Комната с призраком

— Тогда, сэр, если это доставит вам удовольствие, — сказал смотритель, злобно ухмыляясь, — вы должны узнать и даже можете сменить своих знакомцев на их посту, когда я скажу вам, что вы находитесь в аду и через эти ворота вы больше никогда не выйдете отсюда!

Тут уж Джордж совсем приуныл, потому как понял, что силою здесь ничего не добиться. И когда он снова обратился к смотрителю, которого боялся теперь пуще прежнего, то слова его звучали примерно так:

— Поймите меня правильно, сэр, ведь я должен попасть домой, чтобы накормить и запрячь моих лошадей. Я должен предупредить Кристи Холлидэй, мою жену, о моем поручении. О Господи! Я только сейчас вспомнил, что должен быть завтра в двенадцать часов на этом же самом месте, и вот, смотрите, здесь билет на проезд по этой дороге.

Все еще держа Джорджа одной рукой за горло, страж взял билет другою.

— Ого! Так вы приехали с нашим почтенным другом мистером Р. из Л.? — спросил он. — Его имя давненько вписано в наши книги; думаю, его ручательства достаточно, только вот тут вам следует расписаться: условие таково, что вы закладываете свою душу и обязуетесь быть здесь завтра ровно в полдень.

— Как же, вернусь я тебе, приятель, — говорит ему Джордж. — Нет, я такие вещи не закладываю и не стану подписывать твой документ.

— Тогда оставайся здесь, — сказал смотритель, — выбора у тебя нет. Да и нам больше нравится, когда люди приходят в пекло по доброй воле; хлопотное дело — тащить их сюда.

С этими словами он швырнул Джорджа обратно под гору, при этом бедняга пять ярдов, пролетел вниз головой, и сторож запер ворота.

Понял Джордж, что протестовать бесполезно, и так захотелось ему хотя бы раз еще вдохнуть свежего воздуха, увидеть дневной свет и жену свою, Кристи Холлидэй, что в невыразимой тоске подписал он поставленное условие и тогда только миновал ворота. Чуть не бегом он направился по следам своих лошадей, стараясь перехватить их; он громко покрикивал: «Хэй! Хэй!» — в надежде, что, может быть, они услышат его и повернут, хотя он даже не видел их. Но беды его только начинались; на опаснейшем и очень хорошо ему знакомом участке дороги, где с одной стороны стоял небольшой дубильный заводик, а с другой — отвесно обрывалась каменоломня, он обнаружил своих скакунов: карета разлетелась вдребезги, Дотти поломала передние ноги, а Дункан издох. Это было больше того, что достойный кучер мог вынести; приключение в преисподней не шло ни в какое сравнение с этим несчастьем. Там его достоинство и мужественный дух помогли одолеть дурное обхождение, но здесь… сердце его разрывалось, в отчаянии он бросился на траву и горько заплакал, поминая своих прекрасных Дункана и Дотти.

Так он лежал, безутешный в своем горе, когда кто-то тронул его за плечо и тихонько встряхнул. Очень знакомый голос сказал ему: «Джорди! В чем дело, Джорди!»

Джордж был до глубины души оскорблен неуместностью, если не сказать — наглостью этого вопроса, потому как он знал, что голос принадлежал Кристи Холлидэй, его жене.

— Какая нужда спрашивать о том, что прекрасно видишь сама! — сказал Джордж. — О, моя бедная Дотти, где теперь твоя веселость и твой легкий галоп, где твое нежное ржание, моя бедная Дотти? Что мне теперь делать без вас, ведь я лишился своей лучшей пары!

— Вставай, Джордж! Вставай и приводи себя в порядок, — говорит тем временем Кристи Холлидэй, его жена. — Лорд президент хочет, чтобы ты отвез его в парламент. На улице непогода, а тебе следует быть там не позднее девяти часов. Вставай и приготовься; его слуга уже ждет тебя.

— Женщина, ты сошла с ума! — зарыдал Джордж. — Как я могу поехать и отвезти лорда президента, когда моя карета разбита в щепки, бедная моя Дотти лежит со сломанными передними ногами, а Дункан издох? А у меня еще одно поручение не исполнено; ведь сегодня не позднее двенадцати я обещал быть в преисподней.

