Комонс
Шрифт:
Женька видимо, что-то такое понял, а потому меня не дёргал – ни по пустякам, ни по серьёзным поводам, если таковые и имелись. Ему тоже не по себе, но он благоразумно ждёт, когда «Второй» (так он меня, оказывается, прозвал) разберётся и скажет веское слово гостя из будущего. Мудрого и всезнающего, ага. А что мне ему говорить, когда я сам ни уха, ни рыла?
…но какие всё же твари и сволочи! Масса намёков, масса информации к размышлению – и никакой конкретики! Ни имени автора, ни о названии книги…
Мне что, на кофейной гуще теперь гадать? Или бросать кубики? С тем же, что характерно, результатом…
Ну, хорошо, предположим, выяснил я имя. А дальше-то что? Искать, расспрашивать? Так ведь только что разъяснили, что он не в курсе, ни о чём таком не подозревает, и вообще,
А вообще, с чего я взял, что на самом деле есть какие-то «твари» и «сволочи», которые выматывают мне душу, иезуитски дозируя ценную информацию? Почему бы не предположить, что она уже содержится в моём мозгу – но только заблокирована, исключительно для того, чтобы не довести и меня и моего юного альтер эго до буйного помешательства в первые же минуты, когда на нас свалится ворох таких поразительных сведений? Тут от самого-то факта попаданства крыша едет, а ещё и это…
Нет, вполне ведь логично: имеется некий мыслеблок (назовём его так, за неимением иного подходящего термина) который и дозирует информацию – скажем, по мере того, как наши разумы привыкают, приспосабливаются друг к другу. А что, звучит разумно. Недаром генерал из флэшбэка предупреждал, что добиться цели я смогу, лишь наладив взаимодействие с Женькой! Вот и необходимые для этого сведения я\мы получаем по мере того, как устанавливаем вожделенный контакт…
Звонок? Уже? Оказывается, учебный день успел пролететь, а я и не заметил. Всё, баста! После окончания уроков – вон из головы попаданские проблемы. Ничего, подождут, у нас тут семейное торжество намечается. Надо дать нашему общему мозгу хоть немного отдохнуть, а то ведь так и до крезы не далеко. Помнится, это словечко имело хождение в моей студенческой молодости… или я опять что-то напутал?
Ох, и тяжела ты, ноша попаданца…
Наконец, семь вечера, семья в сборе. Дед, обе бабушки, пироги, домашний «Наполеон» на взбитом сливочном креме… как же всё это чудесно! Из Карнишиных, правда, только дядя Боря – и тот заехал на минутку, поздравить и передать подарок – диск-гигант «Владимир Высоцкий поёт свои песни», экспортный выпуск, «Made in USSR», Женька писает кипятком от восторга, я тоже доволен. Интересно, где это дядя Боря раздобыл такой дефицит, в магазинах ведь не продаётся?
Удивил дед, преподнёсший подарок, от которого мама закатила глаза и опустилась на стул, демонстрируя одновременно и возмущение и неспособность что-либо предпринять – «с ума сошёл, дарить такое ребёнку!»
Да-да, тот самый «настоящий мужской подарок», на который намекал отец. ИЖ-18, одностволка 12-го калибра в кожаном чехле. Лёгкая, надёжная, практически неубиваемая. Бабушка сердито поджимала губы, но возражать не пыталась. Несмотря на всю её властность, спорить с дедом, который что-то вбил себе в голову – пустой номер. Особенно, когда дело касается охоты.
Тут имелся нюанс, оценить (а, оценив, ужаснуться) который ни она, ни мама не могли. И дед не был бы сам собой, если бы не выкинул что-то подобное.
Дело в том, что к ИЖаку прилагался сменный ствол с цевьём. Разборка сего шедевра оружейного искусства была предельно простой – оттягиваешь утопленный в цевье рычаг, отсоединяешь деревянную накладку, потом отстыковываешь ствол, соединённый с казёнником массивным стальным выступом-крюком – всё, дело в шляпе, можно убирать части в прилагающийся чехол. Только вот второй, «запасной» (как дед объяснил матери и бабушке) комплект несколько отличался от первого, поскольку был изготовлен под знаменитый патрон 9 «para» и после установки превращал ИЖак в штуцер, предназначенный для охоты на мелких копытных – недаром к стволу сверху была прилажена планка для установки оптики. Нечто подобное стали выпускать в начале двадцатых голов двадцать первого века серийно, а это был штучный экземпляр, изготовленный по спецзаказу для очень «уважаемого человека» – дед недаром был заслуженным мастером спорта, судьёй всесоюзной категории (или как это называется) по стендовой стрельбе. Да ещё и занимал почти министерскую должность в Госплановской структуре, курирующей титановый и алюминиевый сегменты отечественного цветмета.
