Конан и Живой ветер

— Мозги у тебя в порядке, как всегда. Я тоже чувствую этот запах. Рыбий жир, могу поспорить.

— На что ты еще можешь поспорить, киммериец?

— Ну, у меня осталось не так много, как у тебя, клянусь. Но...

Валерия подняла руку и показала на что-то другой рукой, держащей кинжал:

— Лестница?

Взгляд Конана проследил за жестом.

— Если глаза мне не изменяют.

Валерия поморщилась:

— Здесь темнее.

Даже ее храбрость не помогла при мысли, что свет их оставит. Хоть и происходит он от колдовской силы, они обязаны ему жизнью.

— В таком случае тем более следует пойти по лестнице.

Их отделяло от входа на лестницу место, где вода доходила Валерии до пояса. Они стали продираться сквозь грязь, образуя по обе стороны от себя буруны из жидкого дерьма. Конан вынул сейчас и меч, и кинжал и держал оружие над водой, готовый ударить вниз, в случае если появится какая-нибудь тварь.

Ничто, кроме дерьма и отвратительной вони, не затруднило перехода, хотя они по пояс были черны от мерзкой жижи, когда добрались до сухих камней. Конан прошел по нижним ступеням, добрался до места, где стена треснула и завалилась, сузив и частично завалив проход, и встал на четвереньки.

Киммериец едва пролез под камнями. Десятью шагами дальше он уже еле протискивался, но то, что он увидел впереди, наполнило его сердце надеждой.

Лестница винтом уходила в природную темноту, откуда несло рыбьим жиром, животным салом и горелыми зернами. Местами ступеньки осыпались и были опасны даже при свете. В одном месте ступеньки прерывались, и дальше надо было лезть внутри вертикальной трубы, упираясь в нее спиной и ногами.

Высоко вверху, будто единственная звезда в дождливую ночь, мерцал тусклый желтый огонек. Свет огня, как показалось Конану, без всякого колдовства. Напротив, это говорило о присутствии человека.

Единственным препятствием было то, что киммериец был слишком широк, чтобы пролезть сквозь просвет, оставшийся в завале, и лезть выше. Даже его сил не хватит, чтобы сдвинуть съехавшую плиту, а если это и получится, то на него может обрушиться куча камней.

Слава Митре, что еще один путь или, по крайней мере, еще одна надежда. Пошарив в просвете между камней, Конан дотянулся до лужицы застывшего жира. Он явно накапал откуда-то сверху, где, должно быть, весело горит кухонный очаг.

Конан полез назад. В какое-то мгновение он испугался, что застрял, но тут же почувствовал, как Валерия тащит его за ноги. Конан выскользнул на свободу, прокашлялся от пыли и встал.

— Первой придется идти тебе. Пролезь сквозь завал и принеси мне весь жир, какой сможешь найти...

— Жир?

— Наверху кто-то уже в течение многих лет готовит пищу. Жир, должно быть, стекал...

— Жир?

— Если мне понадобится эхо, женщина, я крикну! Полезай и посмотри, если не веришь.

Валерия быстро встряхнула головой и улыбнулась:

— Действительно, чему удивляться? Это самое сумасшедшее приключение из всех, в каких я была замешана. И я бы была разочарована, если бы оно не осталось таким до конца.

Конан промолчал и ничего не сказал, но подумал, что приключение, возможно, еще совсем не окончилось. Вполне вероятно, что они еще не вышли из джунглей или не добрались даже, по крайней мере, до приграничных земель Черных Королевств, где имя Амра имеет вес. Люди наверху могут оказаться дружелюбными и гостеприимными; они могут даже поприветствовать его и Валерию копьями или изжарить на том самом огне, который кажется сейчас таким манящим. Людоедов в этих землях не так много, как говорят легенды, но все же они есть.

— Ладно. Не будем ловить друг у друга блох, как пара обезьян. Наверх!

Валерия вскарабкалась по лестнице и исчезла. Конан прошел немного вслед за ней и увидел на камнях сапоги Валерии и ее одежду. Ее самой нигде не было видно, но с той стороны завала послышался звук, будто кто-то всеми силами пытается сдержать рвоту.

— Ты хочешь, чтобы пролезть сквозь дыру, обмазаться этим?

— Ты что, нигде там не видишь благовонного масла?

— Еще один идиотский вопрос... — пробормотала Валерия. Но тут Конан увидел ее, голую и бледную, в темноте: она стояла на коленях и обмазывала камни в самом узком месте прохода. Лишь закончив эту работу, она начала кидать горсти этого жира киммерийцу.

Вещество это воняло, как выгребная яма, и от прикосновения к нему у Конана высыпали мурашки. Однако он мужественно принялся за работу, растирая жир по коже, по мере того как Валерия кидала новую горсть.

— А что будет, если ты все равно не пролезешь? — спросила Валерия.

— Тогда ты полезешь наверх одна и попросишь людей спуститься и пробить для меня проход. Он мне мал всего лишь на толщину пальца. Это будет нетрудно.

Ему послышалось, что Валерия пробурчала:

— Если только меня не примут за ведьму или сумасшедшую, то конечно.

Затем киммериец передал сквозь дыру свое оружие и одежду, лег и начал протискиваться. Жир помог. На этот раз киммериец застрял почти у самого выхода. Он протянул обе руки Валерии, и она приложила все свои силы и весь свой вес. Конан сидел прочно.

Он пошарил ногами, ища надежную опору, чтобы подключить силу своих ног. Одна нога поболталась в воздухе, другая нащупала стену. Конан сосредоточил всю силу своего тела в этой ноге, почувствовал, что начал двигаться и что камень сдирает кожу со спины и плеч, затем почувствовал, что начал двигаться сам камень.

Если до этого он приложил все свои силы, то теперь он приложил в полтора раза больше сил. Он лез вперед, не обращая внимания на боль в мышцах и хруст костей. Конан содрал еще больше кожи, а легкие его, казалось, забились докрасна раскаленным песком.

У киммерийца хватило сил. Камень не сместился и Н раздавил его. А напротив, камень невероятным образом подался и открыл проход пошире.

Конану показалось, как Валерия проговорила, что-то, вероятно, результат молитвы или ругательства. Он почувствовал, что она снова схватила его за запястья и изо всех сил потянула.

Камень задерживал Конана еще одно мгновение, и киммериец не знал, что случится раньше — либо вытащат его, либо руки вытащат из суставов. Но то небольшое увеличение дыры, жир на коже и на камнях, его собственная сила и отчаянные усилия Валерии — все вместе послужило тому, что он вылетел из отверстия как пробка.

Он даже не обращал внимания на боль, потому что снова был свободен. Этот напичканный колдовством лабиринт со своими чудовищами изо всех сил старался разделаться с ними или, по крайней мере, стать для него и Валерии могилой. Теперь они выбрались из лабиринта — даже если всего лишь для того, чтобы погибнуть с оружием в руках.