Конец детства (сборник)
Шрифт:
Стормгрен немного помолчал, надо было освоиться с услышанным. Слова Попечителя не принесли удовлетворения, какое он ощутил бы раньше. Правда, частичный успех застал его врасплох и на миг пошатнул недавнюю решимость. Со временем истина выйдет наружу, исполнять задуманное нет нужды и вряд ли благоразумно. Разве только из чистого эгоизма, ведь ему-то, Стормгрену, еще полвека не прожить.
Должно быть, заметив его растерянность, Кареллен прибавил:
— Жалею, если я вас разочаровал, но по крайней мере за политику ближайшего будущего вам уже не придется отвечать. Может быть,
Стормгрен весь подался вперед:
— Так значит, люди вас когда-то уже видели!
— Этого я не говорил, — мгновенно возразил Кареллен. — Ваша планета не единственная, за которую мы отвечаем.
Но от Стормгрена не так просто было отмахнуться.
— У нас есть немало преданий о том, что некогда на Землю спускались пришельцы с небес.
— Знаю, читал отчет Научно-исследовательского института древней истории. Судя по этому отчету, ваша Земля — перекресток всех дорог Вселенной.
— А может быть, о каких-то пришельцах вы не знаете, — упорствовал Стормгрен. — Могло же так быть, даже если вы следите за нами уже тысячи лет, а это, по-моему, маловероятно.
— По-моему, тоже, — уронил Кареллен.
Небрежный этот ответ ровно ничего не значил, и тут Стормгрен решился.
— Кареллен, — сказал он резковато, — я набросаю текст сообщения и передам вам, чтобы вы одобрили. Но оставляю за собой право и дальше к вам приставать, а если найду какую-то возможность, всеми силами постараюсь выведать ваш секрет.
— В этом я не сомневаюсь, — в ответе послышалась усмешка.
— И вы не против?
— Ничуть — до известного предела: не стоит прибегать к ядерному оружию, отравляющим газам и прочему, что может подпортить наши дружеские отношения.
Догадался ли Кареллен, спросил себя Стормгрен, и много ли угадал? Он поддразнивает, но за шуткой слышится понимание, а быть может, — как знать? — даже поощрение.
— Рад это слышать, — сказал он, очень стараясь, чтобы не дрогнул голос. Поднялся и, поднимаясь, закрыл портфель. Пальцем легко провел по замку.
— Сейчас же составлю сообщение, — повторил он, — и еще сегодня передам вам по телетайпу.
Говоря это, он нажал потайную кнопку — и понял, что боялся напрасно. Восприятие Кареллена не тоньше, чем у человека. Нет, конечно, Попечитель ничего не заметил, ведь когда он попрощался и произнес шифр — слова, которыми открывалась дверь, голос его прозвучал в точности как всегда.
И однако Стормгрен почувствовал себя воришкой, выходящим из магазина под зорким взглядом детектива, и, когда стена сомкнулась за ним, не оставив никакого следа двери, у него вырвался вздох облегчения.
— Иные мои теории были не слишком удачны, согласен, — сказал Ван Риберг. — А все-таки, что вы скажете теперь?
— Вам непременно надо знать? — вздохнул Стормгрен.
Питер словно не заметил вздоха.
— В сущности, это не моя мысль, — сказал он скромно. — Я наткнулся на нее в одном рассказе Честертона. Допустим, Сверхправители скрывают, что им вовсе нечего скрывать?
— Что-то очень сложно, не понял, — сказал Стор-мгрен,
но в нем шевельнулось любопытство.— Я вот что имею в виду, — с жаром продолжал Ван Риберг. — По-моему, физически они такие же, как мы. Они понимают, что мы еще терпим, если нами правят какие-то воображаемые существа… ну, то есть совсем иные, намного превосходящие нас разумом. Но человечество, такое как оно есть, не станет подчиняться себе подобным.
— Весьма изобретательно, как все ваши теории, — сказал Стормгрен. — Хорошо бы вам нумеровать ваши опусы, как композитору, мне было бы легче уследить. На сей раз возразить можно…
Тут доложили о посетителе и вошел Александр Уэйнрайт.
Стормгрен спросил себя, что у того на уме. И еще — связан ли как-нибудь Уэйнрайт с теми похитителями. Нет, вряд ли: думается, Уэйнрайт совершенно искренне отвергает насилие. Крайнее крыло Лиги освобождения безнадежно опозорилось и не скоро посмеет вновь заявить о себе.
Главе Лиги прочитали текст сообщения, он внимательно выслушал. Стормгрен надеялся, что Уэйнрайт оценит такой знак внимания; мысль эту подсказал Ка-реллен. Только через двенадцать часов все остальные люди на Земле узнают, какое обещание дано их внукам.
— Пятьдесят лет, — задумчиво произнес Уэйнрайт. — Долго ждать…
— Для людей это, пожалуй, долгий срок, но не для Кареллена, — возразил Стормгрен. Только сейчас он начал понимать, как тонко рассчитали Сверхправители. Нынешнее решение даст им передышку, необходимую, по их мнению, отсрочку, и притом выбивает почву из-под Лиги освобождения. Конечно же, Лига не сложит оружие, но отныне ее позиция несравнимо слабее. Разумеется, это понял и Уэйнрайт.
— За пятьдесят лет все будет загублено, — сказал он с горечью. — Никого из тех, кто еще помнит нашу независимость, не останется в живых. Человечество утратит наследие предков.
Слова, пустые слова, подумал Стормгрен. Слова, за которые прежде люди дрались и умирали, но никогда больше не станут за них умирать и драться. И от этого мир станет лучше.
Сколько хлопот еще доставит Лига в ближайшие десятилетия, спросил он себя, глядя вслед уходящему Уэйнрайту. И порадовался мысли, что это уже забота его преемника.
Иные недуги может излечить только время. Злодеев можно уничтожить, но ничего не поделаешь с хорошими людьми, упорными в своих убеждениях.
— Вот он, ваш портфель, как новенький, — сказал Дюваль.
— Спасибо, — Стормгрен все же придирчиво осмотрел портфель. — Теперь, может быть, вы мне объясните, что тут к чему и как поступать дальше.
Физик, видно, больше занят был своими мыслями.
— Одного не пойму, — сказал он, — почему нам так легко это сошло с рук. Будь я на месте Карел…
— Но вы не на его месте. Не отвлекайтесь, друг мой. Что мы все-таки открыли?
— Ох, уж эти мне пылкие, нетерпеливые северяне! — вздохнул Дюваль. — Мы смастерили нечто вроде радара малой мощности. Помимо радиоволн очень высокой частоты, он работает еще и на крайних инфракрасных, и на всех волнах, которые наверняка не увидит ни одно живое существо, как бы причудливо ни были устроены его глаза.