Конан. Пришествие варвара (сборник)

И вновь воздетый палец, дрожа, призвал к тишине. Собака снаружи больше не выла. Она скулила, словно ей приснился дурной сон; потом стих и скулеж, зато желтоволосый явственно расслышал скрип двери – так, словно с той стороны на нее навалилась неодолимая сила. Он уже начал поворачиваться, протягивая руку к мечу…

– Остановись! – прошипел человек в горностаевой мантии. – Не разрывай цепи! И не подходи к двери, если тебе дорога жизнь!

Пожав плечами, желтоволосый повернулся обратно – и замер, потрясенный увиденным. В нефритовом саркофаге лежал живой человек – высокий, хорошо сложенный, нагой мужчина с белой кожей, темными волосами и бородой. Он лежал неподвижно, открытые глаза были бессмысленны, точно у новорожденного. Камень искрился и пылал у него на груди.

Человек в горностаях слегка пошатнулся, точно сбрасывая с плеч непосильную тяжесть.

– О Иштар! – выдохнул он. – Он в самом деле Ксальтотун! И действительно ожил! Валерий, Амальрик, Тараск! Вы видите? Видите? Вы сомневались во мне, но я справился! Да, нынче мы вплотную приблизились к раскрывшимся вратам преисподней, силы тьмы дышали нам в спину – о, они до последнего следовали за ним. И все-таки мы сделали это! Мы вернули к жизни величайшего из колдунов…

– И несомненно, обрекли свои души на вечную муку, – пробормотал смуглый коротышка Тараск.

Желтоволосый Валерий рассмеялся резким, неприятным смехом:

– Какие муки могут быть горше жизни? Считай, все мы прокляты с колыбели. Да и кто откажется продать свою жалкую душонку за трон?

– В его взгляде нет разума, Ораст, – сказал здоровяк.

– Он только что пробудился, – ответил Ораст. – Разум еще пуст после долгого сна… какое там сна – ведь он был мертв! Мы вызвали его дух из бездны тьмы и забвения. Надо поговорить с ним.

Он наклонился над саркофагом и, вперив взгляд в широко раскрытые темные глаза лежавшего внутри, медленно произнес:

– Пробудись, Ксальтотун!

Губы воскрешенного дрогнули и шевельнулись.

– Ксальтотун? – повторил он неуверенным шепотом, словно ощупывая перед собою дорогу.

– Ты – Ксальтотун! – старательно убеждал Ораст ожившего колдуна. – Ты – Ксальтотун из Пифона, города в Ахероне.

Далекое пламя встрепенулось в темных глазах.

– Я тот, кто был Ксальтотуном, – послышался шепот. – Я мертв.

– Ты – Ксальтотун! – вскричал Ораст. – Ты не мертв более. Ты – жив!

– Я – Ксальтотун, – жутко прошелестело в ответ. – Но я умер. Там, в Стигии, в городе Кеми, в своем доме.

– И отравившие тебя жрецы забальзамировали твое тело, не тронув ни единого органа! – воскликнул Ораст. – Велико было их черное искусство, но теперь ты снова живешь! Сердце Аримана вернуло тебе жизнь, возвратив твой дух из пустых пространств вечности.

– Сердце Аримана! – Огонек воспоминания разгорелся ярче. – Варвары похитили у меня…

– Память возвращается к нему, – пробормотал Ораст. – Поднимите его из саркофага!

Остальные повиновались после некоторого колебания. Нехотя прикоснулись они к ими же воссозданному человеку. Их пальцы ощутили твердую, мускулистую плоть, пышущую полнокровной жизнью, но легче от этого никому почему-то не стало. И все-таки они усадили древнего колдуна. Ораст же обрядил его в темно-фиолетовую мантию, усыпанную золотыми звездами и полумесяцами, а потом повязал ему на голову златотканую ленту, перехватив волнистые черные пряди, падающие на плечи. Оживший не воспротивился ни словом, ни жестом; дал усадить себя в высокое кресло, напоминавшее трон, с высокой спинкой черного дерева, серебряными подлокотниками и ножками в виде когтистых позолоченных лап. Он сидел неподвижно, лишь в темных глазах медленно разгорался разбуженный разум. Казалось, два затонувших светоча всплывали со дна бездонных колодцев, наполняя странным свечением полонившую их тьму.

Ораст исподтишка покосился на сообщников, с болезненным интересом вглядывавшихся в своего удивительного гостя. У этих людей были железные нервы: они выдержали испытание, способное свести с ума человека менее закаленного. Ораст знал с самого начала: он сговаривался с воинами, чье проверенное мужество не уступало способности к злу, которая таилась в их душах, и необузданному властолюбию, способному смести любые законы. Ораст вновь обратил взгляд на человека, занявшего черный трон. Как раз в это время тот наконец заговорил.

