Комната воды
Шрифт:
– Они направляются к Риджентс-парку и зоопарку. Это ведь не обычный их путь, правда?
– Нет, – подтвердил Артур, останавливаясь возле истекающего водой зеленого моста.
Он оперся на палку, переводя дух. Брызги дождя, барабанящего по поверхности канала, отражались на изогнутом кирпичном потолке пульсирующими искаженными тенями.
– Конечно, они могут пройти и аж до самого Хэкни, но что-то я в этом сомневаюсь. Думаю, они остановятся в Кэмдене.
– Почему вы так думаете?
– Это единственное место, куда впадает любой из западных притоков Флита. С самого начала всей этой экспедиции территория их поиска сужалась. Убеда торопится, а мест для обследования все меньше. Не могла бы ты взять меня под руку? Похоже, здесь скользко.
Они продолжили
– Значит, теперь мы уже отошли от Гранд-Юниона? – спросила Мира.
– О да. Это был главный водный путь между Лондоном и Мидлендз, [49] построенный больше двухсот лет назад и сливающийся с Темзой в Брентфорде. Он обеспечивал доступ к западу. Двадцать лет спустя был открыт Риджентс-канал, чтобы соединить Гранд-Юнион с доками. Этот канал протекает из Паддингтона в Лайм-хаус, прямо через зоопарк. Дюжина шлюзов, два туннеля, неплохие тропинки на всем протяжении канала и несколько забавных домиков возле шлюзных ворот, напоминающих старые железнодорожные станции, разукрашенные цветами. Правда, здесь уже не так безопасно, как раньше.
49
Центральные графства Англии.
– Да, я тоже заметила, что Риджентс-канал часто фигурирует в обвинительных документах: здесь то и дело случаются убийства. Всплывшие в канале трупы, изнасилования, пьяная поножовщина. Бродя по этим неосвещенным туннелям, прямо-таки напрашиваешься на неприятности.
– Жаль, – огорчился Брайант, – ведь здесь, где каналы изгибаются и завершаются резервуарами, можно найти весьма приятные архитектурные сюрпризы. В детстве я бегал сюда куда охотнее, чем в королевские парки. Не так многолюдно, только трава и деревья, фабричные задворки и мерцающая зеленая вода. Теперь тут вовсю строят «апартаменты на берегу канала», бок о бок с муниципальными зданиями. Дешевые забегаловки, пошивочные цехи и склады-рефрижераторы должны потесниться перед хорошенькими домиками, чтобы бедняки могли поглазеть на гостиные богачей. Никогда этого не одобрял.
– А на что еще канал может сгодиться?
Миру бесило, что ее начальник тратит столько времени, рассуждая о малопонятных лондонских историях. С ее точки зрения, со славным прошлым города было покончено, все, что оставалось сделать, – это найти применение его останкам.
– Не спорю, баржи непрактичны в нынешних условиях массового производства, но Лондон растет, и, может статься, они снова понадобятся. Дороги, по которым ездили телеги, превратились в шоссе, земля и камень сменились бетоном и сталью, но эти каналы остаются там же, где и всегда.
– Они остановились. – Мира подняла приемник повыше. – Вон там, впереди.
На следующем изгибе детективы оказались среди пунктирной зелени и коричневой сырости: мертвенный свет фонарей просачивался сквозь кусты, росшие на улицах над каналом. Спрятавшись в тени туннеля, они ждали.
– С помощью этой штуки можно что-нибудь услышать?
– Вот, возьмите. – Мира протянула ему наушник.
Брайант прислушался:
– Говорят что-то о кабеле. «Хватит ли нам кабеля?» О, слышу Гринвуда. «Это слишком опасно, – объясняет он Убеде. – Сюда сбегутся люди». Ну почему же я до сих пор не понял, что они собираются делать? Думай, Артур, думай, старый дурак.
Он снова прислушался.
«Ты видишь кого-нибудь поблизости?»
«Нет, но над нами, на уровне улицы, обязательно кто-то появится…»
«И почему это ученые вечно расклеиваются, когда надо действовать?»
«Ты нанимал меня в качестве консультанта, Джексон. Здесь мне делать нечего».
«Ты получишь свои деньги, когда мы достигнем цели – вместе».
«Но я не думал, что ты имел в виду…»
Звук задрожал и сменился треском помех.
