Комментарии к книге «Почему надо поддерживать президента. основные вопросы.»

Итак, образов выражения пустоты через её свойство постоянства множество, но для аскетической практики в богообщении нам понадобится только одно имя постоянства пустоты – цикличность, цикл, период. Это тоже окружности, но уже в ином природном выражении и тоже, как окружность, несут в себе тот же образ постоянства пустоты пространства.

Для чего нам важно верно называть Бога специфическими именами? Назвать имя Творца – это создать полноту исповеди о Боге в рамках данного умозаключения. Возникает ясное понимание причины устойчивого, стабильного живительного порядка вещей в ещё одном в сообразии Единому Богу. Ведь сам факт, что явление возникло в бытии, свидетельствует о том, что сообразие Ему есть. В границах этих суждений сему сопутствует весь спектр Царства Небесного и главное, человек получает возможность занять своё место в Нём – он видит то место, где он счастлив и своей творческой деятельностью следует именно туда.

Таким же образом, чтобы понять веру древних, необходимо произнести слово Бог на всех известных наречиях, с помощью свойственным им смысловых конструктов. Верное выражение Его сообразует нас с Ним в данной специфике определения и мировосприятия.

Это ещё не всё, ибо для большей ясности понимания необходимо произнести такое имя Божье, кое позволяет созерцать мир в единстве. То есть позволяет видеть всё то, что эту Вселенную соединяет – Он один и в одиночестве Своём единый. Иными словами, созерцая мир через единого Бога творение в Его образе едино и едино только через Него, то есть всё связано между собой в Нём и через Него. Только единение всего в Нём является нормой и естественным положением вещей. Связь без Него инородна естеству природы. То есть очень важно сказать о том, что всё в Нём соединяется только и только в животворящем образе Его и в естественных для радости приоритетах значимости. Всё то, что имеет бытие во всех проявлениях, как-то присутствует в Нём. При этом одно не взаимоисключает другое, как злое. А только как доброе, одно всегда дополняет другое в радости бытия и радостью бытия. Нет ничего лишнего, но при этом всё на своём месте ради утверждения торжества счастья.

Это важно понимать для того, чтобы видеть в ближнем не врага, а ещё одного возрадовавшегося о Боге воина, стоящего за естественный для Царства Небесного порядок вещей в земных пределах уже при нашей земной жизни.

Сие очень важно сказать, ибо верное понимание этого вопроса позволяет в естественном Богу и нам образе счастья и радости соединить то, что между собой вроде бы соединить невозможно, как крайние противоположности. Во зле всё друг другу противоречит и взаимно исключает. В добре всё взаимно дополняется до живительной полноты счастья. То есть всё вокруг нас необходимо правильно расставить на естественное для счастья и радости жизни место. Противоречий бесчисленное множество во всём, но из всего этого сонмища для освящения нашей темы следует вычленить только те, кои адаптированы к нашей повседневности, к чаяниям любящего трудового сердца. То есть обратим внимание только на те, кои возникают в душе человека в минуты самых сложных испытаний – быть или не быть, работать или не работать. Или как соединить в себе лень и труд, сладкий сон на диване дома с тем, что в данный момент приходится совершать маршбросок с полной выкладкой, а ведь эти противоречия должны быть как-то сочленёнными.

Радостью все крайности мира взаимно дополняются и становятся одним целым. Если будете в горах, то обратите внимание на то, как представлен горный массив издали. Сплошная стена, вершиной упирающаяся в облака. Кажется, что «забор до неба» не преодолеть, но чем ближе горный массив, тем отчётливее различимы очертания перевалов. А на ближних подступах видно дороги и тропы через хребет. Это такой закон, требующий только радостью о вечной жизни не падать духом, а подойти поближе к смерти, чтобы увидеть её и обуздать. Везде надо найти такой путь, который позволяет соединить невозможное с нашими возможностями. Таково условие жизни и такова природа торжества над смертью. Пасха – способность абсолютно малыми возможностями преодолеть абсолютно невозможное. Противоречие разрешается силой счастья.

Может ли огонь гореть в деревянной избе? Сразу возникает страшное в уме, но мы-то уже много тысяч лет знаем, что может. Причем безопасно для живущих. Победа над смертью была в тот момент, когда человек перестал бежать от огня, подошёл поближе и взял в руку горящую на самом конце ветку. Потом он, владея огнём, смог победить холод и голод условиях Севера. Опять радостью, коя возможна только о вечности жизни, соединены противоречия.

