Компот из запретного плода

Нинель выполнила приказ и спрятала вырученную сумму. Сашок перезвонил в указанный час и сухо сказал:

– Одиннадцать вечера, платформа Мичуринская, скамейка у головного вагона поезда, идущего из Москвы. Жду.

– В это время мне никак не приехать, – робко возразила Нинель.

– Хорош выпендриваться.

– Муж дома.

– Плевать.

– Как объясню ему свое отсутствие?

– Твоя печаль, вези деньги. Если не получу всю сумму в означенный час… лучше тебе не выкобениваться, – спокойно вымолвил Сашок и отсоединился.

Нинель заметалась по квартире, потом попыталась взять себя в руки, выпила стакан холодной воды и придумала отмазку. Сейчас она позвонит Дусе и попросит прикрыть ее, повод найдется…

Плавный ход мыслей прервало появление Федора.

– Ты? – удивилась Нинель. – Так рано? Еще пяти нет.

Муж кивнул.

– Верно, наверное, грипп подцепил, температура под сорок, раскрой постель и вызови врача.

Весь мир словно восстал против несчастной женщины, о какой поездке к подруге может идти речь в подобной ситуации?

Федор упал под одеяло. Нинель стала ждать доктора, потом, когда пришедший эскулап выписал рецепт, понеслась в дежурную аптеку… Взгляд несчастной дамы не отрывался от часов. Наконец она не вынесла напряжения и позвонила Евдокии. Нинель хотела попросить единственную близкую подругу съездить на платформу Мичуринская, отвезти деньги. Дуся была не слишком умна, она не дружила с логикой, обмануть Бордюг казалось легким делом. Нинель Митрофановна придумала вполне правдоподобную историю о некоем дальнем родственнике, который находится проездом в Москве и попросил в долг… Здравомыслящий человек мигом бы понял, что Нинель лжет, но Дуся не заподозрит вранья, она слишком глупа.

Трубку в доме Бордюг взяла домработница Валя.

– Евдокия Семеновна спит, – шепотком сообщила она.

– Так еще девяти нет! – воскликнула Нинель. – С чего в постель улеглась?

– Похоже, грипп подцепила, – тихонько ответила Валя, – голова у хозяйки разламывается, температура вдруг подскочила.

– Я пропала! – забыв про всяческую осторожность воскликнула Нинель. – Лучше утопиться!

– Что-то случилось? – спросила услужливая Валечка. – Может, помочь сумею?

И тут Нинель сообразила: вот кто может отвезти деньги! Домработницу Бордюг она знала не один год и не сомневалась в честности Валечки.

– Послушай, – зашептала Нинель, – ты что вечером делать собралась?

– Ничего, сейчас домой отправляюсь.

– Пожалуйста, приезжай ко мне, только в дверь не звони, подожди на площадке, у меня Федор Михайлович болен, не хочу его разбудить. Я тебе заплачу за услугу, – зачастила генеральша.

– Не надо денег, – ласково ответила Валечка, выслушав сбивчивую речь Нинели, – мне не трудно человеку помочь.

Домработница приехала, спокойно взяла пакетик, выслушала указания Нинели и улыбнулась.

– Не волнуйтесь, передам вашему родственнику прямо в руки.

Нинель вернулась в квартиру и, не раздеваясь, рухнула в кровать.

Но утром никаких известий от Вали не последовало, а через некоторое время позвонила Бордюг и сообщила об исчезновении домработницы.

Нинель замолчала, я, не шелохнувшаяся на протяжении всего разговора, откашлялась и тихо спросила:

– Значит, вот почему вы взяли к себе Сержа? Чувствовали вину перед ним?

– Да, – прошептала генеральша, – именно так, Валя исчезла, выполняя мою просьбу.

– И, естественно, молчали о том, куда отправили женщину?

Нинель кивнула, потом прижала ладони к щекам и начала раскачиваться из стороны в сторону, словно китайский болванчик.

– Она довезла деньги? – зачем-то решила уточнить я.

– Не знаю.

– Как это?

– Валентина пропала, – напомнила Нинель, – а уж когда, не знаю! То ли по дороге туда, то ли обратно.

– А Дегтярев-младший вам не звонил?

– Нет.

– Нет?!

– Да нет, – кротко ответила генеральша, – он тоже исчез, испарился, словно его и не было.

– Ничего не понимаю, – воскликнула я, – честно говоря, полагала, вы приносите драгоценности на продажу от него, сами боитесь отдавать их Сержу, впутали в дело глупую Дусю, пообещали ей денег.

Нинель Митрофановна моргнула, по ее щеке медленно потекла слеза.

– Деточка, – прошептала она, – не дай тебе бог испытать то, что мне довелось. Всю жизнь провела в страхе, вдруг раскроется тайна! Мой муж в молодости горячий был, ревнивый. Чуть что не так, мог руки распустить. А еще он обмана не терпит, к старости же совсем в бешеного превратился, много лет ему, а сила в руках словно у Ильи Муромца. В отставке давно, раньше на подчиненных злость выливал, то ему не так, это не по вкусу, нонче же она вся моя, не дай бог, правда откроется, убьет и не заметит.

Я с огромной жалостью смотрела на Нинель Митрофановну. Ну, что она такого ужасного совершила? Украла шелковую тряпку? Не слишком большое прегрешение! Огромное количество людей ворует в магазинах, кое-кто из моих знакомых, богатых женщин, сделало это своим хобби, скучно милым дамам в особняках, душа жаждет подвигов и приключений, вот и нагоняют адреналин, проходя мимо охраны с неоплаченной «покупкой».

Конечно, зона – тяжелое испытание, и кого-то она ломает, словно высохший прутик. Нинель Митрофановна оказалась именно из таких, и ее наивностью и беззащитностью воспользовался Дегтярев. Какой же мерзавец этот полный тезка нашего полковника!

Как бы я поступила, оказавшись на месте Нинели? Трудно сказать, но одно знаю точно: жить в вечном страхе – тяжелейшее испытание, скорее всего, я не сумела бы выдержать его и выложила мужу правду. Страх – отвратительный попутчик, даже совершив гадкий поступок, лучше мужественно признаться в нем. Рано или поздно правда непременно выползет наружу, все тайное когда-нибудь становится явным.

– Жизнь шла своим чередом, – шелестела Нинель Митрофановна, – а я на каждый шорох оборачивалась, думала: «Все, за мной Дегтярев явился, решил небось, что я его драгоценности распродала». Боже мой, боюсь до сих пор. Знаешь, милая, я ведь ни разу в Турцию не съездила, хоть Федор Михайлович и хотел.

– Почему же не отдыхали за границей, если средства позволяли?

– А как загранпаспорт оформить? – вздохнула Нинель Митрофановна. – Мне же Семен фальшивый документ сгоношил. Имя и отчество родные, а фамилия не своя. Станут проверять – откроется. И на работу устраиваться побоялась, отдел кадров в соответствующие органы запросы делает… Страшно! Ой, страшно!

– Так откуда драгоценности?

Нинель промокнула глаза рукавом.

– Год тому назад голос позвонил.

– Голос?