Кому на Руси жить хорошо

— Подожди, но насколько я поняла, Оракул — это нечто неодушевленное. На него нельзя повлиять. Он видит самую суть вещей. Чего ради он примет сторону Марты?

— Как ни горько признать мне сие, но нет у меня более веры в мудрость Оракула, — вздохнул Данжер. — И не токмо у меня. Потому как принц Ирвин повелел отложить суд и написал отцу. Завтра король Оттон прибудет в столицу. Может, хоть он разберет, что значат речи Оракула о золотых драконах, пророчестве и кривых зеркалах. И может ли Оракул вершить праведный суд.

— У вас есть кривые зеркала? А чего же ты мне тогда голову морочишь? — возмутилась я. — Уж что-что, а показать прошлое они прекрасно могут! Или ты хочешь сказать, что владеющие истинной магией драконы их активировать не способны?

— Да не слыхивал я никогда про сии зеркала! И не токмо я. Ирвин тоже о них не ведает. Иначе давно бы правду вызнал. Ужель они существуют? Может, и золотые драконы тогда где-нигде водятся? И пророчество, о коем, почитай, и не помнит уже никто, сбыться может?

— А что за пророчество-то? — заинтересовалась я.

— Про иные миры там что-то реклось, про истинную магию, да про всеобщее спасение. Пророчеству тому уж не одна тысяча лет.

— Короче, ты тоже его не помнишь, — подвела я итог. — Ну, что ж. Подождем завтрашнего дня. Может, ваш король знает что-нибудь про кривые зеркала. Или сумеет привести в чувство Оракула. А пока… может, мы на землю спустимся? А то у меня такое ощущение, что ты не так уж и рад меня видеть, — игриво предложила я.

— А мне, дабы радость свою оказать в полную силу, земля ни к чему, — хищно ухмыльнулся Данжер

* * *

Суд проходил в долине. Симпатичной, кстати. И большой настолько, чтобы вместить два десятка драконов. Оракул оказался каменным изваянием, больше всего похожим на абстракцию обкурившегося Сальвадора Дали, довольно мелкая (по сравнению со мной) Марта вообще не показалась мне интересной, а вот король Оттон меня впечатлил. И я его, похоже, тоже. Впрочем… я со своим экстравагантным цветом шкуры выделялась на общем фоне примерно так же, как ворона на снегу. Так что пристальное всеобщее внимание мне было гарантировано. Причем внимание такое… не сильно приятное. Типа "по улицам слона водили". Хорошо хоть пока не облаивал никто. Наверное, короля стеснялись. Тем более, что Оттон гнать меня в три шеи не спешил (даже когда выяснил, что по своей истинной сути я человек), а напротив — очень внимательно меня слушал. А на упоминании кривых зеркал даже оживился.

— То здравая мысль, Фьяна. Ибо сие дело не для Оракула, назначение коего истину видеть, драконов искать, буде те затеряются в мирах, да будущее предсказывать. То славно, но мне иное сейчас надобно.

— Так ведь Данжер сказал, что у вас нет кривых зеркал, — озадачилась я. — Иначе Ирвин давно бы уж ими воспользовался.

— Неучи они, неучи и есть, — нахмурился Оттон. — Вместо того, чтоб познавать сущее, небось, сбежали с урока на охоту. Иначе знали бы, как по-иному кривые зеркала именуют.

— Темные, — «подсказала» двоечникам я. — Но почему вы сразу о них не вспомнили?

— Дабы привести их в действие, нужна не драконья магия, человечья, — объяснил Оттон. — А с людьми у нас давно дружбы нет. Да и не было нужды в сих зеркалах, пока существовал драконий род, который мог видеть чужую сущность. Однако ж Данжер — последний осколок сего рода. А потому пригодиться нам сейчас и зеркало, и магия человека.

— Так ведь я в данный момент дракон!

— Истинная сущность твоя и твоей магии от того не изменилась. Принесите темное зеркало!

Ну, что я могу сказать? Когда я оказалась рядом с зеркалом, у меня в голове билась только одна мысль — только бы не опозориться и провести магический обряд правильно. Заклятье, в принципе, я помнила, пассы тоже, вот только магичить в теле дракона было проблематично. Пришлось встать на задние лапы и опереться хвостом о землю. Темная поверхность (из-за которой, собственно, зеркало и получило свое второе имя) дрогнула, подернулась туманом, а затем начала показывать нам прошлое.

