Комплект книг: Дух времени. Введение в Третью мировую войну / Четвертая мировая война. Будущее уже рядом / Складка времени. Сущность и критерии
Шрифт:
Обсуждая плюсы и минусы «новой власти», уже в заключении своей книги Дж. Хейманс говорит о своей вере в то, что в конце концов «силы света одержат победу над силами тьмы». И в качестве примера такой «победы» приводит весьма сомнительную, как мне представляется, акцию на Reddit, где люди рисовали сердечки. С учётом же того, что «Новая власть» была написана Дж. Хеймансом уже больше пяти лет назад, победа «света» на фоне только разрастающегося безумия пока определённо откладывается.
Более того, чем дальше, тем больше становится очевидным, насколько инспирированной является или может быть воспетая Дж. Хеймансом «самоорганизация». Прекрасной иллюстрацией этому стала гениальная по замыслу шуточная теория заговора, согласно которой правительство США заменило всех реальных птиц на дроны-шпионы, которые следят за гражданами.
«Самоорганизация» этого культа под названием Birds Aren’t Real («Птиц не существует») прошла по всем канонам «новой власти», собрав под своими знамёнами сотни
61
Питер Макиндо создал своё «движение», когда ему было 24 года, ради этого проекта он бросил колледж и переехал из родного штата.
Иными словами, «новая власть» – это потенциально весьма эффективный способ вовлечения людей в массовую деятельность деструктивного характера, является механизмом влияния на людей, общественное мнение и даже государственное устройство, что продемонстрировали те же действия QAnon [62] при попытке захвата здания Конгресса США в 2021 году.
Да, выглядит этот новый инструмент политической борьбы достаточно нелепо, но работает, судя по всему, безотказно, особенно учитывая ту самую информационную псевдодебильность, порождаемую цифровой реальностью, о которой я рассказываю в своих публикациях. И всё это было бы даже смешно, если бы за каждой такой «самоорганизацией» не появлялись свои бенефициары.
62
QAnon – теория заговора, получившая известность во время президентства Д. Трампа, согласно которой США или даже всем миром управляет могущественная клика сатанистов-педофилов, состоящая из демократов, звёзд Голливуда, бизнесменов, членов королевский семей и т. д. Д. Трамп, наоборот, выступает в рамках QAnon как спаситель, который сможет провести массовые чистки и казнить членов заговора. Своё начало культ берёт из анонимных сообщений, появившихся в сети в 2017–2019 годах, где автор представлялся высокопоставленным сотрудником спецслужб с высшим уровнем допуска к государственной тайне (Q). Идеи QAnon, как и положено «новой власти», распространились по социальным сетям и форумам, нашли приверженцев в Европе и странах Латинской Америки (количество групп в социальных сетях измерялось тысячами, а охваты составляли миллионы активных пользователей).
Дж. Хейманс с радостью ребёнка, оставшегося без родительского контроля, рассказывает о том, что «новая власть», не имея лидеров, демонстрирует некую новую справедливость. Но не из-за отсутствия ли официально признанных лидеров BLM, начиная с 2020 года и по сей день, сотрясают бесконечные коррупционные скандалы?
Есть у вас лидер или нет, но если вы организуете людей, кто-то должен заниматься организационными вопросами на постоянной основе и кто-то должен физически распоряжаться деньгами, поступившими в качестве пожертвований. Не знаю, как по поводу организации, но на управление средствами добровольцы нашлись. Именно они и покупали на пожертвования для организации дорогие дома и безделушки в личную собственность.
Впрочем, коммерческие компании, использующие ту же технологию «новой власти», как выясняется, ничем не лучше таких доморощенных мошенников, только чеки там совсем другие. Взять хотя бы скандалы, связанные с Uber, которая, согласно расследованию The Guardian, основанному на утечке 124 тысяч внутренних документов компании, «пренебрегала законами, обманывала полицию, использовала насилие в отношении водителей и тайно лоббировала правительства во время своей агрессивной глобальной экспансии».
Или, например, Airbnb – компания с таким, казалось бы, прекрасным имиджем, как выяснило Bloomberg, ежегодно тратит порядка 50 миллионов долларов для того, чтобы замять очередную проблему с недобросовестными пользователями платформы, включая не только кражи или мошенничество, но и убийства.
Проблема в том, что все эти «расследования» сами основываются на «утечках», то есть, опять-таки, на воровстве данных. А учитывая фигурантов – в случае Uber это, например, Джо Байден, Эммануэль Макрон и Олаф Шольц, – вообще непонятно, насколько объективно эти «утечки» отражают ситуацию. Что там ещё не «утекло» – по каким юрлицам, по каким официальным лицам, – и насколько корректна интерпретация данных?
