Компьютер любви
Шрифт:
Ему уже кажется, что он все понял, что отсутствующий текст вырвался наружу, что лопнули обручи комментария, что отсутствующий автор отсутствующего текста имеет
Не надо думать, что комментатор знает о тексте больше читателя. Он (комментатор) в положении Буриданова осла: справа сено, слева вода. Сено – смысл, вода – абсурд, но в отличие от осла автор не погибает от голода или жажды из-за невозможности выбора и есть и пьет, не задумываясь о возможности чередования.
Тут спасительный структуральный или диалектический
цинизм только усугубляет дело, поскольку и автору, и комментатору цинизм и структурализм противны до тошноты. Поэтические симпатии автора несомненны. Хлебников, Хармс или на крайний случай Элиот могли бы многое прояснить в данной каблограмме, если бы опять же она была, кабалистика Нагаруджаны и дзэн Кузанского мало что выявляет в амбивалентности текста и описания.На помощь приходит Борхес или спасительная «Игра в бисер», но все мы понимаем, что это путь наименьшего сопротивления, уводящий в смысловой ад.
Вот здесь-то и возникает проблема финала. Отсутствующий текст двусмыслен при чтении – это полбеды, но он еще и бесконечно длинен, хотя и краток.
Вульгарные антитезы не спасают от поражения в духе кантовских антиномий или блудливых диалектик, поэтому я как комментатор полностью признаю свое поражение и возлагаю все надежды на дальнейшее отсутствие текста.