Комментарии: Заметки о современной литературе (сборник)
Шрифт:
Легко обнаружить, что эта сюжетная конструкция держится на нескольких стержнях. Один их них – монополия Жилина на горючее при остром его дефиците. Не будь дефицита бензина и солярки – зачем бы местным чеченцам заискивающе глядеть Сашику в глаза, выпрашивать горючее, зачем боевикам пропускать колонны за тройку бочек бензина?
Но тут вот какая осечка: единственное, в чем Чечня не испытывала недостатка ни в военное, ни в послевоенное время– это горючее.
Чечня стоит на нефти очень высокого качества. Грозный был одним из главных центров переработки нефти в СССР. В годы правления Дудаева нефть разворовывали прямо из трубопровода. Когда нефтеперерабатывающий завод встал, а труба опустела – республика покрылась тысячами мини– заводов. Военные и послевоенные репортажи из Чечни пестрели такими деталями: «Сегодня вся Чечня ездит на самопальном бензине™ Его продают повсюду, как у нас по осени торгуют на дорогах картошкой и соленьями» (www.warlib.ru/index.php?id= 000110). «В Чечне бензин гнали и гонят так же свободно, как в центральной России самогон (www.prgazeta.ru/?print= 3569).
Конечно, бензин этот низкого качества, но неприхотливые «Жигули» на нем ездили, а уж чем заправить трактор – и вовсе не было проблем. Так что вряд ли чеченские крестьяне будут часами ждать майора Жилина в Грозном и жалобно клянчить «солярки мало-мало», если именно в Грозном во время второй чеченской компании было вырыто более 1000 ям, а бензин и солярка продавались на каждом шагу… Вряд ли предприимчивому майору удалось бы заставить работать своим осведомителем «должника по мазуту», если мазут в Чечне и вовсе за товар не считался: производители бензина его просто-напросто выливали на землю как отходы (что и привело в Чечне к экологической катастрофе).
Особая статья – отношения Жилина с боевиками, которым он несколькими бочками бензина или солярки оплачивал проезд колонны с топливом. Именно боевики и контролировали бензиновый бизнес: командирам помельче принадлежали многие кустарные заводы. Но действовали, даже во время войны, и вполне современные заводы, как правило, принадлежащие влиятельным полевым командирам. Шамиль Басаев, например, владел нефтеперегонным комплексом в Беное, оснащенным немецким оборудованием, и за время войны на него не упала ни одна бомба.
Не прекращалась и добыча нефти из промышленных скважин: это был основной бизнес влиятельных полевых командиров. Широкую географию и имена владельцев этих скважин раскрывает, например, Санобар Шерматова (Московские новости, 04.07.2001), она же пишет, что «с приходом федеральных сил» во время второй чеченской компании боевики не перестали контролировать нефтедобычу, только «теперь уже военные стали держать „крышу“, нередко занимаясь нелегальным бизнесом совместно со своими противниками – боевиками. Любое упоминание об этом роде „занятий“ было под запретом».
Так что у майора Жилина были мощные конкуренты, званием гораздо выше, и обеспечивали они доставку горючего за пределы Чечни не бочками, как Жилин, а караванами бензовозов.
Другой сюжетный стержень романа – мобильная связь. Когда дудаевцы забирают последнее оружие на вверенном Жилину складе, еще перед началом первой войны, Дудаев вынимает маленький мобильник и звонит кому-то: «Мы вышли», при этом поглядывая на майора Жилина, словно хочет сказать «вот теперь какая связь будет. связь в горах».
