Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина

*

В томе V Акад. 1948 редактор тома (Поэмы, 1825–33) Бонди, основываясь на исследованиях М. Гофмана («Пропущенные строфы») и Б. Томашевского («Неизданный Пушкин» [С.-Петербург, 1922], с. 89–91), публикует под произвольным названием («Езерский») пятнадцать строф, по типу онегинской, из которых II–VI, фрагменты VII, VIII и IX (составившие две строфы), а также X были напечатаны Пушкиным в 1836 г. в «Современнике» под названием «Родословная моего героя», с подзаголовком — «Отрывок из сатирической поэмы». Герой — современник Пушкина, отпрыск тысячелетнего рода воинов и бояр, происходивших от варяжских вождей, вторгшихся, согласно легенде, на Русь в девятом столетии и давших ей первых князей. Поэма — совершенно великолепное творение, один из величайших шедевров Пушкина — отражает историографические интересы поэта в последние годы его жизни. Он была начата в самом конце 1832 г., и Пушкин обращался к ней вновь в 1835 и 1836 гг.

Беловая рукопись находится в собрании автографов, сшитых в жандармерии в тетрадь ПБ 2375, л. 23–28 об., кроме четырех строф, хранящихся в ПД 194.

Дед Ивана Езерского имел 12 000 крепостных, его отец — лишь «осьмую часть» того, да и та «была давно заложена». Езерский живет жалованьем чиновника и скучно служит коллежским регистратором (самый низший четырнадцатый чин) в каком-то петербургском департаменте.

I

Над омраченным Петроградом Осенний ветер тучи гнал, Дышало небо влажным хладом, Нева шумела. Бился вал О пристань набережной стройной, Как челобитчик беспокойный Об дверь судейской. Дождь в окно Стучал печально. Уж темно Всё становилось. В это время Иван Езерский, мой сосед, Вошел в свой тесный кабинет… Однако ж род его, и племя, И чин, и службу, и года Вам знать нехудо, господа.

II

Начнем ab ovo: мой Езерский Происходил от тех вождей, Чей дух воинственный и зверской Был древле ужасом морей. Одульф, его начальник рода, Вельми бе грозен воевода, Гласит Софийский хронограф. При Ольге сын его Варлаф Приял крещенье в Цареграде С рукою греческий княжны; От них два сына рождены: Якуб и Дорофей. В засаде Убит Якуб, а Дорофей Родил двенадцать сыновей.

III

Ондрей, по прозвищу Езерский, Родил Ивана да Илью. Он в лавре схимился Печерской. Отсель фамилию свою Ведут Езерские. ....................................... [106]

IV

В века старинной нашей славы, Как и в худые времена, Крамол и смуты в дни кровавы, Блестят Езерских имена. Они и в войске и в совете, На воеводстве и в ответе ....................................

V

Когда ж от Думы величавой Приял Романов свой венец, Когда под мирною державой Русь отдохнула наконец, А наши вороги смирились, Тогда Езерские явились В великой силе при дворе. При императоре Петре ................................

106

Я опустил остальную часть строфы и заключительные строки двух следующих строф.

[Я не привожу строфы VI–XII и, наконец, XV].

XIII

Зачем крутится ветр в овраге Подъемлет лист и пыль несет, Когда корабль в недвижной влаге Его дыханья жадно ждет? Зачем от гор и мимо башен Летит орел, тяжел и страшен, На черный пень? Спроси его. Зачем Арапа своего Младая любит Дездемона, Как месяц любит ночи мглу? Затем, что ветру и орлу И сердцу девы нет закона. Гордись: таков и ты поэт, И для тебя условий нет.

XIV

Исполнен мыслями златыми, Непонимаемый никем, Перед распутьями земными Проходишь ты, уныл и нем. С толпой не делишь ты ни гнева, Ни нужд, ни хохота, ни рева, Ни удивленья, ни труда. Глупец кричит: куда? куда? Дорога здесь. Но ты не слышишь, Идешь, куда тебя влекут Мечты златые; тайный труд Тебе награда; им ты дышишь, А плод его бросаешь ты Толпе, рабыне суеты.

Далее следуют комментарии к приведенному отрывку.

