Кому светит Большая Медведица

До больницы они ехали молча, боясь свести разговор к высказыванию худших предчувствий. Доктор встретил их у входа и быстро повёл по бесконечным коридорам.

Этот мальчик жив? Что с ним? Где он сейчас? – закидал его вопросами Руслан, и Наташа всё крепче сжимала его руку, желая поддержать мужа и сама находя утешение в этом простом жесте.

Они вбежали в палату и увидели белое лицо Тимура среди белых простыней. Отовсюду к нему тянулись тонкие проводки, сетью опутывали его голову, давая жизненную поддержку органам. При виде этой картины Руслан застыл на пороге палаты, не в силах больше сделать ни шага, но Наташа приблизилась к кровати, присела на краешек и нащупала под покрывалом холодную руку сына. Освободив её от простыней, она прижала её к своим горячим губам, словно надеясь растопить теплом материнских поцелуев ледяное безмолвие пальцев, совсем недавно с лёгкостью бивших по струнам гитары, делающих мазки на холсте, подающих ей завтрак. Слёзы покрыли ладонь Тимура, но он даже не вздрогнул.

Что с ним? – спросил Руслан у врача. – Это наш сын, Вы должны сказать нам правду!

Подробности аварии мне не известны, - с сожалением произнёс тот, - а что касается состояния вашего сына, то здесь всё достаточно определённо. Перелом правой руки, многочисленные повреждения внутренних органов, сотрясение мозга. Мальчик потерял много крови, но мы вовремя сделали переливание и операцию. К вечеру он должен прийти в сознание, но общаться с ним можно будет лишь через три-четыре дня.

Наташа шумно выдохнула, давая волю чувствам. Руслан присел рядом с женой, обнял её одной рукой, а другой покрыл руку сына, покоящуюся на ладони Наташи.

Всё обошлось, милая. Тимур будет с нами. Не плачь, - тихо попросил он, а у самого голос срывался, и дети, окружившие их, впервые увидели слёзы на глазах отца, - мы справимся, ребята!

Тёплые руки дочерей и сыновей обвили родительские шеи, и в эту минуту Стеша чувствовала, как особенно близок и дорог ей Руслан, и как она переживает за него. «Иногда он бывает несправедливым, - думала она, гладя отца по плечу и улыбкой отвечая на его благодарный взгляд, - но я знаю, что на самом деле он очень любит нас всех. Если бы на месте Тимура оказалась я, он переживал бы не меньше». Она боялась взглянуть на младшего брата, но, когда нашла в себе силы поднять глаза, уже не могла сдерживать слёз. Сейчас их здесь никто не стеснялся. Мертвенная бледность лица Тимура и его неподвижность пугали своей неестественностью и рождали в воспалённом от усталости и горя воображении образ живого и бодрого мальчишки. Какое счастье было бы для всей семьи, если бы Тимур открыл глаза! Но он оставался спокоен и неподвижен.

Скоро подъехала Аника. Девушка была страшно возбуждена и напугана, и не знала, что ей делать. Он сгорала от желания подойти и коснуться щеки Тимура, но присутствие его семьи смущало ей. Она не хотела, чтобы кто-нибудь видел, как она страдает. Она смотрела на Тимура издалека, лаская взглядом милое лицо и с горечью думая о том, что, возможно, он не захотел бы видеть её среди посетителей. Пашка подошёл к ней и осторожно поинтересовался, как она. Участливое прикосновение его руки растопило показную сдержанность девушки и она расплакалась у него в объятьях.

Тимур пришёл в себя, как и ожидали врачи, к вечеру следующего дня, но первых посетителей увидел лишь на третьи сутки. Боль мешала ему говорить и только глаза выразили изумление, когда ему сказали, сколько людей пришло навестить его. Каждый оставался в палате не более двух минут и, сказав Тимуру массу тёплых и ободряющих слов, уходил, давая другим возможность побыть с ним наедине. К вечеру на столике возле кровати мальчика возвышалась уже приличная гора подарков и сладостей, но он оставался к ним равнодушным. Он с нетерпением ждал прихода Аники, надеясь увидеть её раньше отца.

