Кому на Руси жить хорошо. Поэмы

Читатели же отнеслись к книге восторженно. Ни одному автору середины XIX века не выпадало ничего подобного (а в начале пятидесятых вышли сборники Тютчева, Фета, Полонского, Майкова, Огарева). Книга однозначно делала Некрасова самым популярным и любимым поэтом. И даже старый круг друзей, привыкших относиться снисходительно к его творчеству, не мог не признать в нем первого и самого значительного поэта времени. Самобытность таланта и первостепенное значение Некрасова в русской литературе признали все. Но ничто не могло сравниться с безоговорочным приятием книги молодыми: «Вы теперь лучшая – можно сказать – единственная прекрасная – надежда нашей литературы… – пишет Некрасову Чернышевский. – Помните, однако, что на Вас надеется каждый порядочный человек у нас в России».

С книгой стихотворений к Некрасову пришла не просто слава. Он впервые осознал степень своей популярности как поэта, а следом и той ответственности, какую она на него налагала. К этому побуждали любовь и преданность множества людей, для которых его поэзия стала спутником и путеводителем в жизни. Тысячи молодых людей стремились узнать в его стихах истину о мире и жизни, учились любить свой народ, сострадать его бедам, стремиться на помощь ему, ненавидеть неправое устройство российской жизни. Сборник для многих стал учебником жизни, а поэт обрел свою публику, которая ценила и любила его на протяжении многих лет.

Время, предшествовавшее изданию первого сборника стихотворений, было в жизни Некрасова трудным, но и творчески активным – за один лишь 1855 год он написал столько же стихотворений, сколько за предыдущие пять лет. Он уже третий год страдал от тяжелой болезни (по-видимому, горловой чахотки) и временами не был уверен, что ее переживет. Болезнь и тяжелые предчувствия, а также уход из жизни одного за другим трех талантливых людей, единомышленников, сотрудников – Н.Г. Фролова, В.А. Милютина и историка Т.Н. Грановского – усилили в Некрасове чувство рубежа, перелома, склоняли к размышлениям о смысле человеческого существования и собственной деятельности.

Поэт как бы подводил итог и размышлял о судьбе журнала, главного своего детища, о будущем его и о своем будущем как поэта и издателя и одновременно верил в неизбежность своей скорой смерти. После смерти Грановского осенью 1855 г. он писал Боткину очень проникновенно, как будто развивая мысли, выраженные в стихотворении «Блажен незлобивый поэт…»: «Ни о ком я так не жалел после Б<елинского>, даже о Гоголе, может быть, потому, что лично его не знал. <…> вот уж 4-й час сижу один – измаялся, думая, жалея, припоминая. К этой скорби примешивается другая – понятная. Нет! не живется у нас людям, которые всего нам нужнее!<…> В деятельности писателя не последнюю роль играет так называемое духовное сродство, которое существует между людьми, служащими одному делу, одним убеждениям. Иногда у изнемогающего духом писателя в минуты сомнения, борьбы с соблазном, в самых муках творчества встает в душе вопрос: да стоит ли мне истязать себя? Если и добьюсь чего-нибудь путного, кто оценит мой труд? Кто поймет, чего мне это стоило? Кто будет ему сочувствовать? Так, по крайней мере, бывало со мной.<…> И в эти минуты к кому с любовью, с верой обращалась мысль моя? К тебе, к Тургеневу, к Грановскому. В эти же минуты я всегда глубже жалел Б<елинского>…»

Владевшие им в это переломное время настроения выразились во многих замечательных стихах, в том числе «Я сегодня так грустно настроен…», «Умру я скоро», «Тяжелый год», «Ничего! гони во все лопатки!», «Замолкни, Муза мести и печали», «Еще скончался честный человек», «Последние элегии».

Другая особенность этого года заключалась в том, что поэт обратился к созданию эпических произведений: поэмы «В.Г. Белинский» и «Саша» (1855–1856), а следом «Несчастные» и «Тишина» (1856–1857) были созданы на протяжении двух с небольшим лет. Видимо, лирической формы ему не всегда хватало, чтобы выразить волновавшие его думы и сомнения.

