Концлагерь
Шрифт:
Она вопрошающе воздела выщипанную бровь. Я кивнул.
— О чем вы догадаться не могли (может, узнав это, у вас немного полегчает на душе?), так это что юный Джордж здесь добровольно.
Дело в том, что он служил в армии, отправился в увольнение в Тайбэе и дезертировал. Солдат и проститутка, обычная жалкая история.
Естественно, его нашли и отдали под трибунал. Получил он пять лет согласитесь, приговор достаточно мягкий. В военное время — то есть будь мы официально в состоянии войны — его бы расстреляли. Вероятнее всего.
— Значит, мое похищение — дело рук армии?
— Не совсем. Лагерь Архимед финансируется за счет гранта от некоего частного фонда — хотя, дабы соблюдать надлежащую секретность, мы вполне автономны. Из попечителей фонда
Стоило это услышать, и все ее атрибуты — ни следа косметики на лице, чопорные манеры, совершенно мужские интонации — сложились в жизнеспособный образ.
— Женский корпус!
В ответ она иронически отсалютовала.
— Так что, как я говорила, бедняга Джордж отправился в гарнизонную тюрьму, и там ему очень не понравилось. Как сказал бы мой коллега мистер Хааст, он никак не мог приспособиться к новому для себя окружению. Когда появилась возможность записаться добровольцем в лагерь Архимед, он ни секунды не колебался. В конце концов, большинство теперешних исследований иммунологические. Некоторые из новых вирусов чрезвычайно злокозненные. Вот вам история юного Джорджа. У остальных наших подопытных происхождение примерно аналогичное.
— У меня — не совсем.
— А вы и не совсем подопытный. Но чтобы понять, зачем вас сюда перевели, сперва вы должны понять цель эксперимента. Мы исследуем процессы обучения. Не мне вам объяснять, насколько важно обучение, когда речь о национальной обороне. В конечном счете, самый ценный ресурс нации — это умственный, и обучение можно трактовать как процесс, способствующий максимальному развитию умственных способностей. Тем не менее, сам по себе он практически всегда оканчивается неудачно, поскольку сформулированная сверхзадача приносится в жертву социализации. Когда умственные способности развиваются действительно максимально, это фактически всегда происходит в ущерб процессу социализации — взять для иллюстрации хоть ваш случай — и, таким образом, с точки зрения общества ничего не выигрывается. Жестокая дилемма… Можно сказать, что у психологии как науки сверхзадача в том и заключается, чтобы разрешить эту дилемму — как максимально развить умственные способности не во вред их общественной функции. Я понятно выражаюсь?
— Цицероновская латынь, по сравнению с вашей, просто вульгарщина.
Ля Баск недоуменно свела высокие неподведенные брови; потом, решив, что не стоит и напрягаться, идти на поводу у антисоциальной неуместной веселости, развела и продолжила:
— Таким образом, здесь мы исследуем некие новые методы обучения, методы обучения взрослых. Для взрослого процесс социализации завершен. Мало у кого характер личности претерпевает существенные изменения после двадцати пяти лет. Таким образом, если у взрослого можно запустить процесс максимального развития умственных способностей — так сказать, пробудить дремлющий творческий потенциал, — тогда можно начать эксплуатировать этот ценнейший из всех природных ресурсов, человеческий мозг, так, как он не эксплуатировался еще нигде и никогда… К сожалению, рабочий материал наш в значительной степени дефектен. Когда главным источником поступления подопытных служат гарнизонные тюрьмы, в эксперимент привносится систематическая ошибка, поскольку у этих людей процесс социализации явно прошел неудачно. Если быть до конца честной, по-моему, печальные последствия этой ошибки отбора уже налицо. Надеюсь, вы не преминете отметить это в своем дневнике.
Непременно — заверил я ее. И не удержался (хоть и очень не хотелось доставлять ей это удовольствие — видеть, как мое любопытство раззадорено) от вопроса:
— Прав ли я, предполагая, что под новыми методами обучения вы имеете в виду… медикаментозные?