Лучше бы я этого не видела! Потому что после сцены пыток Данжера безумным магом мне очень захотелось Марту убить. Медленно, жестоко и мучительно больно. А уж после того, как зеркало показало, какими способами она сама пытала василевса, когда захватила его в плен в человеческом обличии, желание усилилось вдвое. Словом, когда зеркало показало последний кадр, (превращение Данжера в дракона) я была доведена уже просто до неистовства.

— Что ж. Настал час объявить королевскую волю, — веско и громко сказал Оттон. — Когда летел я на сей суд, я был уверен, что Марта виновна. Ибо пыталась она бежать из города, невзирая на предупреждения Ирвина. Однако ж принц, объявив, что будет суд, воззвал к жизни древнее заклятье, кое удержало Марту. Сие заклятье и на суд ее явиться заставило, хоть и пыталась она противиться тому. Зеркало же явило нам всю ее вину. И сия вина кары жестокой достойна. Ибо Марта посягнула не только на жизнь и честь нашего подданного, но и самою королевскую власть захватить мыслила. Так пусть Оракул услышит мой приговор и исполнит его. Эльмерилл-мирр-Эльмарта, велю тебе стать камнем. Видеть и слышать, как живут твои сородичи. И останешься ты в этом виде до тех пор, покуда искренне не раскаешься в содеянном.

Оракул заворочался, выдал ослепительно-белую вспышку, и на том самом месте, где только что находилась Марта, оказался огромный валун.

— Отнесите валун на площадь в городе, дабы все видели свершенный суд, — повелел Оттон. — А ты, Данжер, и ты, Фьяна, следуйте за мной. Ибо предстоит нам долгая беседа.

Беседа действительно была долгой. Поскольку помимо всего прочего, Оттон и я пытались разобраться в сути наложенных Мартой на Данжера заклятий. Толку было немного. Во-первых, потому, что основная их часть строилась на жертвенной крови, а во-вторых, Марта перед судом уничтожила практически все улики. Я смогла «поймать» только некоторые из «шедевров» драконихи. Заклятье забвения, видимо наложенное на тот всякий случай, если Данжеру, несмотря ни на что, все-таки удастся стать драконом, заклятье страха, из-за которого от Данжера шарахались даже лояльные ему подданные и заклятье сокрытия сущности. Последние два, кстати, были рассчитаны только на людей. Так что Врангель, скорее всего, почуял в Данжере дракона еще при первой встрече. И Ирод тоже, кстати. Ну, с коня спрос маленький, а вот вороненок почему промолчал? Случаев шепнуть мне на ушко сию великую тайну было множество. Взять хотя бы пленение Данжера Мартой! Ведь наверняка именно драконья сущность помогла Врангелю найти василевса в тюрьме и почуять его!

— Любопытно мне, отчего не вступило в силу заклятье забвения? — удивился Оттон, выслушав мои выводы.

— Смерть уничтожила все магически чары, — высказала свою догадку я. — А живая вода, наверняка, усилила этот эффект. Меня другое интересует. Почему наложенное Мартой заклятье страха на меня не действовало?

— Сие как раз просто, — улыбнулся Оттон, продемонстрировав мне великолепный комплект ослепительно-белых драконьих клыков. — Ты — пара Данжера. А заклясть дракона от пары ни один маг не в силах. Ты бы и истинную сущность Данжера узреть смогла, кабы хоть одного дракона видела.

— Но я же не была его парой, когда мы встретились! — возразила я.

— Неверно сие. Драконы — не люди. Они свою пару с первого взгляда видят. Токмо на то, чтоб осознать сие, порой время уходит.

— То есть, остаться равнодушной к Данжеру у меня не было никаких шансов, — подвела итог я.

— Никаких, — подтвердил Оттон. — Равно, как и у него.

— И что же нам делать? Мне в шкуре дракона всего полтора дня пробыть осталось.

— А мне бы хотелось этим воспользоваться, — подал голос предмет наших исследований.