Кому помешал Сэмпсон Уорренби?

Торнден не мог похвастаться деревенской лужайкой, здесь не обитали семейства с многовековой историей, зато можно было найти дома, построенные в изящные времена. Любой агент по недвижимости назвал бы их «резиденциями джентльменов», – видавшие виды, но по-прежнему привлекательные наполовину бревенчатые постройки – и перпендикулярную церковь времен короля Якова с крестной перегородкой, фотографии которой красовались как минимум в трех альбомах по церковной архитектуре. Дом священника, построенный при королеве Виктории, определенно предназначался для большого семейства. Помимо «Олд-плейс», не лишенного очарования сооружения шестнадцатого века, пусть и расширенного последующими поколениями, глаз ласкала розово-красная жемчужина Гэвина Пленмеллера на Хай-стрит, основательный георгианский особняк Генри Хасуэлла в конце Вуд-лейн и старый, но все еще внушительный дом Сэмпсона Уорренби на Фокс-лейн. Недурно было и незамысловатое, вполне приличное жилище Драйбека на дороге из Триндейла в Беллингэм. Деревня, включая Олд-плейс с его обширным участком, занимала больше половины треугольника, образованного дорогами между Беллингэмом и Триндейлом на юге и Хоксхэдом на севере. Меньшая часть треугольника была отведена под общественный выгон, по которому, правда, тянулась северная дорога. Сюда выходили фасадами патриархальный и чрезвычайно неудобный дом мисс Паттердейл и Фокс-Хаус Уорренби. Общественная земля была каменистой, с рытвинами и кустами утесника. Местная детвора играла здесь в футбол и в крикет, а мисс Паттердейл пасла двух своих коз.

Майор Миджхолм, отогнав пекинесов, присоединился на углу улицы к супруге и к Драйбеку. Он был невысок, худощав, седоват, с щеточкой усов. Поскольку он вышел в отставку в чине всего лишь майора, то считалось, что его военная карьера не задалась, однако на втором году войны, когда создали местное ополчение, Миджхолм удивил соседей неожиданными талантами. Ему, единственному в округе военному, не подлежавшему по возрасту мобилизации, поручили набирать и обучать первых рекрутов. На этом поприще майор Миджхолм добился выдающихся успехов и даже склонил двух известнейших местных браконьеров не только встать под знамена, но и являться порой на занятия по строевой подготовке. Это была, без сомнения, его стихия, и война пришлась ему по душе. С наступлением мира майор Миджхолм опять отступил на роль второй скрипки при жене, которая, как ни странно, никогда не переставала потчевать знакомых баснями о его военных подвигах, мудрости в гражданских делах и способности блестяще выходить из любой сложной ситуации.

Сейчас она встретила мужа весело и радостно:

– Какая приятная встреча, Лайон! Идешь в «Кедры»? Передай от меня привет миссис Хасуэлл. Какие новости?

Майор, поприветствовав Драйбека небрежным кивком и такой же улыбкой, ответил:

– Никаких.

– Слава богу! – воскликнула миссис Миджхолм, восполняя своим воодушевлением все, чего недоставало в голосе мужа. – Я сомневалась, уходить ли из дому, потому что она вела себя немного беспокойно. – Заговорщически улыбаясь Драйбеку, она посвятила его в тайну, игриво добавив: – Прибавление семейства! Первый помет моей бесценной Уллапулы!

Драйбек не придумал лучшего ответа, чем: «Неужели?» Совестливый майор, старавшийся находить оправдание всем изрекаемым женой глупостям, виновато промолвил:

– Эти маленькие проказники такие нежные!

– Нет, Лайон, не нежные! – возразила миссис Миджхолм. – Просто с первым пометом надо быть настороже. Уллапула станет искать мамочку, чтобы я подержала ее за лапку. Все, я убегаю! Желаю вам обоим хорошей игры. Идемте, Пики! Догоняйте мамочку!

Махнув рукой, она засеменила прочь. Двое мужчин зашагали в противоположную сторону, к Вуд-лейн.

– Пекинесы невероятные умницы, – доверительно поведал майор. – А как они любят охоту! По их виду этого не скажешь, но они не пропускают ни одной кроличьей норы.

Драйбек, кое-как изобразив на лице фальшивый интерес, выдавил: «Вот как?» – и приступил к тщетным попыткам найти хоть какое-то дополнение к своему кислому ответу. К счастью, они уже достигли первой лавки, где торговали бакалеей, галантереей и канцелярскими принадлежностями. Здесь же размещалось почтовое отделение, откуда, к облегчению обоих собеседников, появилась мисс Мириам Паттердейл, наклеивая марку на открытку. Кивнув мужчинам и опустив открытку в почтовый ящик, она сказала:

– Это в прачечную. Послушаем, какую отговорку они придумают на сей раз? Вы, наверное, к Хасуэллам? Там Абби. Говорят, она неплохо играет.

