Кому на Руси сидеть хорошо? Как устроены тюрьмы в современной России

Психологи потом мне разъяснили, что если со взрослым человеком обращаться как с ребенком, его можно довести до сумасшествия. Но еще страшнее, что он может вообще перестать отдавать себе отчет в своих действиях. И что будет с таким, когда он освободится? Именно так формируется поведение маньяка.

Когда двери КПП колонии за нами захлопнулись, мы все выдохнули. Как будто вышли в другой мир.

— А как же тысяча осужденных? Как же сотни сотрудников? — вопрошала я.

Все, что мы могли сделать, сделали. Передали информацию во ФСИН — сразу же началась проверка. Забегая вперед скажу, что это ни к чему не привело.

Расследовать дела о пытках сложно, потому что обычно они покрываются на разных уровнях. Кому нужно, чтобы конкретного осужденного «сломали», чтобы он пожалел, что пошел наперекор следствию, или чтобы в кратчайшие сроки дал нужные свидетельские показания? Ответ очевиден. Именно потому начальники «пыточных» колоний чувствуют свою неуязвимость. Но рано или поздно «иммунитет» заканчивается.

— Я знал начальника одной колонии, который пытал людей, и никто его не мог за это привлечь, несмотря на многочисленные свидетельства, — рассказывает Бабушкин. — А потом один его покровитель отвернулся, второй на пенсию ушел, третий сам в тюрьму попал. И дела о пытках наконец стали расследовать. Он был осужден, получил 18 лет.

— В Нижнем Новгороде в ИК-14 было в пять раз страшнее, чем в саратовской ОТБ-1 (видеокадры из которой облетели интернет), — рассказывает Игорь Каляпин. — Начальник ИК Василий Волошин никого и ничего не боялся. Когда приезжали из центрального аппарата ФСИН, мог прямо послать проверяющих генералов. Творилось в колонии страшное. Только забитых до смерти (доказанных) — шестеро, а сколько избитых, изнасилованных, замученных…

В колонию привозили для того, чтобы человек дал нужные показания. И он максимум через две недели признавался во всем, в чем было нужно, и мог оговорить любого. Потому и не трогали начальника колонии. Никаких уголовных дел по пыткам не расследовали.

А потом что-то случилось с покровителями, и на оставшегося без их поддержки садиста стали заводить уголовные дела. Волошин подался в бега. Листовки с его портретом и обещаниями вознаграждения в 300 000 рублей за информацию о нем развешивали по городу. Прячется на Украине, выставляет себя борцом с «путинским режимом»…

Вообще большинство тех, кто сидит в этой колонии, совершили не одно тяжкое преступление. Но значит ли это, что их должны за решеткой пытать? Ни раскаяния, ни исправления пытками добиться невозможно. Озлобить, превратить в монстра — да. Представим на мгновение: из гипотетической «пыточной» колонии освобождаются десятки осужденных, которые за решеткой окончательно оформились в маньяков. Можем ли мы с вами после этого спать спокойно?..

Именно потому возникла инициатива СПЧ, которую Совет Федерации оформил в законопроект — ввести отдельную статью о пытках. Совфед предлагает наказание до 10 лет лишения свободы. На мой взгляд, этого мало. Наказание за пытки должно быть максимальным, вплоть до пожизненного. Ведь те, кто это делает, совершают преступление не против конкретного человека или группы людей, а против государственного строя. Подвергшиеся пыткам люди теряют веру в государство (сотрудник в форме для них — представитель власти) и общество (оно же вроде как все это допустило). Пытки — это преступления и против человечности, и против человечества, и, несомненно, против самой человеческой природы.

Увы, законопроект принят не был. Точнее так: отдельной статьи про «пытки» не появилось. Но был принят закон, который вводит специальную ответственность за пытки для сотрудников правоохранительных органов и сотрудничающих с ними заключенных. Так, новый пункт 4 в статье 286 УК РФ предусматривает лишение свободы на срок от 4 до 12 лет при превышении полномочий с применением пыток.

Подвиг Марселя

Как думаете, что произошло после того, как члены СПЧ Андрей Бабушкин, Игорь Каляпин и автор этих строк проверили «Черный дятел» и зафиксировали слова тех, кто рассказал о пытках? Для начала напомню: мы опросили немало осужденных, над которыми, по их словам, зверски издевались. Их рассказы были убедительны и страшны. Осужденные из разных отрядов называли одни и те же имена сотрудников и «активистов», которые их мучили. Они одинаково описали предметы, которые те использовали для экзекуции (в том числе тазик с фекалиями, в котором топили). Некоторые осужденные пошли на откровения только под гарантии их безопасности. И мы, члены СПЧ, настаивали, чтобы их вывезли из этой колонии, лучше даже в другой регион, хотя бы до окончания следственной проверки.