— Ага. Значит, действительно вы над этим вопросом изрядно поломали голову. Да, конечно, медикаментозные. Хотя и не
в том смысле, что вы, может, предполагаете. Как сегодня знает любой первокурсник, существуют нелегальные препараты, способные улучшить эффективность запоминания — или пропорционально ускорить другие связанные с обучением процессы — раза чуть ли не в три. Но чем дольше пользуешься препаратами, тем менее ярко проявляется эффект, пока не перестает проявляться вовсе. Еще есть, например, препараты группы ЛСД, вызывающие иллюзию всеведения. Впрочем, не мне вам о них рассказывать — правда же, мистер Саккетти?— Это что, тоже в моем досье? Вы вообще изрядно потрудились.
— Э, уважаемый, о вас нам известно практически все. Можете быть уверены: прежде, чем вас сюда переводить, мы доскональнейшим образом изучили весь ваш жизненный путь, вплоть до мельчайших зигзагов. Сами же понимаете, просто первый попавшийся отказник нас бы не устроил. Мы должны были быть абсолютно уверены, что вы безобидны. Мы знаем вас вдоль и поперек. Ваши учебные заведения, родственники, приятели, что вы читали, где бывали. Мы в курсе, в каких гостиничных номерах вы останавливались, когда на фулбрайтовскую стипендию ездили по Швейцарии и Германии. Мы в курсе всех ваших амурных дел, пока вы учились в Бэрде и после, и насколько далеко в каждом случае зашло. Должна сказать, результаты не блещут. Мы в курсе, до мельчайших подробностей, сколько вы зарабатывали последние пятнадцать лет и как тратили. Стоит только захотеть, и вас в любой момент могут упечь обратно в Спрингфилд за неуплату налогов. У нас есть все записи вашего психотерапевта за два года.
— А исповеди вы тоже записывали?
— Только в Спрингфилде. Так мы узнали, что ваша жена делала аборт, и про интрижку с этой мисс Уэбб.
— А ничего она, правда?
— Если слабые натуры в вашем вкусе… Вернемся, однако, к делу.
Ваша задача тут очень проста. Вам будет позволено вращаться среди наших подопытных, беседовать с ними, делить, насколько это возможно, их быт. А потом вкратце излагать, чем они заняты, как развлекаются, плюс вашу собственную оценку… как бы это сказать… местного интеллектуального климата. Подозреваю, вам понравится.
— Возможно. Только почему я?
— Вас рекомендовал один из наших подопечных. Из всех, чьи кандидатуры мы рассматривали, ваша показалась наиболее подходящей — и безусловно самой досягаемой. Не буду скрывать, последнее время у нас тут возникали серьезные проблемы… коммуникативного плана. И неформальный лидер наших подопытных звать его Мордехай Вашингтон — предложил перевести сюда вас в качестве своего рода посредника, переводчика. Не помните Мордехая?
Один год он учился в гой же хай скул, что и вы, в пятьдесят пятом.
— В Централке? Имя вроде бы смутно знакомо, но никак не вспомнить. Может, зачитывалось при перекличках — но близко мы не дружили, это точно. Не так много у меня было друзей, чтоб я кого-то забыл.
— Значит, здесь вам представится великолепная возможность исправить это упущение. Еще вопросы есть?
— Да. Как расшифровывается „Э“?
Искреннее недоумение во взгляде.
— В „Д-р Э. Баск“, — прояснил я.
— А, это. Эймей.
— И какой частный фонд выделил вам грант?
— Я, конечно, могла бы сказать — только, мистер Саккетти, подумайте сами; не лучше ли вам оставаться в неведении? Все наши подопытные проинструктированы, что кое-что, для вашего же блага, с вами лучше не обсуждать. Ведь, насколько я понимаю, вам когда-нибудь захочется выйти на свободу, правда?
Прошуршав нейлоном чулок, д-р Эймей Баск встала.
— Охрана сразу отведет вас наверх. До встречи на той неделе, не позже. Тем временем, если будут какие-нибудь вопросы, на которые вы уверены, что хотите знать ответы, пожалуйста, приходите, спрашивайте. До свидания, мистер Саккетти.
В три деловых — щелк-щелк, ножницы — шага она вышла из кабинета. Набрав все очки за этот раунд.
Позже:
Стоило изложить на бумаге нашу беседу, от силы через час пришла записка от Ха-Ха: „Ей тридцать семь. Ха-Ха“.