Кому я должен? Часть 1

Итак, эксперимент провалился? Я ушел с работы, а жена обрадовалась. Пойти обратно попросится? Боюсь, уже поздно. Нет, нужно все же разобраться в ситуации. Я ушел с работы, дабы лишить себя и семью достатка (или максимально приблизить этот момент), а радость жены обусловлена исключительно тем фактом, что теперь мы сможем чаще видеться. А если уж совсем точно, то теперь мы будем вместе всегда, всю жизнь, вечно! Идиллия. Еще бы день одновременной смерти оттянуть подольше. Может, на этом опыт закончить? Наша любовь бесценна, и бесполезно пытаться ее оценить или разрушить подобными провокациями! Наши чувства, наши отношения нельзя измерить рублями… Но должен же быть какой-то выход. Что ж, нельзя рублями, значит, попробуем в долларах. А потом конвертируем в единую валюту, дабы привести все к единому знаменателю.

Сдаваться было нельзя, радость жены вполне понятна. Это эмоциональный сиюминутный порыв. Это не далеко идущий вывод. Конечно же, приятно всегда жить одной семьей, каждый день вместе ложиться и просыпаться. Но для достижения моей цели у нас должны появиться финансовые проблемы. Нужно время, нужно только немного подождать. Понятно, что мы не жили копейка в копейку. Были какие-то запасы, были сторонние источники доходов, о которых она что-то слышала или подозревала (я ничего не скрывал от нее, просто в ситуации полного достатка думать о его источнике не хочется). Значит, моя задача – максимально быстро обанкротиться, израсходовать все запасы. Все равно – как: реально или создавая видимость.

Коль уж я ставлю под удар свою семью, то надо озадачить всех ее членов. Старшие дети уже учатся в школе, в младших классах. Это нормальный возраст, чтобы задумываться о жизни и начинать планировать свое будущее. По крайней мере, я часто с ними советовался в вопросах больших домашних покупок, предстоящих семейных путешествий, совместного проведения досуга и т. д. Кроме того, пару лет назад, дабы хоть как-то сблизиться с детьми и компенсировать свое отсутствие, я придумал создать наш собственный клуб. Изначально затея казалась так себе, но в правильном антураже и с серьезной постановкой вопроса она имела очень большой успех. Пару раз в месяц, когда я бывал дома в выходной день, мы с детьми закрывались в одной из комнат и там секретничали. Чтобы проникнуться духом сплоченности и склонить детей к особым откровениям, я должен был сам в первую очередь открывать им какую-нибудь тайну. Естественно, тайны взрослого мира мало их интересовали, и вряд ли я смог бы их каким-либо образом увлечь. Поэтому я просто представлял себя на месте своих детей или пытался вспомнить себя в их возрасте, представлял проблемы, которые могли бы их волновать, и от своего имени рассказывал о существовании этих проблем у меня. Вот таким образом получалось, что меня кто-то обижал на работе, толкал и рисовал на моих важных бумагах. Кто-то меня бил, кто-то все время дразнил, кто-то очень хотел или, наоборот, не хотел со мной дружить. Конечно, все мои рассказы были адаптированы к взрослой жизни, были изрядно усложнены, связаны с заработной платой и деньгами, но суть моих рассказов все равно оставалась детской. Мои сочинения имели большой успех, и наш клуб регулярно и с большим энтузиазмом собирался. Кроме того, чтобы еще больше заинтересовать детей, у нас в клубе был председатель, которого мы назначали в начале каждой встречи и который проводил наши собрания. Функция председателя сводилась к общим словам, приветствиям и предоставлению слова членам клуба, а главное, по итогам каждого собрания клуба председатель получал от меня гонорар. Это была фиксированная сумма, которая изредка менялась в ту или иную сторону в зависимости от способности председателя.

Я был очень доволен этой идеей, потому что, во-первых, мне удалось сплотить детей вокруг себя, а во-вторых, в отличие от моих выдумок, дети мне действительно рассказывали существующие у них проблемы. А это очень важно. Это сейчас, загрубев от агрессии окружающей жизни, детские проблемы нам кажутся малозначимыми или несуществующими вовсе, но любое явление зависит от степени его восприятия человеком. А детская, несформировавшаяся психика очень чувствительна к любым жизненным переменам. Особенно остро стоит вопрос о взаимоотношениях со сверстниками и одноклассниками. Всплывает целый ряд нюансов: от коммуникабельности до позиционирования самого себя в коллективе. А если еще добавить сюда абсолютную неспособность и нежелание большинства родителей воспитывать своих детей, объяснять им настоящие ценности, то есть, наоборот, желание оставить их на воспитание рекламным слоганам, придуманным для того, чтобы они покупали дешевый китайский ширпотреб с неуклюже наклеенным брендом и гордились этим брендом, то взаимоотношения детей уже на начальном этапе общения носят порочный характер. У детей с начальных классов школы формируется круг общения исходя из бренда носимой одежды или модели сотового телефона. В таком обществе психика ребенка подвержена еще большему воздействию. И идти на поводу у этой моды – тупиковый вариант. Можно купить самую дорогую одежду или самую последнюю модель телефона, но это решит вопрос на день или на неделю, а в дальнейшем приведет к еще большим коммуникативным проблемам ребенка.

