Шрифт:
Главы 1-2
Глава 1
У всякого дела есть начало и конец.
– Похоже, мы уже близко!
Рыцарь Рэйвен Теодор Эйхе, унтерконнетабль монастыря Пресветлого Селестина, возглавлявший наш маленький отряд, натянул поводья и привстал в стременах, осматривая лежащую перед нами холмистую равнину. Я подъехал к нему, двое наших спутников остались поодаль, так же озираясь по сторонам. Лошади, уставшие после долгого дневного перехода, недовольно фыркая, тут же остановились.
Мы
Рыжий здоровяк Эйхе обернулся, протягивая мне амулет на цепочке. В наступающих сумерках был виден еле заметный красноватый огонек. Верный знак!
– Да, видимо, мы рядом с тем самым местом. Можно остановиться здесь, коммандер!
– Готовьте привал, Энно. Вон там подходящее место. Пойдете завтра. Стусс, Даррем, вы знаете что делать!
Эйхе махнул рукой в сторону, где наметил привал. Тронув поводья, мы шагом прошли несколько десятков рютт,* и действительно - оказались перед неглубоким оврагом, на дне которого поблескивал ручей. То, что надо.
Я устало сполз с седла и с наслаждением ощутил под собою твердую землю. Вся внутренняя поверхность икр и бедер болела, как от растяжения. И, конечно же, стерто все что можно и нельзя. Езда верхом, даже на этой смирной кобыле, для меня все еще сродни пытке.
– Простите, сударь!
Гелло Стусс, оруженосец рыцаря Эйхе, белобрысый худосочный щенок со смазливой мордочкой, спешился рядом и небрежно бросил поводья слуге.
– Отчего вы не займетесь делом? Разве не вам рыцарь приказал разбить привал?
Вот же наглец!
– Герр Стусс. Вы - валлет рыцаря. Разводить огонь на привале – это ваше дело. Как и многое другое.
Юнец надменно скривился.
– Я оруженосец рыцаря. Монастырские крысы мною не командуют.
– Вы валлет, и не пытайтесь указывать юнгеру!
– Разведи костер, Гелло! Даррем, займись лошадьми! – раздался голос коммандера.
Эйхе осмотрел окрестности и возвратился к нам. Отдав коня серву, рыцарь небрежно бросил походный плащ на землю и растянулся на нем, глядя в быстро темнеющее небо.
Стусс, боявшийся его как огня, побрел за дровами. Вскоре он, чертыхаясь, уже рубил окрестные кусты. Мечом! Вот идиот…
Я снял с лошади два приседельных мешка с провизией. Слуга отвел животных к ручью, напоил и начал расседлывать.
– Запечем мясо?
Продолжая глядеть вверх, Эйхе кивнул.
– Конечно. Давно пора. Оно скоро протухнет!
Оленину мы добыли «по случаю». Два дня назад мы последний раз видели людей – троих вилланов, охотившихся в пустошах на оленей. Вообще, травить господскую дичь, конечно, преступление, но в диких местах на это смотрят сквозь пальцы. Мы просто забрали у них одного рогача и отправили восвояси. Наш коммандер,
в сущности, довольно добродушен, хотя, окажись у браконьеров олениха – им бы явно не поздоровилось.Вот этой тушей мы и кормились третий день. Пора закоптить остатки, иначе, действительно, придется перейти на одни сухари.
Гелло развел жиденький костерок из хвороста. Зеленые ветки горели неохотно, застилая все сизым дымом. Безрукий дебил!
– Найдите сухостой, Стусс, иначе мы тут будем ждать до утра!
Тот покосился на рыцаря, но исполнять приказание не спешил. Эйхе сел на снятое с лошади седло, поправил горящие сучья веткой, как кочергой.
Я достал свой тесак и начал рубить остатки туши на куски.
– Мастер Эйхе, могу ли я завтра взять мясо с собой?
Эйхе, глядя на огонь, подумал, потом кивнул.
– Берите, Энно. Вам оно будет нужнее.
– А мы тут что, ветки будем грызть? – возмутился Стусс, подкидывавший дрова в разгорающееся пламя. – Нам еще назад ехать! А сколько еще ждать придется?
– А чтобы не грызть хворост, вы, сударь, завтра отправитесь на охоту и добудете нам дичи. Ее тут полно – отрезал Эйхе, пересаживаясь к костру.
– Но рыцарь, у нас нет ни лука, ни арбалета! Как же мне охотиться!
Вот тут он совершенно прав. Хотя бы один арбалет надо иметь, и для охоты, и для боя. Это камешек в огород нашего коммандера – именно он должен был позаботиться о походном снаряжении!
– Возьмёте рогатину и пойдёте на кабана – флегматично отозвался Эйхе, кутаясь в плащ. – Даррем, порежь мясо потоньше! Герр Андерклинг не очень сноровист в таких делах!
Слуга занялся оленьим окороком, ловко кромсая его на тонкие ломтики. Рыцарь засунул прутик с кусками оленины прямо в пламя. Я последовал его примеру. Ждать углей – слишком долго, да и не будет их с тонкого сырого хвороста.
Вскоре мы рвали зубами полусырую внутри и обугленную снаружи оленину. То еще удовольствие! Она жесткая, даже если её удастся сварить, а уж сырая – вообще беда. Но, если не ел с утра, а за день отмахал десять ландмиль,** и ячменная похлебка покажется амброзией.
Стусс опасливо косился на рыцаря, пытаясь понять, серьезно ли он насчет охоты на кабанов, но прямо спросить не решался. Эйхе любит шутить, внешне оставаясь серьезным.
Я представил себе, как этот белокурый молокосос будет добывать рогатиной матерого вепря, и не смог сдержать улыбки. Куда тебе на кабана, щенок! Силки на куропаток ты будешь завтра ставить, да и то не сам, а со слугой.
Даррем, монастырский серв, немолодой мужик с плечами разной высоты, закончил возиться с лошадьми и оставил их стреноженными пастись рядом с нашим бивуаком. Животные были неспокойны.
– Волков, что ли, чуют? – спросил я у Эйхе.
– К волкам они привыкли. Их пугает Хаос – ответил тот, укладываясь спиной к костру. – Дай седло, Даррем. Да не сюда, под голову!
В таком состоянии лошади могут разбежаться даже стреноженными. Порвут путы, да и все.
– Ты хорошо их подвязал, Даррем?