Комната ужасов. Дилогия

Харвест выпрямилась и взглянула в глаза Баунти.

— Я не могу. Я личность. Ты хочешь, чтобы я была рабыней Джейми. Хуже того — рабом, жаждущим, ищущим, как услужить!

— Опомнись, сестрица! Ты и есть рабыня Джейми! Нравится тебе это или не нравится. Уж поверь мне, желание и старательность пересилят все остальное. Лучше быть рабыней Джейми, чем кормовым скотом Этого. Выбирай: отдать свое тело на растерзание Джейми или закончить, как Эйлин Гуч, а может, и похуже. Ты правда не понимаешь? В этом доме желание Джейми — закон. Все его: что он пожелает и кого пожелает.

Ноздри Харвест затрепетали, уголки рта побелели.

— Например, тебя. Я же вижу, как ты трешься около него, потаскуха!

— А хоть и меня: если он хочет, то рано или поздно он свое получит. Он может спать и с тобой, и со мной. И мы сделаем что угодно, то, что тебе никогда и не снилось. Рон тебя не защитит. От Этого, я имею в виду.

Харвест вырвалась и влепила Баунти пощечину.

— Никогда! Я лучше умру!

— Выбор за тобой, сестра. Вот только как именно ты хотела бы умереть? На руках у тебя осталось девять ногтей, на ногах — десять. Ты еще долго будешь при годна для того, чтобы тебя трахать, не правда ли? А вот почесать спинку тебе уже будет непросто.

Вздернув узкие плечики, Харвест выбежала из комнаты.

В два часа ночи Харвест выскользнула из постели. Она натянула джинсы, надела рубашку и свитер, переложила несколько банкнот и мелочь из кошелька Баунти в свой, взяла туфли без каблуков и носки, еще одни сунула в карман. Девушка вышла, тихонько прикрыла входную дверь. Велосипед старика стоял на своем месте, в саду за сараем.

Баунти убрала приборы Харвест со стола, перед тем как все сели завтракать.

— Зачем ты это сделала? — спросил отец.

— Она не будет завтракать. Харвест ушла.

— Ушла?

Баунти вызывающе посмотрела на отца.

— Удрала, слиняла, сделала ноги. Ушла.

— О Господи! — Боб, упав в кресло, закрыл лицо ладонями.

— Когда? — В голосе Векки звучала надежда.

— Не знаю. Ночью. Я спала.

— Она что–нибудь сказала? — спросил отец, не отнимая рук от лица.

— Нет.

— Она вернется, — заявил Джейми.

— А может, нет? — Рон тоже надеялся. — Оно, наверное, спало. Может, она ушла уже далеко, достаточно далеко…

— Размечтался, — отрезал Джейми. — Она, так же как и мы, у Него на привязи. Не улизнуть ни нам, ни ей. Не выйдет. По–крайней мере, просто убежав. Ма!

— Что, Джейми?

— Позвони–ка в школу. Скажи, что я все еще болею.

— А Харвест?

— Нет, про нее не говори. Думаю, к полудню они забудут, что она когда–то туда ходила.

Плечи Боба тяжело опустились и затряслись.

— Нет, Джейми! Оно не смеет! Я Ему не позволю! Разве мы… ты… недостаточно сделал? Иди, найди Ему кого–нибудь еще, Джейми. Пожалуйста, сынок! — Мать опустилась перед ним на колени и сжала его руку. — Вдруг ей удалось убежать, а? Я так надеюсь!

— Не говори так, ма. И думать забудь об этом! — Джейми похлопал вцепившуюся в него руку.

— Я не позволю Ему! Кто угодно, только не из нас! — Она вскочила на ноги.

— Она больше не одна из нас, мама. Оно не прощает. Оно не знает, что такое прощать.