В секцию бокса пришёл новичок. Ему говорят, чтобы он не был трусом. Нужна сила духа. А так ли это? Великий Василий Ломаченко не боится выходить на ринг, но это не означает, что он не трус. Он мастерски уходит от ударов по голове и туловищу, то есть трусость всё-таки нужна для сбережения здоровья и психического комфорта. Если есть дорога через мост, то надо идти. А если нет её, то остановись. Всё просто и благоразумно. Причём тут смелость? Сила духа нужна для того, чтобы приблизиться ближе к опасности и победить её обузданием оной. Точно также идти на самые тяжёлые физические трудовые нагрузки можно, но сообразно тому, как боксёр выходит на бой с самым сильным противником. То есть отдыхать работая даже в тяжбе. Он, ввергая себя трудность в каждую секунду пребывает там, где ему безопасно для его здоровья. Так и в процессе работы надо быть там, где можно спать.

Если мы погрузимся в сферы жизнедеятельности древнего человека, то появится необходимость богословствовать уже жизненными посылами в понятийной системе «трудолюбие-леность». Как-то надо совместить одно с другим: пребывая в лени, много работать? Следуя уже выработанному в предыдущих абзацах формату суждений человек своей ленью должен быть и во сне, и в динамике физических нагрузок. И опять радостью надо соединить одно и другое, чтобы каждое взяло свое в этом мире счастья без вреда для другого, без взаимного исключения. И лень должна быть и несение нагрузки одновременно, ибо каждая из них – составляющие грани нашей природы.

Если человек лежит и, при этом, нет воздействий на душевный мир, то это никак не означает то, что у него остановились все биологические процессы. Они продолжают идти, но по какой-то причине душа даже не замечает, не чувствует эти движения в организме, ибо они его не отвлекают инородством жизни. Добавим к этому пешую прогулку. Пока шёл, раздумывал о том, что он скажет при встрече. То есть не контролировал движение ног и рук или не отвлекался от молитвы. Для психики нет травмы.

Теперь ещё более усложним задачу и в пределы прежней безмятежности (для способности ясно мыслить) включим ещё большую нагрузку, усилим тяготы рабочего процесса. Как бы повысим интенсивность, при этом не нарушая свой сон. Включается машинальность. То есть тяготы физического труда любой тяжести должны стать продолжением или составляющей биологической активности внутреннего мира организма, то есть также, как и физиологические процессы, выпасть из поля зрения психики: дыхание, пищеварение, работа всех иных внутренних органов. Внимание вновь должно сконцентрироваться на Боге, на образе абсолюта счастья. Лень остается с нами и в нас, то есть ни в коем разе никуда не должна пропасть, но только адаптироваться в самой этой интенсивной физической нагрузке, а именно оставаться на естественном для всей полноты радости жизни месте. Очень важно для достижения высшего оргазма соединить природой человека два контраста, в самом единении коих идёт проникновение Божественной сущности Абсолюта счастья во все сферы телесной природы. Иными словами, в каждом из нас есть хороший и плохой «я». Один говорит «надо», а другой «оставь на потом». Бытует мнение, что нужно побеждать в себе своё плохое «я» в этом противостоянии. На самом деле одно не должно торжествовать над другим, как взаимные противоположности. Одно и другое друг друга как-то гармонично дополняют, ибо в образе единого и цельного Бога обе реалии являются составляющими цельности единой природы. В образе Бога нет противоречий, ибо в Нём всё собрано воедино и в одном всё дополняет остальное.

Вот этот «я», который «оставим на потом» должен перестать видеть «надо». И то, и другое должно взять своё не покушаясь друг на друга. Примерно такая схема практики медитации. Конечно, когда мы слышим это слово инославного происхождения, то нам несколько «режет слух». А потому думаем о том, что у православной аскезы с практикой Буддизма ничего общего нет. Но однозначно, везде работают одни и те же механизмы с единым центром в природе человека. Но вот в чем различие: аскеза – это подвиг усмирения своей природы, который без любви к ближнему и Богу невозможен. Только любовь дает дар видеть пути дальнейшего роста-движения к Творцу, ибо только для любви Бог открывает великие возможности творчества самого себя и мира. Только любовь и её радость даёт самообладание и силу оставаться самим собой даже на Голгофе. Да и пост, как средство духовного борения – это не диета. Также как реальный бой – это не учения. Исходя из сказанного, медитации же трудно дать подобное определение, ибо о ней мне мало или ничего неизвестно. К примеру, можно ли назвать подвиг деторождения медитацией? В Православии – это подвиг аскезы. Православная аскеза – это такая лошадь, тянущая за собой телегу, полную слабостей общества, ибо инок живет радостью их. А медитация – это, мне думается, лошадь без ничего. Но опыт возвышения на духовные высоты в Буддизме интересен, в любом случае. К примеру, как совершить переход от постной пищи к скоромной (мне ещё ни разу не удавалось без болезней пищеварительной системы).