В апреле и мае 1855 г. Некрасов жил в Ярославле и работал над двумя поэмами одновременно. Мотив рубежа, начала нового времени занимает важнейшее место в поэме «Саша». В ней мысль автора обращена к проблеме исторической – о людях, уже ушедших или уходящих из жизни, и об их делах, забываемых представителями иного времени. Он думает о смене эпох и о судьбе многих благородных и честных людей, исполненных высоких стремлений и чувств, но оказывающихся чужими и ненужными в ситуации нового времени, нового общественного настроя. В реальности это были думы о людях сороковых годов, к которым принадлежал и сам Некрасов. Принадлежит к ним и герой поэмы – Агарин, а ее героиня, Саша, олицетворяет поколение новое, идущее на смену.

На протяжении нескольких лет в критике бытовало мнение, будто поэма Некрасова написана вслед за романом Тургенева «Рудин». Действительно, герой ее, Агарин, весьма напоминает Рудина – оба они из тех, кого демократическая критика чуть позже назовет «лишние люди», оба фразеры, оба оказываются несостоятельными перед решением реальных жизненных проблем. Критик С.С. Дудышкин даже объявил в одной из своих статей, что в Агарине читатели «нашли того же Рудина, только переложенного в стихи». Годы спустя (в 1879 г.) и сам Тургенев утверждал, что «Саша» написана под влиянием «Рудина». Но это не так: «Рудин» был напечатан в том же первом номере «Современника» за 1856 г., что и «Саша». А работал Тургенев над романом в июне-июле 1855 г., уже после того, как Некрасов создал 3-ю и 4-ю главы поэмы, в которых описан Агарин.

Таким образом, версия о переложении в стихи тургеневского романа несостоятельна. Но зато чрезвычайно знаменателен факт одновременного обращения двух больших писателей к типу «лишнего человека», время которого заканчивалось, а значение утрачивалось в связи с появлением новых общественных сил и тенденций. Оба писателя, в сороковые годы близкие к людям этой формации, теперь осознавали, что время их уходит, сочувствовали им и, делая их героями своих произведений, обрекали их на судьбу драматическую и даже трагическую. Рудин, покинув Россию, оказывается среди участников революционных боев и гибнет никому не ведомым на революционной баррикаде в чужой стране. Агарин в своей стране остается одиноким и страдающим.

Некрасов в поэме находит, как оправдать существование этих людей перед лицом отрицающего их времени, утверждая, что без их жизни, без их убеждений, жертв и страданий не могло бы осуществиться продолжение жизни и будущее. Ведь Агарин не просто потерпел фиаско в личных отношениях с Сашей, он преобразовал ее жизнь, разбудил героиню поэмы для существования более осмысленного и содержательного, чем то, в каком живут люди ее окружения, пробудил высокие запросы в ее душе, которые без него могли бы и не проснуться. Для выражения этой идеи был поэтом найден глубокий поэтический образ зерна, павшего в землю, умирающего, но проросшего, чтобы дать пищу другим поколениям.

В нескольких стихотворениях поэт обращает этот образ умирающего зерна и к собственному творчеству («Праздник жизни – молодости годы…», «Замолкни, Муза мести и печали…», «Безвестен я. Я вами не стяжал…»). Он как бы ставит себя рядом с людьми, отвергаемыми временем, не могущими «преодолеть рубеж», но сам именно в поэзии видит и смысл, и оправдание своей жизни.

Черновики «Саши» перемежаются с черновиками поэмы «В.Г. Белинский», которая была завершена раньше, и текст ее был переписан в тетрадь, подготовленную для издателя Солдатёнкова как основа будущего сборника. Позднее, когда Некрасову стали ясны возможные цензурные тяготы произведения на столь дорогую для него тему, он сделал над ее текстом приписку: «Не для печати», отложил поэму, о которой немногие знали, и долгие годы не вспоминал о ней.

Создававшаяся, несомненно, в русле общих настроений переломной поры, поэма есть дань памяти и благодарности Учителю, дела и мысли которого были важны для поэта всю жизнь. Связь поэмы со стихотворениями «Русскому писателю» и, через него, «Поэт и гражданин» несомненна. Судьба же ее совершенно необычна по сравнению с другими произведениями Некрасова.

Поэма «В.Г. Белинский» не только не вошла в первый сборник «Стихотворений Н. Некрасова» (М., 1856), но при жизни поэта нигде в России не печаталась, хотя довольно широко распространялась в списках. Объясняется это не столько ее социально-критической направленностью, сколько тем, что имя Белинского долго было после его смерти нежелательным к употреблению. Некрасов, по-видимому, сам не торопился печатать поэму в такое «неудобное» время, боясь цензурного запрета, а потом публикация почему-то не состоялась.