— Нет, нет, я не дам Ему, — твердила Векки. — Оно не может нас заставить…

Она подошла к стойке, протянула руку и взяла электрический нож, большим пальцем надавила кнопку. Утопленные лезвия с готовностью зашелестели, разгоняясь, и слились в ровном движении. Сосредоточившись, женщина положила левую руку на стойку ладонью кверху, затем убрала палец с кнопки. Лезвия закрутились медленнее, стало видно каждое по отдельности, потом нехотя остановились. Векки приложила сдвоенные ножи к багровому шраму, пересекавшему ее ладонь между большим и указательным пальцами. Слезы катились у нее по щекам, но она не проронила ни звука. Большой палец застыл над кнопкой. Женщина слушала, как в ушах бухает сердце.

— Прости, — взвыла она вдруг. Я сделаю все, что ты хочешь. Не заставляй меня делать это. Пожалуйста! Сделай это с ней! Сделай это с Харвест! — Ей было разрешено вернуть нож на место. — Джейми, почему Оно не заставило меня это сделать?

— По нескольким причинам. Во–первых, ты была действительно огорчена. Во–вторых, Оно еще не проголодалось. В–третьих, у нас ведь нет электрического ножа. Ты же их боишься.

Векки посмотрела на деревянную ложку, безобидно лежавшую на стойке.

— Но главная причина, я думаю, в том, что Оно не хочет портить себе аппетит к тому времени, когда вернется Харвест.

Векки вырвало прямо на тарелки в раковине.

Все еще сидели на кухне, когда услышали два глухих удара в дверь. Боб поднял голову. Глаза красные и печальные. Вновь стук. Рон открыл дверь. Через порог перевалилась Харвест.

— Оно заставило меня вернуться ползком, — пробормотала она, — всю дорогу. Километр за километром. Через канавы, колючки, крапиву. Я пыталась броситься под грузовик. Оно не дало. Заставило вернуться. Не дало даже встать, чтобы постучать в дверь. Пришлось биться головой. Мне так больно! Папа! Оно ведь уже достаточно наказало меня, правда, пап? Оно меня вернуло. Я все сделаю, что угодно сделаю. Только не разрешай Ему дальше меня мучить. Пожалуйста, папочка!

Боб отер рот тыльной стороной ладони и отвернулся от дочери. Рон бережно перевернул ее. Свитер был мокрым от пота и грязи. Руки покрылись ссадинами и кровоточили. Искусанные губы распухли. Голубые джинсы висели от бедер клочьями. К запекшейся на ногах крови прилипли лохмотья.

Векки замочила одежду в теплой воде, а Боб поднял Харвест и положил на кухонный стол.

— Ножницы, — отрывисто кинула Векки Баунти. — Нужно срезать эти ошметки.

— Я приготовлю для нее теплую ванну, — предложил Рон.

— Ванну? — задумался Джейми. — Это сделаю я. — Он взял миску с макаронами и высыпал ее содержимое в мусорное ведро под раковиной.

Оставшиеся трое принялись помогать Харвест, кто чем мог.

Слышно было, как Джейми мечется из комнаты в комнату. Время от времени звуки его шагов прерывались шумом и грохотом, сверху доносился звон бьющегося стекла.

Рон вышел из кухни.

— Это зеркала, — доложил он вернувшись. — Все зеркала со стен. И стеклянные безделушки тоже. Что он надумал, а?

С Харвест сняли одежду, закутали в халат. Раны обработали ртутно–хромовой мазью и перевязали. Вернулся Джейми.

— Ну, ванна для Харвест готова, — бодро объявил он, — снимайте халат.

Все уставились на юношу. В руках у него были две пары наручников.

Джейми перевернул лежавшую беспомощно девушку на живот, снял с нее халат. Харвест осталась голой. Он скрутил ей руки за спиной и защелкнул наручники на запястьях. Нагнувшись, парень закрепил половинку оставшейся пары на одной лодыжке, свел ее ноги за спиной, прикрутив цепочки кандалов, и прикрепил их к другой щиколотке. Согнутая дугой, плененная девушка перекатывалась и стонала, теряя от ужаса рассудок. Струпья на ногах у нее содрались, из ранок сочилась кровь.