Компот из запретного плода

Следователь помялся, затем решительно заявил:

– Теплеть стало, снег сошел.

– Конец апреля на дворе, – удивилась Дуся странной перемене темы разговора, – давно сухо.

– Это в городе, – гнул свою линию представитель правоохранительных органов, – а в лесу только-только все растаяло, вот «подснежники» и появились.

Дуся захлопала глазами.

– Подснежники? Но они же в начале марта цветут.

Следователь начал передвигать на столе всякие предметы, перекладывать бумажки и в конце концов выпалил:

– Обнаружен труп вашей дочери, в лесу, в Подмосковье. Сомнений теперь нет, опознание не потребуется, то, что осталось от Галины Ивановны, выдадут для похорон, лучше не настаивайте на вскрытии гроба, вы имеете на это право, но… не надо.

Галечку упокоили около Ивана Павловича, Евдокия осталась одна с крохотной Милочкой, и вновь на помощь пришла Валечка.

– Живым жить надо, – уговаривала она лежавшую на кровати хозяйку, – вам внучку поднимать.

– Сил нет, – ответила Дуся, – и денег тоже! Как ребенка тянуть? Ума не приложу! Нет уж, лучше к своим уйти.

– А Милочку куда, в детдом? – напомнила Валя.

Евдокия вздохнула, ради внучки следовало взять себя в руки. В конце концов, наступив ногой на собственную гордость, вдова генерала сняла со стены картину и продала ее. Иван Павлович не любил тратить деньги попусту, генерал предпочитал покупать вещи, представлявшие, на его взгляд, ценность, он вкладывал средства в произведения искусства, посуду, украшения для жены.

«Ничего, – думала Дуся, возвращаясь из комиссионки с деньгами, – конечно, рассчитывала получить больше, но то, что дали, неплохо. Как-нибудь проживем, навряд ли мне станет хуже».

Но как Евдокия ошибалась! Прошло чуть больше года после похорон Галечки, как исчезла Валя.

Стоял последний месяц лета, Сережа был отправлен в лагерь, Валя, поработав у вдовы, поехала домой. Добралась ли она до родной квартиры или сгинула по дороге, так и осталось загадкой.

Когда утром домработница не появилась, Дуся стала набирать номер ее телефона, вдова решила, что прислуга заболела, но Валя не снимала трубку. Поначалу Евдокия не заволновалась, в конце концов, Валентина могла опоздать. К обеду насторожилась, к вечеру испугалась, на следующее утро понеслась на квартиру к домработнице. У генеральши с незапамятных времен лежали ключи от хором Вали, та принесла связку и, подав хозяйке, попросила:

– Пусть будут, вдруг чего случится.

До этого дня Евдокия никогда не пользовалась ключами и сейчас никак не могла впихнуть нужную «открывалку» в скважину. Леденея от предчувствия беды, Дуся ковыряла замок, и тут дверь сама по себе распахнулась, на пороге стоял Сережа.

– Здрассти, – удивленно воскликнул он.

– Ты дома? – заорала вдова.

– Ага, – закивал юноша, – в девять утра приехал.

– Где мама? – перебила его Евдокия.

– К вам пошла, – растерянно ответил Сережа.

– Значит, ты ее видел! – почувствовав облегчение, выдохнула вдова.

– Сегодня нет, только сейчас прибыл, даже вещи разобрать не успел.

– Тогда почему решил, что мать у меня? – снова сорвалась на крик генеральша.

– Где же ей быть? – попятился Сережа. – Всегда ровно в семь тридцать уходит.

Дуся шлепнулась на табуретку в прихожей и заголосила:

– Господи, спаси и сохрани! Что делать станем?! Верни Валю!

Сережа притащил стакан воды и забормотал:

– Чего вы переживаете! Мама небось в магазин завернула.

– Ее со вчерашнего дня нет! – простонала вдова.

Мальчик вздрогнул, потом воскликнул:

– Ногу сломала! В больнице лежит.

Евдокия схватилась за голову.

– Твоя правда! И не подумала о таком! Где телефон? Скорей, звоним в бюро несчастных случаев.

Тот, кому довелось разыскивать пропавшего родственника, представляет, через какие круги ада прошли Евдокия и Сережа. Хорошо, что на помощь им пришла Нинель, она велела плачущей без остановки Бордюг сидеть дома, а сама стала бегать по инстанциям. Валю так и не нашли, женщина словно испарилась.

– Ну кому она нужна? – твердила Дуся. – Некрасивая, немолодая, одета так себе, чисто, конечно, но бедно. Никаких драгоценностей не имела, в кошельке ерунда лежала. Разве это объект для грабителя или насильника?

– Ты не волнуйся, – отвечала Нинель, – милиция сложа руки не сидит, ищет.

Но Валя сгинула окончательно, Дуся осталась одна с Милой. А еще имелся Сережа, конечно, уже не крохотный ребенок, но и не взрослый человек, один он жить не мог, следовало, помня о доброте Вали, пригреть ее сына. И тут Дуся проявила малодушие. Ну как ей взвалить на себя еще одного нахлебника! Милу с трудом ставит на ноги, мальчика не потянуть.

На помощь снова пришла Нинель. Лучшая подруга Евдокии не имела детей. Федор, ее муж, целыми днями пропадал на работе, и генеральша поселила школьника у себя.

Дуся, испытывавшая некое неудобство из-за ситуации с парнишкой, всячески выказывала ему свою любовь, поддерживала добрыми словами, поощряла, так сказать, морально, материальную тяжесть взвалила на свои хрупкие плечи Нинель. Впрочем, Лиля, третья подруга, тоже заботилась о Сереже как могла. Правда, мальчик, которого дамы начали звать Сержем, никаких хлопот не доставлял, он блестяще окончил Строгановское училище. Наверное, у парнишки имелся талант, большинство студентов занимались с репетиторами и все равно сыпались на экзаменах, а Серж получал за все творческие конкурсы пятерки.

Уже на первом курсе юноша начал подрабатывать, хватался за любой заказ, а еще он оказался благородным человеком: закончив институт, съехал назад в квартиру, где провел детство, но Нинель, Евдокию и Лилю не бросил, до сих пор помогает старухам чем может.

– Видишь, какой Сержик замечательный, – закончила рассказ Евдокия, – ему в жизни пришлось перенести много испытаний, и жена нужна хорошая! Сумеешь сделать Сержа счастливым? Имей в виду, мы с Нинель и Лилечкой придираться станем.

– Что же он вам просто так денег не дает? – прищурилась я. – Отчего ваши драгоценности на продажу берет? Разве это красиво?

Евдокия нахмурилась.

– Мне милостыни не надо, слава богу, не нищая. У Сержа особых средств нет, и рад был бы мне вторую пенсию платить, но откуда ее взять? Впрочем, я просто так ничего не возьму. И огромное спасибо Сержу, что покупателей находит, время на меня тратит.

Я помолчала и осторожно спросила:

– Но я так поняла, что ваш золотой запас иссяк?