– Мало сказать – неплохо! – оживился Драйбек. – Такой сильный удар слева редко встречается у слабого пола.

– Чушь! – скривилась мисс Паттердейл, безжалостно отвергая услышанное. – Сколько можно задерживаться в эдвардианских временах, Тэддиас? Зла на вас не хватает!

– Боюсь, я слишком старомоден.

– Тоже мне, предмет гордости! – усмехнулась мисс Паттердейл.

Драйбек прикусил язык. Хотя он был знаком с мисс Паттердейл, загрубелой старой девой, уже много лет, она не перестала внушать ему страх. Угловатая остролицая особа одевалась строго, коротко стригла седые волосы и не появлялась без монокля в глазу. Последнее, впрочем, вводило в заблуждение: она и с этим приспособлением оставалась подслеповата. Старшая дочь приходского священника, мисс Паттердейл после смерти отца десять лет назад переселилась из его дома в съемный коттедж на углу Фокс-лейн, но и из этого убогого жилища продолжала тиранить паству действующего викария, за что тот был ей исключительно признателен. Жена преподобного Энтони Клиберна была скромной и застенчивой, и он не мог нахвалиться на добровольную помощницу, взвалившую на себя столько хлопот, тем более что между двумя женщинами царило полное взаимопонимание. Миссис Клиберн часто повторяла, что без Мириам они с мужем были бы как без рук, а сама мисс Паттердейл, отвечая на похвалы, великодушно возвещала, что Эдит, невзирая на свое безволие и отсутствие здравомыслия, желает творить только добро и очень старается.

– Вы доставите нам удовольствие, наведавшись в «Кедры», мисс Паттердейл? – нарушил неловкое молчание майор.

– И не подумаю, милейший! Я не играю в теннис – и никогда не играла, а главное, терпеть не могу наблюдать за играми. И потом, должен же кто-то доить коз!

– Странно, – ухватился за предложенную тему майор, – но мне не нравится козье молоко, ничего не могу с собой поделать. Жене приходилось иногда пить его в военные годы, а я так к нему и не пристрастился.

– Изрядная гадость! – честно заявила мисс Паттердейл. – Местные считают, что оно полезно детям, вот я и держу эту скотину. Какой только ерунды не болтают о детях в наше время! На самом деле все просто: чем их ни пичкать, они все равно растут как на дрожжах!

После этого глубокомысленного умозаключения она одарила мужчин еще одним кивком, поставила монокль глубже в глазницу и удалилась.

– Что за женщина! – сказал майор ей вслед.

– Действительно, – согласился Драйбек без воодушевления.

– Племянница у нее – красотка. Ничего общего с теткой, верно?

– Вся в свою мать, Фанни Паттердейл, всегда считавшуюся миловиднее сестры, – объяснил Драйбек. – Полагаю, вы не были с ней знакомы?

– Нет, это было еще до меня, – признал майор, поняв, что второй по рангу из старейшин деревни поставил его на место. – Я ведь, можно сказать, новичок.

– Не преувеличивайте, Миджхолм, – свеликодушничал Драйбек, оценив его смирение. – Вы новичок только по сравнению со сквайром, со мной и с Пленмеллером. В последние годы здесь столько всего поменялось!

– Причем не всегда к лучшему, – подхватил майор. – Времена меняются, да?

Драйбек чуть поморщился и произнес:

– O tempora; o mores! [2] А лучше – tempora mutantur [3] .

Майор, лишенный возможности высказать свое мнение по данному поводу, промолчал.

2

О, времена; о, нравы! (лат.)

3

Времена меняются (лат.).

– Велико побуждение закончить поговорку, да только я сам будто не меняюсь. Иногда жалеешь, что наше маленькое сообщество претерпело столь грустную перемену. Постоянно вспоминаю былые деньки, когда поместье «Кедры» принадлежало семье Браверли. Я вовсе не настроен ругать Хасуэллов, они – весьма достойные люди, но до Браверли им далеко.

– Полностью согласен, – поддержал его майор. – Начать хотя бы с того, что Браверли никогда никого не принимали. По мне, Хасуэллы – ценное приобретение для Торндена. Приятно видеть, что старинный дом опять приведен в порядок. А вот если говорить о нынешнем владельце Фокс-Хауса – тут я ваш сторонник. От замены им Чернсайков мы определенно проиграли. Я всегда это твержу – и не я один.