Всё это очевидные проявления наступающего хаоса. Вот почему, когда я говорю о падении прежних социальных институтов, речь не идёт о каком-то «моральном разложении», «падении нравов» и т. д. Нет, проблема в другом, и она куда серьёзнее: эффекты де-фрагментации и анонимизации информации создают ситуацию, когда никому
нельзя доверять, ни на кого нельзя полагаться, никто в действительности не несёт ответственности за происходящее.В ходе опроса, проведенного в конце 2021 года, 80 % респондентов в Китае заявили, что доверяют СМИ как источнику достоверной информации. В США, Великобритании, Франции, Японии и Южной Кореи доверие к СМИ – менее 40 %. В России СМИ доверяют только 29 %, и лично я точно не в их числе. На протяжении лет уровень доверия не только к СМИ, но и к политикам, бизнесу, общественным организациям неуклонно снижается.
В лидерах этого снижения как раз наиболее развитые страны, аккумулирующие пресловутый «золотой миллиард». Уровень же доверия, и тут любой социолог это подтвердит, является наилучшим критерием для определения состояния общества. С утратой доверия сама система управления обществом перестаёт работать.
Иногда, впрочем, меня спрашивают: «А что, обществом нужно управлять?» Ну, если мы не хотим полного хаоса и понимаем, что представляет собой человеческая природа в том самом «биологическом зеркале», то, конечно, нужно.
Другое дело, что общество может управляться репрессивной государственной машиной, а может – своими собственными социальными институтами. В этом случае то же самое, по сути, репрессивное давление просто перераспределяется между множеством самостоятельных агентов внутри социальной структуры, что и не приводит к физическому насилию, но даёт, в общем, тот же эффект: все за всеми, так сказать, присматривают.
Конечно, странно было бы, с моей стороны, говорить, какая система управления лучше, а какая хуже. Но два факта, на мой взгляд, вполне очевидны: во-первых, «цифровая толпа» не способна выполнить функцию эффективного управления, а во-вторых, в мире, где все против всех, а путеводной звездой являются базовые инстинкты, каждый из нас – буквально – оказывается беззащитным перед флуктуациями тех самых агрессивных «цифровых толп».
Причём эта агрессивность – поскольку вся наша жизнь теперь как на ладони, под прицелом видеокамер – не остаётся внутри цифровой среды, а выплёскивается за её пределы в реальный – офлайновый – мир. Анонимная по сути цифровая толпа превратилась в «Большого брата», который следит за тобой денно и нощно.
«Можно было бы ожидать, что университеты, традиционно считающие себя бастионом свободной дискуссии, станут центрами противодействия новой нетерпимости, – задаётся вопросом британский философ, профессор Эксетерского университета Эдвард Скидельский, один из немногих на Западе, кто решился говорить о набирающих силу деструктивных тенденциях. – Однако вместо этого они возглавили движение по распространению и продвижению концепции „приятия“. Сегодня, например, большая часть британских университетов разделяет представления о гендерной идентичности, согласно которым „быть“ мужчиной или женщиной – значит „осознавать себя“ мужчиной или женщиной, вне зависимости от анатомии или от мнения других людей. Любой, кто рискнет подвергнуть сомнению – даже в рамках философской дискуссии – это довольно спорное с научной точки зрения мнение, автоматически становится трансфобом, а значит, по существу, уголовным преступником. Диссиденты из числа студентов и преподавателей становятся объектом служебных расследований и цензурирования и порой вынуждены покинуть учебное заведение.
Неудивительно, что многие предпочитают молчать. В университетах царит атмосфера страха и унижения. Один из профессоров, осмелившийся выступить с критикой господствующей идеологии, рассказывает, что друзья и коллеги начали сторониться его, опасаясь, что их репутация будет испорчена из-за знакомства с диссидентом. Другой учёный признавал, что его пугает сама возможность возникновения дискуссии. Конечно, „чёрный воронок“ пока ещё не приезжает ни за кем в предрассветный час. Пока нет. Но основной принцип тоталитаризма уже восторжествовал: сегодня в британских университетах гендерный волюнтаризм является догматом. Точно так же, как в советской системе образования был догматом диалектический материализм. […]
Тоталитаризм не умер. Его наследников – детей, внуков и правнуков – выдают общие фамильные черты: узость мышления и косноязычие. Вопрос только в том, сможет ли какое-либо из современных тоталитарных движений получить поддержку, достаточную для того, чтобы построить тоталитарный режим в полном смысле, с полноценным аппаратом принуждения».
Глава пятая. Атомизированность «новой власти»
Один человек собирается перейти мостик, то есть сблизиться с другим человеком, как вдруг тот, другой, предлагает ему сделать как раз то, что он уже собирается делать. И вот теперь первый не может сделать шаг, потому что это будет выглядеть, словно он подчиняется другому, – власть оказывается преградой на пути к сближению.
Любая критика безудержного цифрового потребления, бессмысленного и бесцельного времяпрепровождения в Сети, неизбежно сталкивается с негативной реакцией активных пользователей социальных медиа. Аргументы, которые они используют, основаны на классической логической ошибке – «приписывание утверждений», а именно, что «интернет – это плохо».