Помимо выпытывания детских проблем и советов, как вести себя в той или иной ситуации, в нашем клубе мы на полном серьезе обсуждаем текущие семейные вопросы. Поэтому и в этот раз я счел должным при случае собрать клуб и поговорить с детьми. Не знаю, насколько я был готов признать их полноценными участниками своего эксперимента, но в любом случае мне просто хотелось с ними пообщаться. Не откладывая вопрос, через несколько дней после моего «увольнения» я предложил детям собрать наш клуб. Председателем назначил младшую дочь.

– Всем привет! Итак, в очередной раз мы собрали наш клуб, чтобы обсудить, у кого что произошло за это время, – произнесла она уже стандартную для начала нашего общения фразу.

Несмотря на детский девчачий голосок, эта уже практически заученная фраза звучала достаточно серьезно. А несильная и четкая жестикуляция придавали еще большую пафосность моменту. Интересно, откуда у нее взялись эти жесты?… Если фразу эту они просто запомнили с наших первых клубных встреч, когда председателем был я, то вот эти жесты они вряд ли могли у меня увидеть. К тому же, когда председателем была старшая дочь, ее слова никогда не сопровождались жестикуляцией.

– Всем привет! – почти в один голос сказала старшая дочка вместе со мной.

– Кто хочет начать первым? – спросил председатель с прежней интонацией.

– Я хочу быть последним, – высказал пожелание я и, придавая мероприятию особую серьезность, добавил: – Если это возможно.

Мое пожелание было принято, поэтому следующие двадцать минут я выслушивал детские проблемы. Это были как банальные жалобы на школьные шалости других детей, так и вполне себе серьезные рассуждения о том, чем им еще заняться в свободное время, на какие секции записаться и как лучше составить график дополнительных занятий в спортивных и музыкальных учреждениях. В конце своего рассказа каждая из дочерей порассуждала на тему быта в нашем доме: мы обсудили удобство и наличие шкафчиков, расположение в доме телевизоров. Когда очередь наконец-то дошла до меня, то мне уже не хотелось с ними ни о чем больше говорить. Я привык к тому, что в нашем клубе я практически все сочиняю, пытаясь подстроиться под детей и их проблемы. А в этот раз я планировал рассказать им действительно существующую у меня проблему. Ну, может, и не совсем существующую, но, во всяком случае, искусственно создаваемую мной.

– У меня есть небольшая проблемка, – начал я лениво.

При этой фразе я заметил, как моя левая ладонь, до этого покоящаяся на колене, совсем чуть-чуть развернулась в сторону, а указательный палец приподнялся. Значит, я все-таки когда-то жестикулировал. И, скорее всего, младшая дочь скопировала свой жест с меня.

– Что-то на работе? – председатель клуба быстро заполнил паузу.

– Да, в общем-то, меня уволили с работы.

Далее ни председатель, ни старшая дочь уже не прерывали молчание. Не думаю, что для них эта новость имела какое-то особое значение, просто мои слова очень разнились с моими «стандартными» проблемами, когда меня кто-то обижал и мне нужен был их совет.

– Так вот, теперь у меня нет работы, – продолжил я вяло, – это, наверное, неплохо с одной стороны, потому что я смогу чаще бывать дома, будем вместе проводить время. С другой стороны, у нас не будет источника доходов.

– Что значит «источника доходов»? – спросила старшая дочь.

– Деньги просто неоткуда будет брать. На работе мне давали деньги. Теперь у меня нет работы, значит, и денег теперь тоже не будет.

Может, и не стоило с ними так серьезно. Судя по их озабоченным лицам, они напряглись куда больше моей жены, которая в этом событии пока что увидела только положительную сторону. А может, им просто не так важно мое присутствие в доме, поэтому оценить положительный момент от сказанного мной они не могут.

– Ну, что задумались? – я прервал их размышления и, наклонившись вперед, обеих хлопнул по плечу.

– Ты в любом случае, главное, не расстраивайся, – заговорила утешающим голосом младшая дочь и по совместительству сегодняшний председатель нашего клуба. – Из любой ситуации есть правильный выход.

Мне приятно было слышать слова утешения. Это, в общем-то, тоже стандартная фраза для наших клубных диалогов, только обычно произносил ее я. Что ж, тоже неплохо, если они запоминают словарные обороты и умеют ими пользоваться.

– Наверное, – сказал я неопределенно и покачал головой вверх-вниз.

Я не совсем понимал, как мне дальше себя повести. Эта вполне серьезная проблема выбивалась из круга обсуждаемых нами вопросов. Мне, конечно, было интересно их мнение, но было бы неправильно переигрывать и обременять детей совсем уже взрослыми проблемами.

– А тебе нравилась твоя работа? – поинтересовалась старшая дочь.

– Как тебе сказать. Наверное, да. Просто в последнее время мне стало скучно, я стал уставать от однообразия.