Конец эпохи Тюдоров

Мы заметили, как внезапно у матери переменилось настроение. Если она рассказывала о королеве, то всегда в итоге огорчалась. Рука перестала ерошить волосы Роберта. Фиалковые глаза больше не смотрели на него. Их взор обратился куда-то вдаль, в неведомую точку, располагавшуюся явно за пределами комнаты.

– Когда вернется отец, мама? – решился заговорить Роберт. – Его надолго отправили в Ирландию?

– Когда королева позволит, тогда ваш отец и вернется домой. Она знает, кто из ее подданных способен справиться со сложной ситуацией и сделать так, чтобы сопротивление на ирландской земле было подавлено. Елизавета всегда выбирала достойных. Ваш отец должен гордиться своим назначением. – Мама терпеливо подождала, пока мы перестанем вертеться, и ответила на вопрос Роберта. – Думаю, он там ненадолго. Уолтер вернется и всех нас повезет в Лондон, – мать начала успокаиваться и к ней вернулось ровное, благодушное настроение.

После брат признался мне в том, какие мысли пришли ему в голову после слов матери. «Я подумал, – сказал он, – вы королеве, как когда-то мама, тоже не понравитесь. Ваша красота, пожалуй, будет затмевать всех вокруг. Даже нашу мать».

– О! Мы наконец-то попадем в королевский дворец. – Я захлопала в ладоши. – Как я мечтаю туда попасть!

– Вам подберут лучших женихов. Я помню, как быстро ко мне посватался Уолтер Деврё: не успела и двух лет провести при дворе Елизаветы. А ты, Роберт, должен сделать великолепную карьеру. Сейчас ты получаешь прекрасное образование. Мы с твоим отцом надеемся на тебя.

Мать всегда с гордостью смотрела на нас. Она считала, что ее дочки унаследовали лучшие черты рода Болейн по женской линии. Мы не просто были хороши собой. Даже в юном возрасте в нас чувствовалось безудержное женское начало и сильный характер. Мы с Дороти флиртовали, потому что это было нашим естественным состоянием. Мы надували губы, топали ножкой и требовали своего. Уже тогда в доме становилось тесновато трем женщинам Болейн. Роберт тоже внешне скорее походил на нас и на мать, чем на отца. К восьми годам его волосы потемнели и из золотистых превратились в темно-рыжие. Он был выше своих сверстников и даже мальчиком обладал прекрасной атлетической фигурой. Роберт умел ездить на лошади и фехтовать. Преподаватели хвалили его за острый ум: он все схватывал на лету. Окружающие были уверены: с такими способностями при дворе он быстро сумеет выделиться среди остальных жаждущих славы молодых людей. Так потом и случилось. Королева его сразу заметила…

Отсутствовавший в комнате Уолтер меньше занимал мысли мамы. Младший сын есть младший сын. Его перспективы всегда оставались не самыми лучшими.

1574 год

К весне от папы стали приходить куда более оптимистичные вести. Конечно, сейчас я говорю, как взрослая женщина, которая знает и понимает гораздо больше, чем в одиннадцать лет. Что же происходило в далекой и страшной Ирландии?

За зиму отец потерял больше половины солдат, умерших от болезней и голода. Он злился на свою беспомощность и, несмотря на недовольство его поступками королевы, начал устраивать набеги на незащищенные ирландские деревни, вырезая практически все население, которое попадалось ему на пути. Так и не сумев сломить сопротивления, осенью отец предложил МакФелиму провести переговоры в Белфасте.

«Я заманил их в ловушку, – читала нам мать письмо мужа, – мы схватили самого МакФелима, его жену и брата. Конечно, их сторонники пытались нам оказать сопротивление. Мы убили всех. МакФелима привезли в Дублин и казнили прилюдно, чтобы ирландцы поняли, с кем имеют дело».

Нам стало страшно. А став старше, мы поняли, что кровавые подробности деяний нашего отца мама решила до детей не доносить. Хотя Роберт постоянно просил ее рассказывать о делах отца в далекой Ирландии. Порой нас даже пугала жесткость суждений брата: он полностью поддерживал отца, не понимая толком происходившего.