Тут Кристи Холлидэй громко захохотала и долго не могла остановиться; Джордж при этом не сдвинулся ни на дюйм и все лежал, зарывшись с головой в подушки, и только постанывал от непереносимого горя; за окном бушевала разыгравшаяся ночью непогода, и, возможно, ее завывания объясняли тот странный потрескивающий звук, что так поразил Джорджа в аду. Сон, однако, был так реален, что Джордж не мог так сразу взять и перестать постанывать и плакать; ведь он как наяву видел все своими глазами. Пришлось его жене идти и рассказывать соседям о бедственном положении мужа и еще о том, что у него сегодня очень важное дело с мистером Р. из Л. ровно в двенадцать часов дня. Она упросила одного из его друзей поехать вместо него и отвезти лорда президента в парламент; но все это время она очень непочтительно начинала смеяться, вспоминая о неприятностях, которые печалили ее мужа. Ему же было совсем не до смеха; он даже не повернул головы, когда она пришла, и Кристи Холлидэй, испугавшись, не повредился ли он в уме, заставила его еще раз повторить рассказ о приключениях в преисподней (а он и мысли не допускал, что это был сон), что он и сделал, рассказав то, что вы уже слышали. Она все поняла и ужаснулась, подумав, что у него, верно, начинается жар. Ненадолго отлучившись, она навестила доктора Вуда и рассказала ему о болезни мужа, а также сказала доктору о его твердом намерении сегодня в двенадцать часов съездить в преисподнюю.

— Он не должен туда ездить ни в коем случае, сударыня. Это соглашение ни в коем случае не следует выполнять, — сказал доктор Вуд. — Переведите часы на час или два назад, чтобы он опоздал на встречу, а я зайду к вам во время обхода. Да, вы уверены, что вчера он не пил? — Она заверила его, что нет. — Ну, хорошо, хорошо. Итак, вы не должны говорить ему, что туда ни в коем случае не следует ехать. Просто переведите часы, а я зайду и осмотрю его. Это похоже на мозговую лихорадку, и с этим нельзя шутить. Еще вам не следует смеяться над ним, любезная, и, пожалуйста, не смейтесь над его соглашением. Это может быть просто нервический припадок, кто знает.

Доктор и Кристи вышли из дома, и так как некоторое время им было по пути, она успела рассказать ему о двух молодых законниках, которых Джордж встретил у адских ворот и которых тамошний портье обозвал «двумя из последнего пополнения». Когда доктор услыхал это, то сразу перестал спешить; в момент сбавил шаг, поворотился к женщине, посмотрел на нее как-то странно и сказал:

— Что вы только что рассказали мне, любезная? О чем это вы говорили только что? Повторите-ка мне это снова, каждое слово.

Кристи Холлидэй так и сделала, после чего доктор в сильнейшем возбуждении взмахнул руками и воскликнул:

— Я иду с вами сию же минуту; я осмотрю вашего мужа перед обходом. Это изумительно! Это невероятно! Ужасно! Ведь молодые люди умерли сегодня ночью — как раз в это время! Прекрасные молодые люди, я осматривал обоих; оба умерли от одной и той же болезни! О! Это и в самом деле невероятно!

При этом доктор задал такого шагу, что заставил Кристи бежать за ним вприпрыжку всю дорогу от Хай-стрит до дома. Время от времени, не отрывая глаз от мостовой, он восклицал:

— Изумительно! Это изумительно!

Подстрекаемая женским любопытством, Кристи решилась спросить у доктора, что он знает об их знакомце мистере Р. из Л. Но тот только головой тряхнул и ответил:

— Нет, нет, любезная, ничего не знаю о нем. Он и его сын сейчас в Лондоне, потому я ничего не знаю; но это! Это чудовищно! Определенно это чудовищно!

Когда доктор Вуд добрался до своего пациента, он нашел у него упадок сил и немного лихорадки; положив ему на лоб уксусный компресс, он укрепил повязку паточным пластырем и те же ухищрения проделал со ступнями, после чего стал ожидать благотворного действия. Джордж и вправду чуточку ожил, но, когда доктор, желая взбодрить его, шутливо осведомился о сновидении, Джордж тяжело застонал и снова уронил голову на подушки.

— Так вы, любезный, убеждены, что это не сон? — спросил его доктор.

— Да как же такое, достопочтенный сэр, может оказаться сном? — отвечал больной. — Ведь я самолично там был вместе с мистером Р. и его сыном; и вот, смотрите, следы лап этого сторожа у меня на горле.

Доктор Вуд посмотрел и удивился, увидев два или три красных пятна, отчетливо отпечатавшихся справа на шее Джорджа.

— Я уверяю вас, сэр, — продолжал Джордж, — это был вовсе не сон; уж это я знаю точно. Я потерял карету и лошадей, а что, кроме них, у меня было? Я собственной рукой подписал соглашение и по доброй воле взвалил на себя это жуткое поручение.