Конан-варвар. Час Дракона

В комнате с золотыми сводами король, мучимый ужасной болью, вскрикнул еще раз. Его голос был совсем слаб и далек. Деви наклонилась над ним, дрожа от ужаса, вызванного чем-то иным, нежели страхом перед смертью.

– Жазмина! – раздался вновь приглушенный, полный страдания крик из темноты. – Помоги мне! Я так далеко от дома! Колдуны завлекли мою душу в исхлестанную вихрем темноту. Они пробуют порвать серебряную нить, связывающую душу с телом. Клубятся вокруг. Их пальцы словно когти, их красные глаза тлеют во мраке. О, спаси меня, сестра! Их прикосновения жгут, словно огонь! Они уничтожат мое тело и погубят душу! Что их привело ко мне? Ох!

Услышав безграничный ужас в голосе умирающего, Жазмина пронзительно вскрикнула и в отчаянии прижалась к его груди. Тело короля свело в судорогах, с перекошенных губ хлынула пена, а судорожно сжатые пальцы оставили след на плече девушки. Но взгляд короля обрел осмысленность, словно бы ветер на мгновение развеял подернувшую их мглу, и он взглянул на сестру.

– Брат! – заплакала она. – Брат…

– Спеши! – крикнул он слабеющим голосом. – Я уже знаю причину моей гибели. Я проделал долгое путешествие и все понял. Колдуны из Химелии напустили на меня чары. Они извлекли мою душу из тела и унесли ее далеко, в каменную комнату. Там они пробуют порвать серебряную нить жизни и заключить мою душу в тело ужасного чудовища, которого их заклятия извлекли из тьмы. Ах! Я чувствую их силы! Твой плач и пожатие твоих пальцев вернули меня, но только на минуту. Моя душа все еще держится в теле, но эта связь все слабеет. Скорее убей меня, прежде чем они навсегда поместят мою душу в эту тварь!

– Не могу, – рыдала она, ударяя себя в грудь.

– Скорее, приказываю тебе! – В шепоте послышались прежние повелительные интонации. – Ты всегда повиновалась мне, послушайся и моего последнего приказа! Отправь мою душу в лоно Асуры! Спеши, иначе обречешь меня на вечное пребывание в теле ужасного чудовища. Убей меня, приказываю тебе! Убей!

С ужасом Жазмина выдернула из-за пояса украшенный драгоценными камнями стилет и погрузила по рукоять в грудь брата. Король выпрямился, его тело ослабело, печальная улыбка искривила помертвевшие губы. Жазмина бросилась на застланные камышом плиты, ударяя по ним кулаками. За окном рычали раковины и гремели гонги, жрецы резали свои тела медными ножами.

2. Варвар с гор

Чундер Шан, губернатор Пешкаури, отложил золотое перо и внимательно посмотрел на письмо с печатью своего ведомства. Он правил в Пешкаури уже много лет благодаря тому, что взвешивал каждое слово, прежде чем сказать или написать его. Опасность порождала осмотрительность, только осторожные люди долго жили в этом диком краю, где раскаленные равнины Вендии соседствовали со скалами Химелии. Достаточно часа езды на запад или на север, чтобы пересечь границу и оказаться в горах, где правит закон кулака и ножа.

Губернатор, сидя за искусно сделанным столиком из красного дерева, видел в широко открытом окне темно-синее небо, усеянное большими белыми звездами. Зубцы крепостной стены еле различимой темной полосой вырисовывались на фоне неба, а дальние бойницы и амбразуры, казалось, растворялись в нем. Крепость губернатора стояла вне города, охраняя ведущие к нему дороги. Ветерок колыхал висящие на стенах гобелены, доносил с улиц Пешкаури гомон, обрывки песен и тихий звон цитры.

