Комментарии к жизни. Книга первая

Она сказала, что всегда была взволнованна тем или иным. Если это не была семья, это был сосед или какая-то общественная деятельность. Волнение заполняло ее жизнь, и она никогда не была способна найти причину этих постоянных сдвигов. Она не была особенно счастлива, да и как можно быть счастливым в мире таком, как этот? Она получила свою долю мимолетного счастья, но все это было в прошлом, а теперь она охотилась за тем, что придаст значение ее жизни. Она прошла через многие вещи, что в то время казалось стоящим, но что впоследствии постепенно превратилось в ничто. Она была вовлечена в различные виды серьезной общественной деятельности, она пылко верила в религиозные проявления, страдала из-за смерти в ее семье и перенесла опасную операцию. Жизнь не была проста для нее, добавила она, и в мире были миллионы других, подобных ей. Она хотела пойти за пределы всех этих дел, глупых или необходимых, и найти что-то, что действительно имело смысл.

Явления, которые имеют смысл, нельзя найти. Их нельзя купить, они должны происходить, и происходящее нельзя ловко спланировать. Разве это не так, что что-нибудь, что имеет глубокое значение, всегда происходит, его никогда не вызывают искусственно? Важен происходящий процесс, а не нахождение. Нахождение сравнительно просто, но происходящее — это совершенно другое дело. Не то, чтобы это было трудным, но побуждение искать и найти должно полностью прекратиться, чтобы возникло происходящее. Нахождение подразумевает потерю, вы должны иметь, чтобы потерять. Обладать или принадлежать означает никогда не быть свободным для понимания.

Но откуда это вечное волнение, эта неугомонность? Прежде вы исследовали это серьезно?

«Я пыталась сделать это, но всегда без энтузиазма и нецеленаправленно. Я всегда отвлекалась».

Не отвлекались, если можно уточнить, просто это никогда не было жизненно важной для вас проблемой. Когда есть жизненно важная проблема, тогда никакого отвлечения нет. Отвлечение не существует; отвлечение подразумевает наличие основного интереса, от которого ум отклоняется. Но если есть основной интерес, никакого отвлечения нет. Отклонение ума от одного предмета к другому — это не отвлечение, это отстранение от того, что есть. Нам нравится уходить подальше, потому что проблема совсем рядом. Отклонение дает нам возможность чем-то заняться, например, беспокойством и домыслами. И хотя отклонение часто болезненно, мы предпочитаем его тому, что есть.

У вас действительно есть желание разобраться со всем этим или вы просто забавляетесь?

«Я действительно хочу до конца разобраться с этим, именно поэтому я пришла».

Вы несчастны, потому что нет ручья, который поддерживает полным колодец, не так ли? Вы, возможно, однажды услышали плеск воды по гальке, но теперь русло реки сухо. Вы познали счастье, но оно всегда отступало, оно всегда принадлежит прошлому. Тот ручей — это то, что вы все время нащупываете? А должны ли вы искать его или вы должны натолкнуться на него неожиданно? Если бы вы знали, где он, вы бы нашли средство, чтобы добраться до него, но без знания к нему нет никакого пути. Знать, это означает мешать этому случиться. В этом одна из проблем?

«Точно. Жизнь настолько уныла и однообразна, и, если бы это могло случиться, можно было бы не просить ни о чем больше».

Действительно ли одиночество — это проблема?

«Я не против быть одинокой, я знаю, как справиться с этим. Я или пойду прогуляться, или посижу спокойно, пока оно не пройдет. Кроме того, мне нравится быть одной».

Все мы знаем, что значит быть одиноким: болезненная, внушающая страх пустота, которую нельзя унять. Мы также знаем, как убежать от этого, поскольку все мы опробовали множество средств бегства. Некоторые поймались на одном каком-либо средстве, а другие продолжают опробовать, но ни один из них не находится в непосредственных отношениях с тем, что есть. Вы говорите, что знаете, как справиться с одиночеством. Если так сказать, это самое ваше воздействие на одиночество — ваш способ избежать его. Вы отправляетесь на прогулку или сидите в одиночестве, пока оно не пройдет. Вы всегда совершаете какие-то действия над ним, вы не позволяете ему рассказать свою историю. Вы хотите властвовать над ним, преодолевать его, убегать от него, поэтому ваши взаимоотношения с ним основаны на страхе.

Разве самореализация своих возможностей это тоже проблема? Самореализоваться в чем-то означает избегать того, чем каждый является, не так ли? Я маленький, но если я и отождествляю себя со страной, с семьей или с какой-то верой, я чувствую себя самовыраженным, полным. Такой поиск законченности — это отстранение от того, что есть.

«Да, это так, это тоже моя проблема».