I

Над омраченным Петроградом Осенний ветер тучи гнал, Дышало небо влажным хладом,  ⁴ Нева шумела. Бился вал О пристань набережной стройной, Как челобитчик беспокойный Об дверь судейской. Дождь в окно  ⁸ Стучал печально. Уж темно Всё становилось. В это время Иван Езерский, мой сосед, Вошел в свой тесный кабинет… ¹² Однако ж род его, и племя, И чин, и службу, и года Вам знать нехудо, господа.

Эта строфа весьма близка началу «Медного всадника» (1833), которое я цитирую в своем коммент. к главе Восьмой, XXXIX, 7.

⁹В беловой рукописи (ПД 94) Пушкин, очевидно осенью 1835 г., начал менять имя «Езерский» на «Евгений» и «Онегин» (Акад. 1948, т. V, с. 419) — II, 1:

Начнем ab ovo: мой Евгений…

III, 4–5:

Отсель фамилию свою Ведут Онегины.

V, 6:

Тогда Онегины явились…

Интересно, знал ли Пушкин, что среди польских дворян были Езерские, род которых восходит к шестнадцатому веку, а одна его ветвь идет из Киева.

II

Начнем ab ovo: мой Езерский Происходил от тех вождей, Чей дух воинственный и зверской  ⁴ Был древле ужасом морей. Одульф, его начальник рода, Вельми бе грозен воевода, Гласит Софийский хронограф.  ⁸ При Ольге сын его Варлаф Приял крещенье в Цареграде С рукою греческий княжны; От них два сына рождены: ¹² Якуб и Дорофей. В засаде Убит Якуб, а Дорофей Родил двенадцать сыновей.

²тех вождей.Норманны, по-русски, варяги.

⁷Софийский хронограф.Так называемые «Софийские летописи» пятнадцатого века, основанные на записях, которые велись в Софийском соборе в Новгороде, кафедральном соборе новгородского епископа.

⁸Ольга.Великая киевская княжна середины десятого века (ум. 969).

III

Ондрей, по прозвищу Езерский, Родил Ивана да Илью. Он в лавре схимился Печерской.  ⁴ Отсель фамилию свою Ведут Езерские. .......................................

³лавре… Печорской.Киево-Печерская лавра в южной части Киева, основанная в одиннадцатом веке.

²Романов.Царь Михаил (царствовал в 1613–45).

XII–XIV

Иной и более слабый вариант той же мысли выражен в черновике (тетрадь 2384), который современные редакторы весьма произвольно включили в неоконченную повесть «Египетские ночи» (осень 1835 г.).

*

После окончания строфы XV Пушкин пытался продолжить эту поэму и превратил потомка варягов в бедного чиновника в «зеленом фраке побелелом» (зачеркнутый черновик, 2375, л. 36). Сразу вспоминается гоголевский Башмачкин, созданный несколько лет спустя (и более низкого происхождения): «Вицмундир у него был не зеленый, а какого-то рыжевато-мучного цвета». И этого убогого молодого человека — предтечу Башмачкина — Пушкин, поразмыслив, делает героем «Медного всадника». Вот как описывается возвращение домой Евгения в «Медном всаднике», ч. 1, строка 28:

Стряхнул шинель, разделся, лег.

В черновике «Медного всадника» (2374, л. 10 об.) строки, соответствующие 24–26, читаются:

Он был [чиновник] небогатый Безродный, круглый [сирота] Лицом немного [рябоватый]…

В повести Гоголя «Шинель», начатой не ранее 1839 г. в Мариенбаде и законченной в 1840 г. в Риме (первое издание в «Сочинениях», 1842), Акакий Башмачкин тоже «несколько рябоват» и к тому же «несколько рыжеват».

ТРУД [107]

Миг вожделенный настал: окончен мой труд многолетний. Что ж непонятная грусть тайно тревожит меня? Или, свой подвиг свершив, я стою, как поденщик ненужный, Плату приявший свою, чуждый работе другой? Или жаль мне труда, молчаливого спутника ночи, Друга Авроры златой, друга пенатов святых?

Заметки о стихосложении

107

Пушкин указал дату: «Болдино, сент. 25 1830, 3 1/4 ». Переведено на английский язык спустя 126 лет в Итаке, штат Нью-Йорк.