят!.. – И покосился на кладбище. – Да-а и один он!..

Нас окрикнули сержанты:

– Что, старшина, делать будем?..

– Пока курите… А впрочем, вон Леденцов идёт… Постройте-ка взвод…

– Око-он-чен перекур! Взво-о-од! Станови-ись! Построиться в две шеренги по отделениям!..

Шумовой ветерок зашелестел отголосками:

– Ротник идёт… Жорика?.. Вай! Где виделя?.. Тута мотри… Ва-ай! Правду!

– Шайтан-майтан! Злюденцов шагай к нам пишком…

– Разговорчики!.. Равняйсь! Смирно! Товарищ старший лейтенант! Третий взвод второй роты построен! Командир взвода сержант Волчков!..

– Вольно!

– Вольно, взвод!

– Здравия желаем, Георгий Львович… А у вас ниточка на плече торчит… Разрешите сдуть или одёрнуть?.. А разрешите?.. – окружили подхалимажным гомоном сержанты командира роты…

– Да погодите вы со своими пылинками!.. Комиссар! Давай показывай, чего тут у нас в огороде…

– Георгий Львович… Давайте отойдём в сторонку вместе с Бубенцовым… И обсудим некоторые нюансы пришпекта без посторонних ушей…

– Ну пряма… совет в Филях… – беззлобно пробурчал ротный…