Майор запомнил полученный от Дудаева урок и очень скоро сам обзавелся мобильником. По мобильнику звонят Жилину его «подельники» чеченец Руслан и штабной офицер Коля Гусарцев, по мобильнику связываются с боевиками, по мобильнику Жилин договаривается с вертолетчиком, обеспечивающим прикрытие груза, по мобильнику звонит каждую ночь жене, по мобильнику получает предупреждение об опасности. Но главное ноу-хау Жилина, связанное с мобильниками – это покупка большой партии впрок. «Крестьянин за солярку, чтобы хоть как-то оживить в поле трактор. все отдаст, – рассказывает Жилин. – С соляркой вместе я предлагал такому крестьянину мобильник. Ему горючка – а мне позарез нужно знать про дорогу и про перекресток, что на подходе к его селу». И потекла к Жилину информация. По этим же путям шли и звонки Жилина, отслеживающие перемещения пленных солдат.
Не уверена, что чеченец будет стучать на соотечественника за бочку солярки, но главное – описанным Маканиным способом информацию не передашь. Мобильной связи в Чечне до 2002 года попросту не существовало. И то первоначально она действовала с большими ограничениями. Лишь в 2004 году они были сняты. О начале мобильной связи в Чечне сообщили тогда все газеты.
Для горной войны, впрочем, мобильники и до сих пор малопригодны: в горах связь очень ненадежна, а чаще всего – ее вообще нет. Что же касается Дудаева, то у него, конечно, был не маленький мобильничек, а спутниковый телефон. Размером с нынешний портативный компьютер. В карман не сунешь. У боевиков тоже были, конечно, не мобильные телефоны, а портативные рации и спутниковые телефоны. Крестьянам их не раздашь: слишком дорого, слишком заметно для постороннего взгляда, да и пользоваться непросто.
Я плохо знаю реалии чеченской войны и самой Чечни, но чтобы обратить внимание на несоответствие ряда сюжетных ходов и действительности, вовсе не надо быть в Чечне, достаточно изредка читать газеты. Из промахов помельче могу привезти такой, который тоже не требует присутствия в Чечне, но лишь некоторого представления о ее географии.
Меня озадачил эпизод, в котором штабной офицер Коля Гусарский, которому велели отвезти сотню автоматов «горцам, насмерть поссорившимся с Басаевым» и раздать их, продает оружие боевикам, а потом загоняет уазик, перевозивший автоматы, в болото возле дороги, предварительно загрузив машину
с помощью боевиков лапшой арматуры и кусками рельсов. Нет, я вовсе не возражаю против такого способа уничтожения улик, как болото. Я даже знаю роман, где лейтенант, продавший партию оружия чеченским террористам, имитирует дорожное происшествие: будто бы грузовик из-за растяпы-шофера съехал в болото. И пока несчастный солдат бежит за подмогой, чеченцы быстро разгружают грузовик, заменив оружие ящиками с металлоломом, после чего машину засасывает трясина. [11]11
Юлия Латынина. Джаханнам, или До встречи в аду. М.: Эксмо, 2005, с. 142–144.
Но в том романе действие происходит на Дальнем Востоке, где болот полно, так что к иному поселку и дороги через них приходится прокладывать. На горной же дороге с болотами большая напряженка (а ведь Коля везет оружие горным чеченцам). Зато горы предоставляют куда более простой и правдоподобный способ избавиться от ненужной машины, ставшей уликой: столкнуть ее в ущелье, и свалить все на боевиков. Во время войны никто и не полезет в пропасть проверять, чем она была нагружена.