Прежде чем начать выражать следующие мысли, следует оговорить важные условия. Дело в том, что в содержании всех моих книг нет обсуждений догматического богословия. Все суждения ограничены природными способностями мира свидетельствовать о Боге. Тут много хаоса и разного рода атеистических спекуляций, приведших к катастрофам в истории человечества и потому именно здесь следует навести порядок. То, что там за пределами природных возможностей мира – темы для полемики отцов Церкви. Догматика – это законы межличностных отношений с Богом, то есть для природы сие вне досягаемости. Но ведь именно природное понимание о Боге оказывается актуальным для человечества, ибо на данном понятийном языке говорит человечество. Об этом будем помнить всегда, а теперь продолжим.

Ниже по тексту мы скажем, чем дальше друг от друга отстоят контрасты, тем ярче переживаемый человеком оргазм, ибо больше природы оказывается включенной в процесс перестроения сообразности Божественного счастья, уподобляется Абсолюту радости и единственному Источнику счастья. Именно этот процесс в нас самих активирует влечение. Ведь то, что подобно счастью – это есть счастье. То, что мир предстает перед нами красотой – одна из бесконечных граней переживания экстаза. Это и есть активатор плена радостью, в коем быть личности естественно (только такой порядок вещей является нормой, ибо всё в бытии заточено только для бытия в счастье). Вопрос в том, чтобы путь к этому плену был максимально адаптированным к специфике внутреннего мироустройства данного социума. В обществе должен царить вожделенный покой, чтобы ради молитвы Ему, всё вокруг каждого молящегося ушло в небытие и не мешало бы единению личностей Бога и каждого члена общежития. Мир – это единство с Творцом и тишина (а может лучше сказать абсолютная темнота) во множестве её вариаций (в образе пустоты – в том же числе). После постижения высшей экзальтации счастья человек становится пленником его. С этого момента он знает о том, что ему нужно и как ему жить. Единственное, в реалиях всего социума путь к этой радости переживания Божьего присутствия у каждой личности свой и оный уникальный. Личность ищет счастье, то есть своё место в Боге через то, что он имеет в создавшейся ситуации. И он найдёт – такова природа мотивации рождения научно-технического прогресса. Единый для всего и вся Источник счастья, но способы бытия в Нём различные, также как и пути восхождения к одной и той же Вершине вершин (оная и есть Источник всех форм радости и счастья) различны и множественные. Это нам важно сказать для того, чтобы понимать образ жизни в радости насельников китайских монастырей. Особенно важны знания этого пути к Вершине в границах сбережения здоровья, чтобы счастьем подняться до самых высших высот аскетического подвига и безопасно оставаться на исходном. Это самая трудная и самая первая наука из всех, кои существуют на Земле. И оная самая продуктивная во всех смыслах этого понимания. На Руси оная была естественной основой на протяжении всей истории не только проживающих здесь народов, но и всей цивилизации. Оная и есть фундамент живучести.

Диалог

Как-то давно сижу с удочкой ранним утром на речке Нейве под мостом. Возле села Краснополье Нижнетагильского района казаки делали выборочную рубку леса. Майское утро 1993 года выдалось тихим и солнечным. Пели соловьи, раздавались трели от кого-то ещё. После долгой зимы природа вовсю источала свежее дыхание жизни. Из местной деревни вышло стадо коров и направилось в мою сторону, через мой мост на ближайшее пастбище. Сонная скотина уже медленно брела по той стороне берега, а тут слышу, где-то рядом некто ведёт беседу с детьми. Речь шла о рукопашном бое. Мужчина примерно сорока лет пытался преподать азы кулачного боя в стиле карате-до. И вот думаю, встречу его и побеседуем с ним на эту тему. И такая встреча состоялась. Узнаю, он уже много лет изучает восточные стили единоборств и вовсю их практикует. Хотя, сам он не погружается полностью в китайскую культуру боевых искусств, а во всех течениях мысли ищет самое лучшее и берёт во внимание только самое лучшее. (В то время сие было модой, молодёжь увлечённо смотрела фильмы, где в сценарии много сцен потасовок.)