Конан и день льва (CB)
Шрифт:
Здесь ему больше делать было нечего и он решил просто уехать в Тарантию, дождаться там прихода Повстанческой армии, рассчитывая, что к тому времени Туландра Ту исчезнет из дворца и никто не помешает свершиться долгожданной мести. Взглянув на неподвижно лежавшее на земле тело принца Нумитора, он тронул коня и не торопясь направился в сторону столицы Аквилонии.
Оставив Гродера командовать на поле боя, разбираться с пленными и хозяйничать в оставленном лагере Ульрика, Конан, взяв собой конницу Троцеро и Просперо, отправился навстречу Черным Драконам.
— Сагитай превосходно справился со своей задачей, но нам надо ему помочь, — крикнул он на скаку Троцеро, — боюсь, что туранцам там сейчас приходится не сладко.
Судьба туранцев все больше тревожила киммерийца. От Сагитая не поступало
Они отъехали на рысях от брошенного Ульриком лагеря меньше, чем на две лиги, когда Паллантид, приподнявшись в седле, указал рукой вперед. Конан тоже привстал в стременах и увидел, что навстречу им скачет заметно поредевший отряд Сагитая. От прежнего количества туранцев осталось едва ли две трети и самого Сагитая он среди них не видел. Впереди на кауром жеребце скакал сотник Мушавер, моложавый туранец, лет тридцати пяти на вид.
Из его рассказа и стало известно, что произошло.
— На лагерь Черных Драконов мы наткнулись на рассвете, когда еще даже заря не занималась, он находился всего в пяти лигах от главных сил графа Ульрика, — говорил сотник, с трудом сдерживая волнение. — Черные Драконы не стали обносить его рвом и валом, а просто выставили усиленные конные патрули…
Конные разъезды гвардии Нумедидеса не углублялись далеко в степь, а несли охрану лагеря по периметру в тысяче шагов от него. Поэтому спешившиеся туранцы в сгустившемся над степью прозрачном тумане незаметно подползли к ним и стрелами из своих коротких, но мощных луков выбили почти всех патрульных. Все же шума избежать не удалось, так как нескольким раненым гвардейцам удалось ускакать в лагерь и поднять тревогу. Лотарь Аривальдо, опасаясь нападения на лагерь, приказал приготовить арбалеты к бою, но туранцы, совершив обходной маневр, напали на пасущихся поодаль на лугу их лошадей. Коноводов из числа оруженосцев они перебили, а коней частью отловили, частью разогнали. Аривальдо приказал половине гвардейцев охранять лагерь, а остальных отправил за конями, которые, к счастью, далеко убежать не успели. Туранцы, главным образом, мешали им отлавливать коней ложными атаками, но первоначальная растерянность гвардейцев прошла и они с успехом отражали эти атаки с помощью арбалетов. Да и кони сами стали прибегать на свист своих хозяев, поэтому довольно скоро порядок в лагере Черных Драконов был восстановлен. Аривальдо приказал продолжить поход, прибегнув к тактике смешанного построения своего отряда, когда большая часть гвардейцев оставались верхом, а примерно пятьсот из них шли пешком с арбалетами на изготовку. Они создали своеобразное каре по сто человек с каждой стороны отряда всадников, под защитой которого можно было передвигаться, не опасаясь туранских стрел.
— Арбалеты бьют дальше наших луков, — продолжал Мушавер свой рассказ, — да и владеют они ими неплохо. К тому же солнце уже выкатилось на небосклон и мы были хорошо видны. Сагитай предпринял еще несколько ложных атак, но мы потеряли десятка два людей и стали просто маячить перед гвардейцами вне досягаемости их арбалетов. Они ускорили движение и за час прошли расстояние больше лиги. Сагитай сказал, что вы еще вряд ли начали сражение и Черных Драконов необходимо задержать любой ценой. Поэтому он приказал обойти гвардейцев с тыла и постараться выбить как можно больше арбалетчиков, а затем обрушить град стрел на всадников. Этот маневр удался, но они быстро заменили погибших арбалетчиков и отбили нашу атаку, мы отступили, понеся потери…
Глянув на небосклон и заметив, что солнце едва только приближается к зениту, Сагитай предпринял еще одну отчаянную попытку атаковать Черных Драконов. В этот раз он повел туранцев в лобовую атаку, преградив гвардейцам путь. Сотни стрел взлетели в воздух, разя арбалетчиков, но и Аривальдо вскипел гневом и бросил конницу навстречу атакующим туранцам. Часть из них, в том числе и Сагитай, не успели вовремя отступить, поэтому вынуждены
были принять сражение с закованными в броню рыцарями, впрочем, довольно короткое. Обменявшись несколькими ударами, туранцы разлетелись в разные стороны, но, к несчастью, конь Сагитая попал копытом в какую-то норку в земле и захромал.— Один из гвардейцев догнал его и пронзил копьем, — закончил Мушавер свой трагический рассказ. — Мы попытались отбить тело командира, но подбежавшие арбалетчики отразили нашу атаку. Потеряв больше трети людей, мы решили возвращаться к вам в надежде, что вы уже одержали победу. Но мы оторвались от Черных Драконов всего на лигу, не больше, скоро они будут здесь.
