Конан, варвар из Киммерии

Шум листьев внизу прервал ее раздумья. Она резко, по-кошачьи, обернулась м схватилась за меч, но вдруг застыла при виде стоящего перед ней человека.

Это был почти великан, и могучие мышцы перекатывались под его бронзовой от загара кожей. Он был одет в такой же костюм, что и она, только вместо кушака носил широкий кожаный пояс, отягощенный огромным мечом и тесаком.

— Конан-киммериец! — воскликнула молодая женщина. — Какого черта ты плетешься по моим следам?

Великан улыбнулся и его суровые голубые глаза приобрели выражение, понятное всякой женщине.

— А то ты не знаешь? — засмеялся он. — Разве не полюбил я тебя с первого взгляда?

— Мой жеребец не смог бы выразиться яснее, — сказала она с презрением. — Но не ожидала я встретить тебя в такой дали от винных бочек и кружек Сукмета. Ты что, поехал за мной из лагеря Заралло или тебя попросту выгнали за мелкие кражи?

— Ты же знаешь, что нет в отряде Заралло таких отчаянных ребят, чтобы выгнать меня. Понятно, я ехал за тобой. И скажу тебе, девочка — везучая ты. Пырнула этого стигийского офицера, потеряла защиту Заралло и бежала от мести стигийцев в эту глушь…

— Ну да, — печально сказала она. — А что мне было делать? Ты знаешь, почему я так поступила.

— Верно, — согласился он. — Я бы тоже на твоем месте выпустил ему кишки. Но коль скоро женщина желает жить в лагере среди вооруженных мужчин, ей следует ожидать чего-то такого.

Валерия топнула ногой.

— Но почему я не могу жить так, как они?

— Потому что! — он снова окинул ее жадным взглядом. — Но ты правильно сделала, что убежала. Стигийцы сняли бы с тебя кожу. Брат этого офицера поскакал следом за тобой, и, наверное, настиг бы — конь у него получше. Еще несколько миль, и он перерезал бы тебе глотку.

— Ну и?.. — спросила она выжидательно.

— Что — ну и? — не понял он.

— Ну и что с этим стигийцем?

— А ты как думаешь? Ясное дело, я убил его и оставил на поживу стервятникам. Пришлось немножко задержаться, и я потерял твой след, а то бы давно догнал.

— И, верно, думаешь вернуть меня в лагерь?

— Не болтай ерунды, — сказал он. — Иди ко мне, девочка, не ершись. Я ведь не тот зарезанный стигиец.

— Ты нищий бродяга! — крикнула она.

— А сама-то? У тебя даже на новые заплатки нет. Твое презрение меня не обманет. Знаешь ведь, что командовал я большими кораблями и многочисленными дружинами. А что нищий — так любой корсар большую часть жизни в нищете проводит. Зато золота, которое я расшвырял по портовым городам, хватило бы нагрузить целый галеон, и ты это знаешь.

— Где же эти великолепные корабли и отважные парни, что шли за тобой?

— В основном на дне морском, — сказал он. — Последний мой корабль потопили зингарийцы у побережья земли Куш — вот и пришлось присоединиться к Вольнице Заралло. Но после похода к рубежам Дарфара я понял, что прогадал. Жалованье небольшое, вино кислое, чернокожих женщин я не люблю. Их полно в окрестностях Сукмета — в носу кольцо, зубы подпилены — ох! А ты-то что забыла у Заралло? Сукмет лежит далеко от соленой воды.

— Красный Орто хотел сделать меня своей любовницей, — хмуро сказала она. — И вот ночью, когда мы стояли на якоре у берегов Куш, я спрыгнула за борт и доплыла до земли. Там купец-шемит сказал мне, что Заралло повел свою Вольницу на юг стеречь границу. Ничего лучшего не подворачивалось, вот я и добралась до Сукмета с попутным караваном.

— Вообще-то все твое бегство на юг — сплошное безумие, — заметил Конан. — Впрочем, не совсем — патрулям Заралло и в голову не пришло искать тебя в этой стороне. Только брат убитого парня напал на твой след.