Бесшумно шевеля губами, Чундер Шан перечитывал написанное, прикрывая ладонью глаза от света латунного светильника. Он сразу расслышал топот конских копыт за сторожевой башней и резкий окрик стражника. Занятый посланием, он не придал происходящему значения. Письмо было адресовано вазаму Вендии на королевском дворе в Айодии, и после традиционных восхвалений в его адрес шло следующее:

«Пусть Вашей милости будет известно, я точно выполнил приказ Вашей милости. Семеро горцев заперты в хорошо охраняемой тюрьме, а я непрестанно шлю вести в горы и жду, когда их вождь лично прибудет для переговоров. Но до сих пор он не сделал ответного шага, зато угрожает, что, если заложников не выпустят, он сожжет Пешкаури и – прошу прощения, Ваша милость, – покроет свое седло моей кожей. Он способен на все, поэтому я утроил стражу на стенах. Этот человек не гулистанского происхождения. Я не могу предсказать, что он предпримет. Но поскольку приказ исходил от Деви…»

Губернатор сорвался с кресла и в мгновение ока оказался у сводчатых дверей. Схватился за кривой меч, лежащий в изукрашенных ножнах на столике. И застыл, воздев его в приветствии. Особа, которая так неожиданно вошла, оказалась женщиной. Муслиновые одеяния не могли скрыть дорогих украшений, равно как и гибкости стройного молодого тела. К волнистым волосам, охваченным тройной косичкой и украшенным золотым полумесяцем, была приколота прозрачная вуалька. Черные глаза смотрели сквозь вуаль на ошеломленного губернатора, а ладонь прикрывала лицо.

– Деви!

Губернатор преклонил колено, но удивление и замешательство испортили эффект от столь торжественного момента. Движением руки она приказала ему встать. Он поспешно проводил ее к креслу из слоновой кости, все время оставаясь в глубоком, почтительном поклоне.

– Государыня! Это в высшей степени безрассудно! – упрекнул ее губернатор. – На границе неспокойно. Постоянные нападения с гор. Государыня, надеюсь, ты прибыла с достаточно большой свитой?

– Большой кортеж сопровождал меня только до Пешкаури, – ответила она. – Там я оставила своих людей и поехала в крепость со своей придворной дамой по имени Гитара.

Чундер Шан охнул от страха.

– Деви! Ты не осознаешь опасности. В часе езды отсюда полно варваров, которые грабят, убивают. Случалось, что на дороге между городом и крепостью похищали женщин и убивали мужчин. Пешкаури – не южная провинция…

– Все же я здесь, цела и невредима, – нетерпеливо прервала его Деви. – Я показала мой перстень с печатью стражнику у башни и тому, кто стоит перед твоими дверьми, они разрешили мне войти без доклада, подозревая, будто я – тайный курьер из Айодии. Не будем терять время. Есть известия от вождя варваров?

– Никаких, кроме угроз и проклятий, Деви. Он осторожен и подозрителен. Считает, что это ловушка, и, пожалуй, его не обвинишь в излишнем недоверии. Кшатрии не всегда сдерживали обещания, которые давали людям гор.

– Он должен принять мои условия! – прервала его Жазмина, сжимая кулаки так, что побелели пальцы.

– Не понимаю. – Губернатор покачал головой. – Когда мне удалось поймать этих семерых горцев, я сообщил, как положено, об их поимке вазаму, и, прежде чем успел их повесить, мне пришел приказ не торопиться и договориться с их вождем. Так я и сделал, но он, как я уже докладывал, не спешит. Эти люди из племени афгулов, но их вождь прибыл с запада, и зовут его Конан. Я передал ему, что завтра на рассвете повешу их, если он не придет.

– Прекрасно! – воскликнула Деви. – Хорошо задумал. Я отвечу тебе, почему я отдала такой приказ. Мой брат… – проговорила она сдавленным голосом, и губернатор склонил голову, почтив тем самым память умершего короля, – король Вендии пал жертвой колдовства. Я поклялась посвятить жизнь мщению убийцам. Умирая, брат навел меня на след, которым я и иду. Я прочла Книгу и разговаривала с безымянными отшельниками из пещеры Иелай. Я узнала, кто и как его убил… Черные Колдуны с горы Имш.

– Боже! – побледнев, прошептал Чундер Шан.