Если мы сможем понять то, что есть, то, возможно, все эти проблемы прекратятся. Наш подход к любой проблеме состоит в том, чтобы избегать ее. Мы хотим сделать с ней что-то. Делание мешает нам быть в прямых взаимоотношениях с ней, и этот подход блокирует понимание проблемы. Ум занят обнаружением способа справиться с проблемой, что на самом деле является отстранением от нее, таким образом проблема остается непонятой, она все еще рядом. Для того, чтобы проблема, то, что есть, раскрыла себя и полностью рассказала свою историю, ум должен быть чувствителен, быстр, чтобы проследить ее. Если мы делаем ум бесчувственным благодаря бегству, знанию, как справиться с проблемой, или благодаря поиску объяснения или ее причины, что является лишь словесным умозаключением, то ум станет отупленным и не сможет быстро следить за историей, которую проблема, то, что есть, будет рассказывать. Поймите суть этого, и ум будет чувствителен, и только тогда он сможет постигать. Любая деятельность ума по отношению к проблеме только делает его отупленным и поэтому неспособным следовать, прислушиваться к проблеме. Когда ум чувствителен (не вынужден быть чувствительным, что является только иным способом сделать его тупым), тогда то, что есть, пустота, возымеет совершенно иное значение.

Пожалуйста, переживайте, пока мы будем продвигаться дольше, не оставайтесь на словесном уровне.

Каково отношение ума к тому, что есть? Насколько известно, тому, что есть, дали название, определение, присвоили символ для ассоциации, и это обозначение мешает прямым отношения, что делает ум отупленным, нечувствительным. Ум и то, что есть, — это не два отдельных механизма, но обозначение разделяет их. Когда такое обозначение перестает быть, появляются прямые взаимоотношения: ум и то, что есть, едины. То, что есть, теперь наблюдатель самого себя без присвоенного имени, и только тогда то, что есть, преобразуется. Это больше не явление, названное пустотой с ассоциациями о страхе и тому подобным. Тогда ум — это только состояние переживания, в котором нет ни переживающего, ни переживаемого. Тогда возникает неизмеримая глубина, поскольку тот, кто измеряет, исчез. То, что глубоко, является молчаливым, спокойным, и в этом спокойствии есть источник неистощимого. Волнение ума — это использование слова. Когда нет слова, есть неизмеримое.

Время

Он был пожилым мужчиной, но хорошо сохранившимся, с длинными, седыми волосами и белой бородой. Он читал лекции по философии в университетах различных частей мира. Он был очень грамотен и спокоен. Он сказал, что он не медитировал, и при этом он не был религиозен в обычном смысле. Он был заинтересован только в знаниях, и хотя он читал лекции по философии и религиозным опытам, у него не было никакого собственного опыта в этом, и он даже не стремился к нему. Он пришел, чтобы обсудить вопрос времени.

Насколько трудно человеку, одержимому чем-то, быть свободным! Для богатого человека большое затруднение отказаться от своего богатства. Только когда есть иные и более значительные побуждения, он действительно воздержится от утешающего осознания, что он является богатым человеком. Он должен найти полную реализацию своих амбиций на другом уровне прежде, чем он отпустит то, что он имеет. Для богатого человека, деньги — это власть, и он, владелец этого, он может отдавать большие суммы, но он дающий.

Знание — это иная форма владения, и человек со знаниями удовлетворен этим, для него они сами по себе цель. У него есть чувство (по крайней мере, этот имел его), что знание так или иначе решит наши проблемы, если только его распространить обширно или чуть-чуть по всему миру. Для человека со знаниями намного более трудно быть свободным от своего богатства, чем для состоятельного человека. Удивительно, как легко знание занимает место понимания и мудрости. Если у нас имеется информация о чем-то, мы думаем, что мы понимаем. Мы думаем, что владеть знанием или быть информированным о причине проблемы значит сделать ее менее важной. Мы ищем причину наших проблем, а этот самый поиск означает отложить понимание на потом. Большинство из нас знает причину. Причина ненависти не скрыта очень глубоко, но в поиске причины мы сможем к тому же насладиться ее последствиями. Мы заинтересованы в сглаживании последствий, а не в понимании целостного процесса. Большинство из нас привязано к нашим проблемам, без них мы бы растерялись. Проблемы позволяют нам что-то делать, и движения вокруг проблемы заполняют наши жизни. Мы есть проблема и вызванная ею деятельность.

Время — это очень странное явление. Пространство и время едины, одного нет без другого. Время для нас необычно важно, и каждый придает ему свое собственное особое значение. Для дикаря время вряд ли имеет значение, но для цивилизованного человека оно имеет огромное значение. Дикарь со дня на день забывает, но если бы образованный человек делал это, его бы посадили в психушку или он бы потерял свою работу. Для ученого время — это одна вещь, для обывателя — другая. Для историка время — это изучение прошлого, для человека на фондовой бирже, это — биржевой тиккер. Для матери — это память о ее сыне, для утомленного человека — это отдых в тени. Каждый интерпретирует его согласно своим специфическим потребностям и удовлетворению, вылепливая его, чтобы удовлетворить свой собственный хитрый ум. Все же мы не можем обойтись без времени. Если нам суждено жить вообще, хронологическое время столь же существенно, как и сезоны. Но есть ли психологическое время или это просто вводящее в заблуждение приспособление ума? Конечно, существует только хронологическое время, а все остальное — обман. Приходит время расти и время умирать, время сеять и время пожинать. Но разве психологическое время, процесс становления, не является абсолютно ложным?