— Мы сами пойдем им навстречу, — помрачнев лицом, рявкнул Конан, положив ладонь на рукоять меча, — и клянусь Кромом, если они сразу же не сдадутся и не сложат оружие, то погибнут все до одного!
Он оскорбил плетью своего вороного жеребца и тот, взвившись на дыбы, рванулся вперед, с ходу перейдя в галоп. Паллантид и охрана киммерийца понеслась за ним. Троцеро и Просперо также пустили коней в галоп, но скачка продолжалась не долго. Не проскакав и пол лиги они наткнулись на Черных Драконов, которые были в мгновение ока окружены со всех сторон двенадцатью тысячами всадников. Никто из гвардейцев не рискнул выстрелить из арбалетов, хотя все они обнажили мечи, заняв круговую оборону.
— Аривальдо! — проревел, поднявшись в стременах Конан. — Во имя Крома прикажи своим людям сложить оружие иначе не пройдет и пяти минут, как вы все отправитесь на обед к Нергалу!
— Мы сдаемся! — крикнул в ответ капитан королевской гвардии.
Сагитая они обнаружили в полу лиге отсюда. Он лежал на спине раскинув руки. На груди его зияла рана, из которой пульсируя вытекала кровь. Конан спрыгнул с коня и, став на колени, склонился к лицу старого друга. Туранец еще дышал, и из его горла вырывались хрипы. Открыв глаза, он увидел киммерийца и вопросительно посмотрел на него.
— Мы победили! — растроганно сказал Конан. — В том числе, благодаря тебе и твоим воинам!
— Да здравствует король Конан! — с усилием прерывисто прошептал Сагитай. — Прошу, выполни мою последнюю просьбу, отпусти моих людей… Они храбро сражались, честно исполнили свой долг и тебе больше не нужны… Это не их война…
Он дернулся всем телом и затих с улыбкой на лице, а его открытые глаза смотрели в голубое прозрачное небо.
Сагитая они похоронили на вершине холма, у подножия которого происходило сражение вместе с погибшими туранцами. Остальных павших в этой битве решили похоронить в одной братской могиле, не разбирая, кто свой, а кто чужой, теперь мертвым это было все равно. Вся Повстанческая армия под развернутым Львиным знаменем прошла мимо лежащих на земле тел и каждый воин насыпал на них землю из своего шлема. Рядом с холмом образовался высокий курган, как памятник об этой грандиозной битве, изменившей судьбу Аквилонии, а в народной памяти это событие сохранилось и почиталось много лет спустя, как вошедший в историю священный День Льва.
Глава третья. Заговорщики
Слухи о разгроме армии Ульрика и гибели Нумитора достигли Тарантии уже вечером того же дня. Как это могло случиться, никто не знал, ведь даже гонцу на гнедом жеребце, несущемуся в карьер, понадобилось бы больше времени, чтобы доскакать от Леодегарийской равнины до столицы Аквилонии. Но факт остается фактом, солнечный диск еще не успел скрыться за далекими вершинами Рабирийских гор, а вся Тарантия уже была взбудоражена слухами о поражении королевских войск от Повстанческой армии. Несмотря на один из последних королевских указов о запрете собираться вместе больше трех человек, повсюду на улицах столицы толпились группы горожан, оживленно обсуждающие последние новости. Как всегда, к рассказам о реальных событиях примешивался вымысел, передавались многочисленные фантастические подробности произошедшей битвы, не имевшие ничего общего с реальностью. Но, несмотря на массу самых разнообразных слухов, все сходились в главном — после этого поражения Нумедидесу на троне не удержаться, он неминуемо будет свергнут повстанцами. И тут сразу же возникал главный вопрос: кто станет преемником нынешнего короля на Рубиновом троне аквилонских владык. Будь жив Нумитор, вопросов бы не возникало, он являлся законным наследником своего брата. Но принц погиб и теперь государству грозило бескоролевье.