То, что мы узнавали от мамы, являлось лишь частью его зверских «подвигов». Да, он – мой отец, но правда есть правда. Ирландцы имеют право вспоминать Уолтера Деврё недобрым словом. В итоге стало известно, что Елизавета считает необходимым вернуть графа Эссекса в Англию. Ей докладывали, конечно, о творимых Эссексом беззакониях. А королева не любила допускать излишней, ненужной жестокости.

Мама ожидала отца с содроганием. Она не могла и предположить, каким он стал после бойни в Ольстере. Перед самым приездом страхов только прибавилось: граф сумел подкупить приближенного Тирло Линека и напоследок не только убил его, но также вырезал несколько сотен ирландцев, укрывшихся в пещерах Ратлин. В основном убитыми были женщины и дети…

Тем не менее в последнем письме из Ирландии он заверял нас в том, что возвращается к семье насовсем, устав от собственных бесчинств.

– Я хочу отдохнуть от сражений, вести спокойную жизнь рядом с вами, – вслух читала нам мама, – смотреть, как растут мои сыновья и дочери. – Она задумалась. Жить с человеком, ставшим ей совсем чужим? Иного выхода не было. Мы выжидающе смотрели на мать. Ей пришлось взять себя в руки и продолжать чтение: – Мы сделали в Ольстере все что смогли во благо королевы Елизаветы и Англии. Сопротивление сломлено. Те, кто возглавлял восстание, обезглавлены.

Когда отец вернулся, оказалось, Елизавета ждет его вместе с женой ко двору. Кровопролитие кровопролитием, а все же графу удалось установить в Ольстере власть англичан. Королева хвалила его за усердие и щедро вложенные в предприятие деньги. Маме предстояло вновь увидеться с родственницей. Как ни странно, но поездка в замок Кенилворт, где должен был расположиться весной на девятнадцать дней двор вместе со своей королевой, привела маму в хорошее расположение духа. Все же она не выезжала в свет несколько лет. Замок принадлежал главному фавориту Елизаветы – Роберту Дадли. Говорили, он готовит королеве невиданный прием.

Мама купила новые наряды и драгоценности: Елизавета не любила конкуренции, но и некрасивых, неряшливых женщин в своем окружении тоже видеть не желала. В один прекрасный день я узнала: родители берут меня с собой. Пора было появиться при дворе, и приглашение в замок Кенилворт подвернулось как нельзя кстати. Роберта тоже решили взять. Дома оставались Дороти и маленький Уолтер.

1575 год

Поездка привела нас с Робертом в полный восторг! Ехали мы недолго: от замка Кенилворт нас отделяло всего четыре часа езды. Выехав рано утром, к обеду мы оказались на месте. Королева еще не прибыла: ее ожидали из Лондона к вечеру.

Замок издалека приковывал к себе взгляд. Он стоял на возвышенности, утопая в зелени окружавших его лесов и лугов. Ковер из свежей весенней травы покрывал землю, по которой бодро цокали копыта наших лошадей. Передвигались мы в пяти каретах – на такой срок пришлось многое взять с собой. Слуги несколько часов сначала складывали платья, шкатулки с украшениями, постели и другие вещи – я уж устала тогда следить, что еще – в сундуки, а потом таскали все это вниз в кареты.

Ров вокруг замка был наполнен водой. После зимы даже старые высохшие рвы снова блестели на солнце, отражая в своей зеркальной поверхности небо и ветви склонившихся над ними деревьев. По двум мостам, ведущим внутрь стен замка, проезжали многочисленные гости. Кто-то ехал верхом, кто-то прибыл в каретах. Мое сердце билось все быстрее. Я схватила брата за руку и поняла: он волнуется не меньше моего. Дамы в прекрасных нарядах, мужчины в расшитых золотом камзолах, слепящих глаза украшениями из драгоценных камней, смех, громкие приветствия – мы с Робертом едва дышали, сжимая руки друг друга.

Замок был огромен. Внутри мы обнаружили большой парк с прудами, статуями, неисчислимыми дорожками, вьющимися вдоль изящно подстриженных кустов. В парке шум стал почти невыносим: били в барабаны, дули в трубы, актеры декламировали приветственные стихи. Несмотря на ранний час, в небе вспыхивали фейерверки. Говорили, настоящее действие начнется лишь вечером, когда приедет королева. Но граф Лейстер, хозяин замка, велел репетировать весь день, чтобы никакая оплошность не могла испортить Ее Величеству настроения…