Мира прокралась вперед и с минуту понаблюдала. По возвращении она сняла со своей куртки несколько мокрых листьев.
– Идите и посмотрите сами. Они так увлечены
своим занятием, что не заметят вас.Брайант подобрался поближе. Помня совет Мэя насчет человеческой природы, он стал изучать двух мужчин, стоявших перед ним. Он сразу же понял, что один из них обладает властью над другим. Убеда держал ситуацию под контролем; Гринвуд неохотно выполнял его требования, съежившись от холода под вечерней изморосью, сетуя на команды заказчика, потому что был не на шутку испуган.
Тропинка, на которой они стояли, с внутренней стороны проходила под низкой трехцентровой аркой, образующей узкую бетонную дамбу между двумя рукавами солоноватой реки. Арка была зарешечена и только на четыре фута показывалась над уровнем воды.
Гринвуд и Убеда, одетые в водонепроницаемую одежду, склонились в свете маленького фонаря, настолько увлеченные своим занятием, что даже не замечали барочного задника, образованного поблескивающей аркой. Брайанту казалось, что он смотрит на некий архитектурный памятник Атлантиды, почти целиком погруженный в ледяной зеленый сумрак. Было нетрудно вообразить башни и шпили, скрытые под водой. Стена, в которой находился клинчатый камень арки, заканчивалась на странной высоте; должно быть, именно это навело Гринвуда на мысль о существовании еще одного забытого притока Флита. Артуру вспомнилась информация, тщательно записанная Джоном со слов Оливера Уилтона, – о том, как интенсивность стоков, вытекающих в канал, зависела от уровня подземных вод.
Убеда и Гринвуд опустились по грудь в воду. Ученому пришлось идти первым и вдобавок нести над головой моток черной проволоки. Они подошли к арке, а потом Гарет быстро проник внутрь, открыв узкую решетку и отведя ее назад. Убеда ждал снаружи, освещая туннель фонарем. Он держал короткий и толстый металлический трансмиттер, совершенно сухой, с мигающим красным огоньком сверху, и Брайант понял, что он собирается делать. На своем веку детектив видел – и устраивал – достаточно взрывов, чтобы знать, каков может быть результат. Он бросился предупреждать Миру, что любой, даже самый незначительный, взрыв в столь замкнутом пространстве неминуемо превратится в огненный столп и мельчайшие осколки будут разлетаться не менее интенсивно, чем патроны из винтовки. Но было уже слишком поздно.
Гринвуд тоже почуял недоброе и запротестовал. Он решил пойти на попятную и начал выбираться. Ученый сделал шаг навстречу своему покровителю, и на мгновение показалось, что тот не выпускает его из-за решетки. Но проблема была решена несколькими секундами спустя, когда из-под арки донеслось эхо приглушенного гула. Мира и Брайант оба видели вспышку, но смятение замедлило их реакции.
Молодой офицер как раз спешила к туннелю, когда оттуда полетели осколки кирпича, выброшенного наверх столбом сдавленного воздуха. Гринвуд с шумным плеском свалился вниз. Брайант ощутил жгучую боль в левом ухе и понял, что чем-то порезался. Пока облако пыли оседало под действием возобновившегося дождя, Мира бросилась вперед и так двинула Убеде между ног, что он сложился, как шезлонг, и ударился головой о кирпичную кладку. Когда Брайант пришел на помощь тонущему ученому, он понял, что Гринвуд получил серьезную травму. Куском кирпича ему разорвало рот с левой стороны, и оттуда хлестала кровь. Мангешкар оказалась сильнее, чем можно было предположить по виду. Подхватив ученого под мышки, она выволокла его на тропинку.
– Надо вызывать «скорую», – сказал Брайант, едва слыша собственный голос сквозь колокольный звон в барабанных перепонках.
Медицинскому персоналу придется преодолевать крутые берега и ограды, отделяющие тропу вдоль реки от верхней дороги.
– Но сюда им не добраться, – крикнул он коллеге. – Ничего не поделаешь, придется рискнуть и перетащить его наверх.
Мира стояла возле Гринвуда на коленях, пытаясь остановить поток крови, струившийся у него по шее.
– Не нужно, чтобы вы мне помогали, мистер Брайант, у меня достаточно сил, чтобы справиться самой. Просто оставайтесь там с Убедой, пока я не вернусь. Я крепко ему двинула. Кажется, у него сотрясение мозга.