Так оно и случилось. Она появилась в дверях, когда сон уже приятно щекотал веки, но всю дремоту смахнуло, как рукой, лишь стоило ему увидеть девушку. С каждым её шагом, сближающих их друг с другом, Тимур чувствовал, как животворящая сила вливается в самые далёкие клеточки его тела, и он сделал усилие, чтобы приподняться. Боль пронзила его тело и сдавила мозг; стиснув зубы, чтобы не застонать, он откинулся обратно на подушки. Аника испуганно остановилась на полушаге, и Тимур жестом, слабым и повелительным одновременно, указал ей на место рядом с собой. Она присела на край, и он покорно отдал ей свою ладонь, не сводя с лица девушки блестящих глаз. Она могла бы прочесть в них больше, чем он был состоянии сказать – если бы только решилась встретиться с их взглядом.

Здравствуй, Тимур, - тихо произнесла она, гладя его руку, от смущения и робости не зная, куда девать свои глаза, - прости меня, я знаю, что мы расстались, но я не могла не прийти, зная, что с тобой случилось. Я бы не смогла жить, если бы ты погиб! – пылко воскликнула она и впервые встретилась с его взглядом. – Прости, я не буду продолжать этот разговор… Я пришла сюда, как друг.

Мне не нужна твоя дружба, - вдруг сказал Тимур и улыбнулся своему собственному голосу, таким он показался чужим и беспомощным.

Аника вздрогнула, потрясённая тем, что он совсем отвергает её, и несколько секунд сидела молча, подавленная мыслью о том, что, видимо, так и должно было случиться.

Позволь мне тогда просто посидеть рядом… всего лишь несколько минут - тихо, с мольбой произнесла она, - и потом я больше не буду беспокоить тебя.

В глазах Тимура мелькнул испуг, его тут же сменила досада на самого себя – он понял, что Аника иначе восприняла его слова. Он нащупал кончики её пальцев и слабо сжал их.

Аника, я люблю тебя, - своё имя она прочла по губам, но все остальные слова прозвучали достаточно чётко, чтобы сомневаться в них, - забудь о дружбе. Готова ли ты принять мою любовь?

Было бы банально описывать, что творилось в душе девушки – чувство это имеет многовековую историю и знакомо каждому, кто сделан из плоти и крови. Взаимная любовь – большое счастье, и тем оно больше, чем меньше претензий у любящих к самому слову любовь. И каким бы ни было оно избитым и притёршимся, это чувство – чуть только осветило оно весь внутренний мир – уже не даст жить по-прежнему.

Я совсем не так представлял себе нашу встречу, - одними уголками губ улыбнулся Тимур, - я ведь ехал к тебе, Аника, чтобы сказать, как ты мне нужна. Мне было так плохо!

Мой бедный Маленький принц! – она бережно коснулась его губ рукой. – Ты заставил страдать нас обоих.

Прости, - прошептал он, оставляя на её пальцах поцелуй.

В палату вошёл Руслан и нежность тут же испарилась из глаз мальчишки.

Аника, рад видеть тебя, но мне нужно поговорить с сыном, - бесцеремонно, хотя и вежливо, обратился к девушке Руслан, не подозревая, что своим вторжением разрушил ту хрупкую и насыщенную чувствами атмосферу, что возникла здесь несколько минут назад. За это Тимур был готов ещё больше возненавидеть его. Однако боль, сделавшая организм мальчика местом своего обитания, была сильнее его чувств, и мозг охотнее выделял обезболивающие вещества под воздействием приятных эмоций, чем отрицательных. Тимур смирился, кивнул Анике головой, подождал, пока она выйдет, и попытался сосредоточить своё воображение на новом человеке. Мыслям он позволил остаться свободными и быть целиком погружёнными в только что обретённое счастье в лице любимой девушки.

Тима, - Руслан не решился сесть рядом, встретив враждебно-болезненный взгляд сына, и так и остался стоять за спинкой кровати, - нам с тобой предстоит очень важный разговор, но сейчас я вряд ли имею право начинать его, учитывая твоё состояние. Эта девушка – Аника – уже отняла у тебя достаточно сил, я вижу всё по твоим глазам.
– Тимур сжал губы и отвёл взгляд, злясь на отца за то, что тот всё растолковал неправильно, но не собираясь спорить хотя бы потому, что сейчас отец уже не занимал такое важное место в его жизни, как прежде, и поэтому не мог ранить его чувств. – Но откладывать его тоже нельзя. Если бы раньше у тебя хватило мужества поговорить со мной, этой аварии могло и не быть. Лучше я приду завтра и мы обязательно поговорим. Завтра ты будешь готов к этому.