С помощью этого подарка дед рассчитывал подогреть интерес моего отца к этому виду охоты – формально-то
ружьецо (вместе со сменным нарезным стволом) регистрировалось на него, благо, стаж в Охотобществе и связи деда вполне это позволяли.Если кто не в курсе, этот мощный девятимиллиметровый патрон изначально был создан для армейского автоматического «Люгера 08» в самом начале двадцатого века. Но, кроме того, он активно использовался в пистолетах-карабинах на базе того же «Люгера» – для охоты на косуль, оленей и прочую копытную мелочь, вплоть до кабанов. Несколько пачек таких патронов, по полсотни штук, в сером рыхлом картоне, с надписью готическими буквами «Parabellum», прилагались к подарку. Отец, прекрасно всё понявший, прятал ухмылку – если память мне не изменяла, в «прошлый раз» мы расстреляли обе пачки в подмосковной Запрудне, где у дедова родного брата дяди Кости всё было схвачено с местными егерями – когда-то Хрущёв возил сюда на охоту самого Кастро, во время его визита в Москву. Впрочем, мы-то стреляли, по большей части, по банкам…
Вот такой «подарочек на день рожденья». Реальные его возможности я быстренько растолковал Женьке, тот проникся. Ещё бы – почти что боевое оружие…
Ну а дальше – обязательные расспросы о школе, учёбе, секции. Ахи и охи при сообщении о том, что я решил попробовать себя в театральном искусстве, пусть даже и в фехтовальном. И всё это – под хриплый баритон Владимира Семёновича, льющийся из динамиков новенькой «Веги».
Ну и дальше: хором, прямо за столом:
«К сожаленью день рожденья, Только раз в году!»Герой дня привстаёт, не выпуская из перемазанных кремом пальцев кусок «Наполеона, раскланивается и подхватывает вместе со всеми.
«…только раз в го-оду!»Спасибо, хоть не «хэппи бёздей»…
13
Суббота, 9 сентября, 1978 г.
Ул. Онежская.
Утро. Всё непонятно.
Ночь прошла без видений (флэшбэков, как их называет «Второй»), и это было удивительно и немного тревожно. Сам-то Женька выспался отлично, а вот напарник с утра злой, как собака. На его нетерпеливые вопросы: в чём дело, почему, что стряслось, что изменилось? – он сперва огрызнулся, а потом признался, что и сам ничего не понимает. Единственное объяснение, приходящее в голову: защитная реакция мозга на эмоциональную перегрузку от двух сознаний сразу. Так ведь и неврастеником можно заделаться…
Это Женька понять мог. Недаром весь вчерашний день, что в школе, что дома, во время празднования «бёздника» (вот же прилипло дурацкое словечко!), «Второй» почти не давал о себе знать – сидел в уголке мозга и даже не донимал своими обычными «подталкиваниями». Всего разок и оживился – когда дед принёс свой подарок, а потом отец выложил из портфеля заказанную палочку-явару, выточенную из серовато-серебристого титана. Пришлось быстренько отпроситься в уборную, сделать там «щёлк-щёлк» – после чего «Второй» в течение пяти минут развлекал гостей и родителей пальцевыми прокрутками и перехватами. Конечно, не такими зрелищными, как те, с палками. Но увы, не в малогабаритной «двушке» демонстрировать такие трюки…
Несмотря на скверное настроение, «Второй» тоже отдохнул и, похоже, готов к великим делам. Женька тоже готов. Да, ведь сегодня после школы ещё и первая тренировка у театралов!
Суббота, 9 сентября, 1978 г.
Ул. Фестивальная, школа № 159.
День сплошных вопросов.
– Ну и зачем? Дело в этом поэте, Гумилёве?
– Да ладно тебе… – «Второй» отозвался неуверенно, чего за ним до сих пор замечалось не часто. – Кому от этого хуже-то стало?