«Кондор» оставляет следы

«Министерство внутренних дел (Аргентины. — В. М.) подтвердило, что в Сан-Андрес-де-Хилесе, в ста километрах от Буэнос-Айреса, было найдено безжизненное тело бывшего президента Боливии генерала Хуана Хосе Торреса».

«Яснее воды»

Правительство Бансера объявило национальный траур в связи с гибелью экс-президента. Тем самым оно как бы подчеркнуло, что не имеет никакого отношения к убийству.

В свою очередь тогдашние аргентинские власти выступили с заявлением, в котором дали понять, что расправа над Торресом — дело рук левых «подрывных элементов».

В том же смысле — только значительно определеннее — высказалась реакционная бразильская газета «Жорнал ду Бразил». Она утверждала: «Экстремистские банды ведут войну, в которой уничтожают друг друга…»

Однако прогрессивная латиноамериканская общественность придерживалась иной точки зрения. Так, например, Сандоваль Родригес, бывший боливийский министр труда, заявил, что убийство Торреса — одно из последствий пакта, заключенного рядом стран Южной Америки «с целью уничтожения своих политических противников». Марио Гусман, бывший боливийский министр образования, назвал гибель экс-президента «еще одним проявлением интернационализации репрессий». Мексиканская газета «Диа» в корреспонденции из Каракаса сообщала о реакции Национального конгресса — парламента Венесуэлы — на весть о кончине боливийского генерала и политика: «В официальных кругах конгресса отмечается, что… в Южном конусе орудует единый «интернационал репрессий», орудует безнаказанно, не уважая самых элементарных прав человека».

Таким образом, сразу же после трагической гибели экс-президента было, как говорят в Боливии, «яснее воды», что он стал жертвой реакции — и не только боливийской, поскольку реакционные режимы Западного полушария координируют свои усилия, «охотясь» на демократических деятелей типа Хуана Хосе Торреса. Но все же то были пока только подозрения, хотя и обоснованные. И лишь со временем они стали перерастать в уверенность — по мере появления новых и новых свидетельств того, что в Западном полушарии и впрямь орудует террористическая наднациональная организация, созданная вашингтонским ведомством шпионажа и диверсий.

В конце 70-х годов первые конкретные сведения о деятельности этой организации пробудили интерес общественности к политическим убийствам минувших лет, в том числе и к расправе над Хуаном Хосе Торресом.

Выходящий в Ла-Пасе еженедельник «Аки» прямо указал на возможную виновность «Кондора» в гибели генерала-патриота. Похищение и убийство Торреса в Аргентине, отмечал еженедельник, полностью напоминает те методы скоординированных действий военных режимов, о которых рассказывалось в печати Соединенных Штатов. Согласно этим сообщениям, напоминал «Аки», службы безопасности по меньшей мере шести стран — Аргентины, Боливии, Бразилии, Чили, Уругвая и Парагвая — действовали совместно в семидесятых годах, чтобы ликвидировать своих уехавших за границу политических противников.

Позднее, летом 1981 г., уже цитировавшийся нами член ЦК компартии Уругвая Нико Шварц в статье, опубликованной мексиканской газетой «Диа», сообщил, что, по данным прогрессивных международных организаций, Торрес стал жертвой «Операции Кондор» {26} . Тайное окончательно стало явным!

Здесь уместно вспомнить, что именно в те годы, когда создавался «Кондор», были восстановлены — по инициативе пиночетовской хунты — дипломатические отношения между Чили и Боливией. Да и с другими военными режимами, с парагвайским и уругвайским в частности, у боливийских властей завязались тогда самые тесные связи.

26

El D'ia, M'exico, 1981, 11 de julio.

После гибели Торреса боливийский режим поначалу согласился было на похороны бывшего главы государства на его родине, однако выдвинул следующее условие, чтобы избежать народных манифестаций: останки должны быть перевезены в Ла-Пас в полночь шестого июня и после «церемонии в узком армейском и чиновничьем кругу» преданы земле на рассвете. Семья покойного с возмущением отказалась пойти на это условие, она потребовала от властей разрешить ей принять предложение Федерации шахтеров, предоставившей для гражданской панихиды свое помещение в столице страны. Тогда правительство решительно запретило «посмертную репатриацию» генерала. Аргентинские власти между тем торопили: либо увозите тело в Боливию, говорили они родственникам, либо хороните его в Буэнос-Айресе, но в последнем случае погребение должно быть осуществлено на протяжении ближайших четырех часов. В этих условиях правительство Мексики предложило провести похороны на своей территории. Вдова и дети получили в мексиканском посольстве так называемые «визы вежливости». 7 июня родственники генерала и гроб с телом прибыли самолетом в Мехико.

Убийство Торреса и последующий запрет на его «посмертную репатриацию» вызвали в Боливии бурю протестов. Бастовали шахтеры, ширились студенческие волнения, на улицах происходили стычки демонстрантов с войсками. 9 июня правительство ввело в стране осадное положение.