Так вот что произошло.

Даже тех, кого вывезли, потом вернули обратно, в «Черный дятел». По утверждению их родных и адвокатов, жизнь этих людей за решеткой превратилась в еще больший ад. А самое интересное — против них возбудили уголовные дела по 306-й статье УК РФ «Заведомо ложный донос».

Марсель Амиров (осужден за ДТП со смертельным исходом) — один из тех, кто рассказал об издевательствах на встрече с членами СПЧ. Если верить его рассказу, это происходило на протяжении трех лет. Все это время он сам был свидетелем унижений и избиений других осужденных. После встречи с членами СПЧ Марселя лишили законной возможности звонить близким по таксомату, он провел много времени в ШИЗО, подвергся, по его словам, избиению. Из колонии через адвоката он передал записку, в которой рассказывает, что ему вряд ли дадут выжить, и просит в случае его «внезапной» смерти переслать его письма в Москву, в Кремль.

Марсель Амиров

«Когда меня привезли обратно в ИК № 6, там подбросили два лезвия, тем самым сделав злостным нарушителем режима. В тот же день меня избили (хотели, чтобы я отказался от своих показаний). Но когда была проверка, то написали, что я сам себе нанес повреждения. Я объявил голодовку, на которой пробыл 21 день. Меня вывезли в ЛИУ № 1 (тюремная больница), там не лечили и не обследовали, а держали в ШИЗО. С 11 января 2022 года я в СИЗО № 2, где только пью воду, потому что мне не разрешают пользоваться индивидуальной посудой. И я снова в ШИЗО — якобы за то, что нецензурно выражался. Нарушения лепят одно за другим. Все, что происходит со мной, — месть за то, что я пожаловался на начальника. Они меня тут точно умертвят. Помогите мне. Каждый день на счету».

Амиров рассказывает, как к нему подходили оперативники Управления ФСИН по Кировской области, уговаривали его отозвать жалобы на пытки: «Ты ничего не докажешь». И ведь они оказались правы. Следователь Омутнинского межрайонного следственного отдела СУ СКР Махнева вынесла отказ в возбуждении уголовного дела по тем фактам, что сообщил Амиров. «Следствие критически относится к доводам Амирова о превышении сотрудниками колонии должностных полномочий, расценивает их как способ давления на администрацию с целью послабления режима». А в отношении Амирова следователь постановила выделить материалы по статье 306 УК «Заведомо ложный донос». Сам Марсель так описывает свое общение с Махневой: «Ей было неинтересно, что я рассказывал. Она все время торопила. Когда я называл факты, то говорила, что это ей не нужно».

Примерно такая же история произошла еще с пятью осужденными, рассказавшими нам о пытках. Местный СК отказал в возбуждении дел по тем фактам, что они изложили, а самих привлек по 306-й статье.

Из заявления одного из них (имя умышленно не называю во избежание еще больших репрессий) на имя уполномоченного по правам человека в Российской Федерации Татьяны Москальковой: «Разве может быть так, что шесть осужденных "с ровного места" наговорили на начальника колонии? Разве просто так называют его карателем № 1, а "Черный дятел" — страшным учреждением? Местные следователи его защищают. Я прошу вас только об одном — пусть приедет следственная группа из Москвы. Все мои показания можно проверить. Есть неопровержимые факты. Я назову фамилии пострадавших, что мне известны. Их много. Уверен, что следователям из Москвы они расскажут правду».

Беседа членов СПЧ с осужденными

Та же следователь Махнева вынесла отказ в возбуждении уголовного дела по сообщениям Петра Чемия. Он подал заявление в правоохранительные органы уже после своего освобождения.

— Я подробно изложил, как с 2012 по 2020 год подвергался в ИК № 6 насилию, — говорит Петр. — Знаете, что написали в отказе? Что опросили начальника и сотрудников колонии, и они мои слова не подтвердили. Это даже не смешно. Еще они опросили «активистов» (тех самых, на которых я указывал как на пытателей). Цитата: «Согласно пояснениям осужденных, отбывающих наказание в ИК № 6 [31] , сотрудниками колонии превышения должностных полномочий не допускается. Кто-либо из них очевидцем нанесения побоев Чемия не являлся».

31

 Далее следуют фамилии тех, на кого членам СПЧ действительно указывали как на «активистов». — Прим. авт.