– Я помню… – произнес он сильным, звучным голосом по-немедийски, со странным архаичным акцентом. – Я – Ксальтотун. Я был верховным жрецом Сета в городе Пифона, что в Ахероне. Сердце Аримана… мне приснилось, будто оно снова обретено. Где оно?

Ораст вложил кристалл: ему в руку, и великий маг глубоко вздохнул, вглядываясь в глубины камня, пылающего у него на ладони страшным огнем.

– Давным-давно Сердце похитили у меня, – проговорил он. – Алое Сердце ночи, властное спасти или проклясть. Издалека прибыло оно, из дальних времен. Никто не мог противостоять мне, пока оно находилось у меня. Но его похитили, и пал Ахерон, я же изгнанником бежал в мрачную Стигию. Я многое помню, но многое и позабыл… Я пребывал в далеком краю, за непроницаемыми туманами, за безбрежными океанами мрака. Какой теперь год?

– Завершается год Льва, – ответил Ораст, – со времени падения Ахерона минуло три тысячи лет.

– Три тысячи лет! – пробормотал маг. – Так долго! Но кто вы такие?

– Я – Ораст, бывший когда-то жрецом Митры. Он – Амальрик, барон Тора, что в Немедии, это – Тараск, младший брат немедийского короля, а высокий молодой человек – Валерий, законный наследник престола Аквилонии.

– Зачем вы вернули меня к жизни? – спросил Ксальтотун. – Чего вы от меня хотите?

Теперь не могло быть никакого сомнения – он воистину ожил: пристальный взгляд говорил о деятельной работе ясного, бодрствующего ума. Да и в поведении не осталось и намека на неуверенность и сомнение. Его вопрос был прям: должно быть, он хорошо знал – люди не склонны давать что-либо даром. Ораст ответил ему с той же прямотой:

– Сегодня мы отворили врата преисподней и, освободив твою душу, вернули ее в тело, ибо нам нужна твоя помощь. Мы хотим, чтобы Тараск взошел на трон Немедии, а Валерий завладел короной Аквилонии. Твое искусство некроманта должно нам помочь.

Но цепкий ум Ксальтотуна не пропускал ни единой мелочи.

– Ты, Ораст, и сам наверняка не новичок в нашем искусстве, раз уж сумел меня воскресить. Как вышло, что жрец Митры умело пользуется Сердцем Аримана и заклинаниями Скелоса?

– Я более не жрец Митры, – ответил Ораст. – Занятия черной магией послужили причиной моего изгнания из Ордена. Если бы не присутствующий здесь Амальрик, меня, всего вероятнее, сожгли бы как колдуна. Лишение жреческого сана, однако, развязало мне руки, и я приступил к дальнейшим занятиям. Я объехал Замору, Вендию и Стигию, я прошел населенные призраками джунгли Кхитая. Я читал книги Скелоса, переплетенные в железо, спускался в глубочайшие колодцы и беседовал с незримыми существами. Безликие видения говорили со мной в смрадной черноте джунглей. Наконец во внутренней Стигии, в посещаемых демонами подземельях гигантского храма Сета, мне попался на глаза твой саркофаг. Я изучил искусство, способное вдохнуть жизнь в твое иссохшее тело. Изъеденные плесенью манускрипты поведали мне о Сердце Аримана… Целый год потратил я на его поиски – и вот оно здесь!

– Тем непонятнее, зачем тебе понадобилось возиться со мной. – Ксальтотун не сводил с Ораста пронизывающего взгляда. – Почему ты сам не использовал силу, заключенную в Сердце?

– Потому, – ответствовал жрец, – что сегодня его секретов не знает никто. Даже легенды прошлого ни единым намеком не говорят о том, как пробудить мощь камня. Я знал только одно – Сердце способно возвратить жизнь, но большие откровения мне недоступны. Я смог использовать его лишь для того, чтобы воскресить тебя. Нам нужны твои познания, Ксальтотун. Лишь ты знаешь Сердце и его жуткие тайны!

Ксальтотун покачал головой, задумчиво вглядываясь в рдеющие глубины камня.

– Мои некромантические познания в самом деле превосходят познания всех прочих людей, вместе взятых, – сказал он наконец. – Но и я в полной мере не овладел силой кристалла. В прежней жизни я и не пытался взывать к Сердцу – лишь хранил его, чтобы оно не было использовано против меня. Когда же по прошествии лет камень все-таки похитили, то в руках убранного перьями шамана дикого племени оно развеяло всю мою магическую мощь… Потом Сердце исчезло неведомо куда, я же был отравлен стигийскими жрецами, так и не успев его отыскать.