В этот день в Мехико, на кладбище Пантеон-де-Долорес, состоялись похороны очередной жертвы «Кондора». На могиле убитого государственного деятеля установили памятник со следующей эпитафией:

«Генерал Хуан Хосе Торрес,

Президент

революционного правительства Боливии

1970—1971

Он умер за национальное освобождение.

Живет в памяти своего народа».

И генерал-патриот действительно продолжает жить в памяти боливийского народа. В 1981 г., в день пятой годовщины похорон Торреса, у его могилы на кладбище Пантеон-де-Долорес собрались соотечественники покойного. Бывший боливийский посол в Мексике Хавьер Торрес Гойтиа в своей речи перед собравшимися воздал должное человеку, который погиб потому, что вопреки воле Вашингтона осмелился создать и возглавить единственное по-настоящему прогрессивное правительство за всю предыдущую историю Боливии.

Президент Торрес оставил заметный след в политической жизни родной страны. Память о преобразованиях, совершавшихся во время его правления, послужила стимулом к усилению освободительной борьбы боливийского народа, приведшей осенью 1982 г. к устранению реакционной военной диктатуры и приходу к власти патриотического правительства Демократического и народного единства.

ГЛАВА IV ВОЗДУШНАЯ КАТАСТРОФА

Необъявленная война против Кубы

И декабря 1959 г., когда не истек еще первый год после победы кубинской революции, полковник Кинг, начальник отдела стран Западного полушария ЦРУ, вручил своему шефу Аллену Даллесу, тогдашнему директору этого вашингтонского ведомства шпионажа и диверсий, тщательно продуманный меморандум относительно положения дел на Кубе и желательных, с его точки зрения, действий американской разведки в этой стране. На острове, бил тревогу Кинг, установилась «крайне левая» власть, которая, если дать ей возможность удержаться, «будет способствовать аналогичным действиям, направленным против интересов США, в других латиноамериканских странах». На основании рекомендаций Кинга, которые включали убийство лидера революции Фиделя Кастро, директор ЦРУ разработал план диверсионных действий против острова Свободы с использованием кубинских контрреволюционеров, осевших в США.

Так началась необъявленная война Вашингтона против государства, которое Америка привыкла считать своими задворками и которое вдруг вышло из подчинения. Эта война с ее диверсиями, актами саботажа, поджогами, обстрелами кубинского побережья с пиратских шхун, созданием бандитских отрядов в горах Кубы и прочее приняла настолько широкий размах, что известный аргентинский публицист Г. К. Мардонес посчитал возможным провести параллель с агрессией США в Индокитае.

Враждебные акции США в отношении Кубы, начавшись, по существу, сразу после победы революции, продолжаются и сегодня. Следует заметить все же, что на протяжении двух с лишним минувших десятилетий антикубинская политика Вашингтона знала моменты ужесточения и моменты некоторого смягчения враждебности. Термин «необъявленная война» больше всего подходит к первому десятилетию, когда американские власти в слегка завуалированной форме, а то и в открытую пытались свергнуть революционное правительство с помощью кубинского эмигрантского отребья и внутренних контрреволюционных сил. В те времена провал интервенции на Плайя-Хирон в апреле 1961 г. ничему не научил вашингтонскую администрацию, не заставил ее оценить по достоинству силу и жизнеспособность новой Кубы. Потерпев в ходе этой интервенции свое первое поражение в Латинской Америке, американский империализм тем не менее сохранил верность прежнему антикубинскому курсу, лишь слегка видоизменив применявшиеся им средства и методы. Понадобилось более 10 лет, чтобы правящие круги США начали наконец осознавать бесперспективность такого курса. В начале 70-х годов американское правительство пошло на возобновление некоторых контактов с Гаваной. В 1973 г. было подписано первое двустороннее соглашение — о предотвращении угона самолетов. Кубу посетили сенаторы Дж. Джавитс, К. Пелл, Дж. Макговерн. В июле 1975 г. США хотя и неохотно, но все же присоединились к решению XVI консультативного совещания министров иностранных дел американских государств, которое предоставило странам Западного полушария свободу действий в нормализации отношений с кубинским правительством. В августе того же года был отменен запрет на поставки на Кубу продукции филиалов американских промышленных компаний в Латинской Америке и других районах мира. Резолюция о международной политике, принятая I съездом Компартии Кубы в декабре 1975 г., констатировала: «В свете банкротства антикубинской политики и расширения Кубой дипломатических отношений с остальным миром одобрение Соединенными Штатами резолюции об отмене санкций против Кубы в рамках ОАГ [6] и позитивные шаги правительства Вашингтона, направленные на отмену некоторых аспектов блокады, наносивших ущерб нашим отношениям с «третьими странами», свидетельствуют о том, что в американском правительстве имеются влиятельные круги, начинающие признавать провал этой политики и необходимость проведения новой политики по отношению к Кубе…» Куба, подчеркивалось далее в резолюции, готова совместно с США «обсудить проблему нормализации отношений…» {27}

6

ОАГ — Организация американских государств.

27

I съезд Коммунистической партии Кубы. Гавана, 17—22 декабря 1975 г. М., 1976, с. 572—573.