Вообще штабист Коля Гусарцев совершает странные коммерческие операции. После того, как он сбыл чеченцам автоматы и утопил уазик в болоте, Гусарцев умудрился продать боевикам целую машину фактически списанных старых солдатских сапог, «целую гору старой кирзы». «Наши солдаты уже предпочитали берцы, высокие ботинки со шнуровкой на щиколотке, – повествует майор Жилин. Но. чичам в горах и в ущельях именно кирза была нужнее… Сапоги там для них понадежнее ботинок». Очень рискованное заявление для служащего на Кавказе майора, хотя бы и складского. Он что, никогда в горах не был? Не знает, что именно сапоги для гор совершенно непригодны: они не держат ногу в шиколотке (легко вывихнуть), подошва скользит на склоне, тяжелы, наконец. «Сапоги в горах не годятся, надо переобуть весь чеченский контингент в теплые, крепкие ботинки»– это признают даже сами военные в одной из аналитических разработок Генштаба, приведенных газетой Коммерсантъ еще в 1995 году. Правда, всех не переобули. В результате солдаты завидовали хорошо экипированным боевикам и переобувались сами, кто как мог. Одни – как герой романа Вячеслава Немышева: «Ботинки купил Ванька на рынке в Грозном. Казенная обувка снашивается в месяц, а чеченцы продают добротные берцы: подошва у них крепкая – год Ванька носит их, и до сих пор не стоптал…» . Другие – как это описано в воспоминаниях героя России Альберта Маратовича Зарипова «Первомайка». Офицер, противостоявший радуевцами и получивший в этом бою серьезное ранение, зло иронизирует над тыловым «генералом от безопасности», пытающимся объяснить журналистам, отчего это убитые радуевцы оказались без обуви: «Оказывается, для быстроты передвижений радуевцы перед прорывом разулись и босиком бежали по снегу, а пораженные очередным чеченским коварством наши солдаты так и не смогли догнать убегающих босых боевиков… По скудости ума ему (генералу – А. Л.) было невдомек, что российские солдаты по причине своей бедной и плохой экипировки с большим удовольствием снимали добротные ботинки с уже убитых боевиков и тут же на поле боя одевали теплую трофейную обувь, забрасывая подальше промокающие и тоненькие сапоги, выданные ему государством на два года ru/army/p_08.htm).
Так что вряд ли бы удалось оборотистому Косте Гусарцеву впарить боевикам машину старой вонючей кирзы, да еще получить за нее приличные деньги. А ведь один из ключевых эпизодов: именно в момент передачи денег Гусарцеву полевым командиром в чеченца стреляет русский контуженный солдат и прошивает автоматной очередью самого Гусарцева. И вопрос, почему солдат стрелял в Гусарцева, Жилину не дает покоя и правильно: от разгадки зависит жизнь самого Жилина.
Подобные небрежности и неточности – первое, что бросается в глаза читателю, и, я думаю, Маканину еще очень долго будут предъявляться разнообразные упреки. Страшно подумать, сколько неточностей обнаружат там сами участники чеченской войны. Я уже не говорю о кавказцах™ Один мой знакомый кавказец, живущий в Москве, образованный, умный человек, по моему совету начал читать роман и, прочтя первую сцену, бросил. «Фальшивая сцена, – был его приговор. – Не верю я, что русские солдаты, остановленные боевиками, будут выставлять голые задницы с борта грузовика и орать „по чичам огонь“, как бы пьяны они не были. Вмиг протрезвеют. Сообразят, что надо не штаны снимать, а автоматы хватать. Но уж что точно – боевики не стерпят этих голых задниц, выставленных в их сторону. Автор, видимо, не понимает, что это очень жестокое оскорбление для кавказца. Это вызов. Как пощечина для русского дворянина, после которой дуэль неизбежна. А Мышкиных среди боевиков не водится»
Повторю – я плохо знаю реалии чеченской войны, и уверена, что перечисленными мною ляпами дело не исчерпывается. Но и этого достаточно, чтобы понять: бессмысленно искать в романе Маканина реалистическое изображение чеченской войны.
Вопрос, однако, в том, почему такое количество неточностей допускает Маканин. Я с трудом верю, что писатель не мог узнать о положении с горючим в Чечне или состоянии мобильной связи в республике. (Психологию кавказцев изучить, конечно, сложнее.)
Если же сюжетная конструкция, покоящаяся на мнимом допущении, оказывается для писателя более привлекательной, чем реальность, имеет ли он право пренебречь реальностью? Ну, скажем, ввести мобильную связь в Чечне или придумать дефицит топлива?