Комкор М. В. Калмыков
Шрифт:
И после шли и шли восторженные депеши в адрес краснопартизанского главкома.
Секретарь Уралобкома РКП(б) и окружной Уральский военный комиссар Ф. И. Голощекин обратился к Василию Константиновичу с особо теплой телеграммой:
«Приветствую вас, родной. Весь пролетарский Урал сердечно радуется вашему появлению. Искренне говорю вам, что все время мы все думали, гадали, где вы, и ждали чуда вашего появления» [11] .
Большое, взволнованное поздравление прислал Реввоенсовет Республики:
11
Там
«…Смерть витала над вами, и ожесточенный враг готовился поглотить… храбрецов, но ваша стойкость и храбрость сохранили вас для новых побед над врагом…
Ваши геройские подвиги не будут забыты свободной Родиной. Высший Военно-революционный Совет Республики приносит вам, славные солдаты отряда Блюхера, и вашему бесстрашному командиру тов. Блюхеру горячую благодарность и выражает надежду, что скоро увидит вас, оправившихся от тяжелых боев, в рядах своих революционных войск и вновь услышит о ваших великих подвигах» [12] .
12
Исторический архив, 1958, № 1. С. 87—88.
19 сентября и Владимир Ильич, выздоравливающий после злодейского покушения, узнал о первых героях Страны Советов:
«…Ленин беседует с членом Уральского областного Совета и обкома РКП(б) А. П. Спундэ о главнокомандующем южноуральскими партизанскими отрядами В. К. Блюхере…; просит Спундэ в тот же день прислать ему письмо с биографическими сведениями о Блюхере.
Ленин знакомится с письмом Спундэ о Блюхере, в котором сообщалось, что Блюхер участвовал в ликвидации дутовщины, вышел из вражеского кольца, значительно увеличив свои войска, во всех случаях его стратегические планы оказывались удачными. Уральский обком РКП(б) и областной Совет просили в письме, чтобы Блюхер с его отрядами был отмечен высшей наградой» [13] .
13
Ленин В. И. Биографическая хроника. Т. 6. С. 136.
Десять тысяч уральских красных партизан, пройдя свыше 1500 километров труднейших дорог, одержав в сплошном окружении врагов более двадцати побед и разгромив до десятка отборных частей противника, дезорганизовали тыл белых войск и оказали непосредственное содействие развертыванию в начале осени 1918 года первого наступления Восточного фронта, в результате которого от контрреволюционеров и интервентов были освобождены Казань, Симбирск, Самара и другие города.
С РОДНЫМИ КРАСНЫМИ ВОЙСКАМИ
«Цель похода была достигнута… Настроение было приподнятое, — вспоминал в тридцатые годы Михаил Васильевич Калмыков. — Мы не предполагали тогда, что нас отделяют от полной победы над врагом еще два с лишним года тяжелой гражданской войны. Но могли ли мы тогда все это предвидеть!.. Богоявленский полк по существу только начинал еще свой путь борьбы против белогвардейцев и интервентов» [14] .
14
На Южном Урале. М.: Воениздат, 1958. С. 113.
…В двадцатых числах сентября почти все части партизанской армии сосредоточились
в Кунгуре. Лишь Богоявленский полк остался на постое в Першино. Бойцы чинили обувь, одежду, седла, телеги. Все требовало ремонта, обновления.Каждый день проходили митинги. Красные партизаны, почти четыре месяца ничего не ведавшие о жизни республики, хотели узнать сразу все. Время было суровое и тревожное. С большим опозданием богоявленцы, как и бойцы других частей, вырвавшихся из вражеских тисков, услышали о трагедии, случившейся в Москве 30 августа 1918 года. Доложил им об этом сам командир полка.
— Эсеркой Каплан совершено подлое покушение на жизнь Владимира Ильича Ленина, — говорил он с дрожью в голосе. — Прихвостни буржуазии — меньшевики и эсеры — предали пролетарскую революцию, обманули трудовой народ. Они пытались лишить нас вождя, обезглавить партию и республику Советов. Ленин страшен русской и мировой буржуазии тем, что за ним и по его учению идут рабочие и крестьяне-бедняки не только России, а и всех других стран.
Богоявленцы напряженно выслушали Михаила Васильевича и в своих выступлениях заверили, что не сложат оружия до полной победы над эксплуататорами и их военными слугами.
Последним взял слово известный всему полку своей храбростью пулеметчик Михаил Дублистов.
— Наш полк, — заявил он, — рвался сюда из окружения для совместной борьбы с регулярными частями Красной Армии. И что же? Вышли и стоим на мосте. Надо сполна заплатить за раны Ильича. Требую передать товарищу Блюхеру, чтобы нас сегодня же отправили на фронт. Наше место в бою!
— Даешь фронт! — дружно поддержали бойцы.
Через два дня на общеполковом сходе зачитали приказ о том, что все полки партизан вливаются в 4-ю Уральскую дивизию 3-й армии. Блюхер назначен командовать этой дивизией. Каждые три полка образуют бригаду. Богоявленский полк входит в третью, командиром которой утвержден И. С. Павлищев.
Затем слушали обращение Блюхера.
— Кунгуру стала угрожать опасность захвата противником, — писал новый начдив, — а с падением этого пункта противник приложит все усилия для захвата Перми… Со взятием Перми противник может нанести смертельный удар нашим войскам, действующим на Северном Урале. Вот почему, не считаясь с усталостью, во имя спасения завоеваний революции нам приходится выступать на позиции…
После митинга Калмыков отправился в штаб бригады. Там встретился с Иваном Степановичем Павлищевым. Они не раз бывали соседями боевых участков, помогали и выручали друг друга. Павлищев был храбр, никогда не терялся в трудной обстановке.
— Ну вот, Михаил Васильевич, — сказал при встрече комбриг, — теперь в нашей жизни начинаются новые страницы. Мы в регулярной Красной Армии. Нам нужен образцовый порядок и дисциплина.
— Понимаю, приложу все силы к этому.
Следом за Калмыковым командиру бригады представились Венедикт Ковшов, назначенный начальником штаба Богоявленского полка, и Дуня Шойхет, утвержденная председателем бюро полковой парторганизации.
В полк вернулись с приказом о переходе в наступление.
Через несколько часов Михаил Васильевич с группой конных разведчиков выскочил к деревне Гари. Навстречу из проулка вылетели шесть верховых. Не разобравшись, выпалили на скаку:
— Бегите скорее — большевики подходят!
— Стой! — приказал им Калмыков.
Всадники осадили коней. «Кулачье — не иначе», — определил комполка и решил пойти на хитрость.
— Полноте, братцы, не опасайтесь. Я командир 1-го казачьего полка, прибыл вас защищать. Кто-нибудь из наших в селе остался? — спросил Калмыков.
— Только прапорщик один, — первым в себя пришел рыжебровый. — Семья у него здесь.
— Ведите к нему.
На ходу Калмыков шепнул Ковшову: «Меня называйте полковником, Озимина — поручиком, ты — капитан».