— А что ты-то собираешься делать? — спросила она.

— Поверну на запад. Там, после многих дней пути, начнутся саванны, где чернокожие пасут свои стада. Там у меня есть приятели. Мы дойдем до побережья и приглядим какой-нибудь корабль. Хватит с меня этих джунглей!

— Тогда прощай, — сказала она. — У меня другие планы.

— Дура! — он впервые по-настоящему рассердился. — Одна ты недалеко уйдешь в этом лесу.

— Захочу, так уйду.

— И что будет потом?

— Не твое дело, — фыркнула она.

— Мое, мое, — тихо сказал он. Или ты думаешь, я так далеко забрался, чтобы поворотить ни с чем? Будь умницей, девочка, я ведь не причиню тебе вреда…

Он шагнул вперед, она отскочила назад, вытащив меч.

— Прочь, собака-варвар, или я разделаю тебя, как жареного кабана!

Он остановился и спросил:

— Хочешь, чтобы я отобрал у тебя эту игрушку да ею и отшлепал?

— Болтовня! — сказала она и в глазах ее засверкали искры, точно солнечные блики на море.

Так оно и было. Не родился еще человек, который голыми руками сумел бы обезоружить Валерию из Красного Братства. Он хмыкнул, ощущая в душе целый клубок противоречий. Злился, но в то же время не мог не дивиться ее решительности и уважать ее. Горел желанием, но не хотел нанести обиды. К тому же сделай он шаг вперед — и ее меч вонзится ему в сердце. Частенько приходилось ему видеть, как Валерия расправлялась с мужиками в пограничных стычках и кабацких драках. Она была быстрой и опасной, как тигрица. Он, конечно, мог достать меч и выбить оружие у нее из рук, но сама мысль обратить клинок против женщины была ему отвратительна.

— Чтоб тебя демоны взяли, киска, — раздраженно сказал он. — Отберу-ка я у тебя…

Он шагнул к ней, но замер, как кот перед прыжком. Где-то в лесу раздались вопли, стоны, треск ломаемых костей.

— Львы напали на лошадей! — закричала Валерия.

— Львы? Ерунда! — фыркнул Конан и глаза его заблестели. — Ты слышала когда-нибудь львиный рев? Я, например, слышал. Ишь как кости трещат — даже лев не убивает коня с таким шумом.

Он побежал вниз по тропинке, Валерия за ним. Память о стычке мгновенно исчезла, уступив место чувству общей опасности, которое роднит вот таких искателей приключений. Когда они спустились ниже древесных крон, вопли затихли.

— Я нашел твоего коня у озера, — прошептал он на ходу. А ступал варвар столь бесшумно, что она поняла, почему он застиг ее врасплох. — И привязал рядом своего. Внимание! Кони должны быть там, за кустами. Слышишь?

Валерия слышала, и мороз пробежал по коже. Она ухватилась за могучую руку спутника. Из-за деревьев слышался хруст костей, треск разрываемых мышц и целая гамма всяческих хрипов, причмокиваний и прочих звуков чудовищного пиршества.

— Это не львы, — шепнул Конан. — Кто-то жрет наших лошадок, но только не львы. Клянусь Кромом…

Звуки внезапно оборвались и Конан осекся. Порыв ветра с их стороны был направлен туда, где пировал невидимый хищник.

— Идет сюда, — сказал Конан и поднял меч.

Листва закачалась, и Валерия еще крепче вцепилась в руку Конана. Джунгли она знала плохо, но понимала, что не всякий зверь способен так раскачать стволы.

— Здоровый, должно быть, как слон, — пробормотал Конан, как бы угадав ее мысли. — Какая-то чертовщина…

Из гущи листьев появилась морда, какой не увидишь и в страшном сне. Разинутая пасть открывала ряд тяжелых пожелтевших клыков. Морщинистая морда принадлежала ящеру. Огромные бельма, точно увеличенные тысячекратно глаза удава, неподвижно уставились на людей, которые прижались к скале и сами словно окаменели. Кровь покрывала обвислые чешуйчатые губы и капала вниз.