Коммуналка: Добрые соседи

— За меня! — он встал на одно колено. — Кольцо купим новое! Мое! И выйдешь за меня?! Пожалуйста… я обещаю, что сделаю все, чтобы ты счастлива была!

И вот что Тонечке оставалось.

— А твоим соседям мы не скажем. Представишь меня как своего жениха, — получив согласие, Лешка переменился, сделавшись серьезен. — Познакомиться с ними надо. Все ж таки близкие люди…

Тонечка кивнула.

Представит.

Конечно, представит. Что ей еще остается?

Глава 36

Глава 36

В одинаковых платьицах, в одинаковых колготках какого-то чересчур насыщенного яркого розового цвета девочки казались близняшками. На лысые головы их нашлись платочки, тоже с розовым узором, от которого обе пришли в одинаковый восторг.

А от восторга Святослав поморщился, но гасить не стал. Эмоции… не все во вред.

И ботиночки нашлись, тоже одинаковые, лакированные, с розовыми вновь же шнурочками и вышитыми блестящей нитью бантами.

— Ужас какая прелесть! — воскликнула Розочка, крутясь перед зеркалом. А потом повернулась к Матвею Илларионовичу и добавила. — Спасибо. А то мама никогда бы сюда не дошла.

— Почему?

Генерал тоже выглядел… пожалуй, что счастливым.

— Потому что всего боится.

Дива слегка нахмурилась. Боялась она, конечно, но совсем даже не всего подряд. Избранно, так сказать.

— Особенно людей. Злые они, — Розочка поставила ножку на носок, потом на пятку. Выпятила губу. Замерла. Вздохнула. И развернувшись к продавщице, что стояла рядом, схватила ее за руку. — То, что ты сделала, плохо очень. Но я помогу. Только больше так не делай, иначе точно деток никогда не будет.

Маргарита только и пискнула.

— Роза!

— Мама, ты сама говорила, что людям надо помогать. А я помогла… тут малость подправить. И она не станет жаловаться.

Ставшие зелеными глаза вперились в Маргариту, которая только и смогла, что сглотнуть.

— Потом, как в животе ребеночек заведется, ты маму мою найди. На всякий случай.

— Х-хорошо…

Розочка кивнула и руку выпустила, вновь крутанулась, уже на носочках.

— И все-таки жуть какая красота!

— Она… всегда такая? — тихо поинтересовался Матвей Илларионович, благодаря которому эта вот «жуть какая красота», собственно, и появилась на люди.

— Она просто еще маленькая, — дива дернула ухом и посмотрела на Святослава. А тот кивнул, соглашаясь, что именно в этом и дело.

Дети на то и дети, чтобы позволено было им немного больше, чем взрослым.

— А шептаться за спиной невежливо, — Розочка уперла руки в бока, сделавшись чем-то неуловимо похожей на Калерию. — И вообще… вам тоже маме показаться надо. Только без всего этого…

Она махнула рукой.

— А то глаза туманит. И всем туманит. И вам тоже. А случится чего, так и не поймете. Будете затуманенным ходить, пока не помрете.

— Роза! — оказывается, дива тоже умела говорить громко.

— Что? Я же правду говорю! Он странный, — она ткнула пальцем в генерала. — Неправильный. Не пойму, чего не так.

Взгляд дивы обратился к человеку, которого этакое признание смутило. А Машка снова испугалась, правда, на сей раз как-то вяло, скорее, просто по привычке. И сама же со страхом справилась. И шагнувши бочком, встала перед зеркалом, погляделась да вздохнула тихонько, неспособная иначе выразить всю глубину счастья.

— Возможно, вам и вправду следует обратиться к целителю, — дива отступила, явно пытаясь спрятаться за спиной Святослава, но после передумала. — Роза… маленькая, конечно, но видит больше моего. И если говорит что-то, то так оно и есть.

— В таком случае, могу ли я рассчитывать… на ваш взгляд?

Просить Матвею Илларионовичу определенно было неловко. Да и чувствовалась теперь в нем некоторая, несвойственная этому человеку прежде растерянность.

— Конечно, — дива кивнула. — Только… не откладывайте.

Почему-то эта идея Святославу категорически не понравилась. Но… кто его спрашивать станет?

Из магазина шли пешком.

Нет, любезный — чересчур уж любезный — Матвей Илларионович, конечно, предложил подвезти, но настаивать не стал.

— Понимаю. Дела, — сказал он, глядя отчего-то на Святослава, и теперь во взгляде этом появилось что-то неправильное, раздражающее. Будто примеривались к нему.

Приценивались.

— Если вдруг помощь понадобится, — он протянул невзрачного вида пуговицу на суровой нитке, выглядевшую так, будто оторвали ее. — Разломите. Маячок. Услышу.

— Спасибо, — а дива не стала отказываться, хотя видно было, что ей в присутствии этого малознакомого человека неуютно.

И вообще неуютно.

Не привыкла она к магазинам. И к обновкам. И пусть даже приняла, что ботинки, что пальто, но проворчала что-то там про долг и вообще… странная женщина. Прежние знакомые Святослава никогда-то не отказывались заглянуть в специальный отдел и там тоже стеснения не испытывали.

А эта…

Одним словом, дива. Что с нее взять?

Взять было нечего.

Кроме самой дивы. И… может, сказать ей про браслеты? Может, оставили их Святославу исключительно, чтобы проверить его? С ведьмами подобное бывает. Да и к чему ему подобное украшение? Он, если и вправду соберется жениться, купит колечко, может, не такое роскошное, как то, которое Эвелине поднесли, но всяко золотое.

Приличное.

Мысли какие-то не такие. Ему бы о деле. О покойнике и друзьях его, с которыми удалось договориться о встрече, благо все они сидели под подпискою, а потому искать долго не придется.

Примут.

Или вот о кружках этих рукодельных, к которым след привел. Ведьмах… угораздило связываться. Ведьмы кого хочешь заморочить способны. Но, несмотря на обычную пакостливость натуры, закон они старались не нарушать.

Разве что по мелочи.

А мертвое ведьмовство — это совсем даже не мелочь. Это… неужели не почуяли бы? Сомнительно. Притворяйся или нет…

— Если много думать, то мозги через уши потекут, — наставительно произнесла Розочка, спугнув такую вдруг логичную мысль.