Конец эпохи. Да здравствует император!

Интересы Максимилиана в значительной степени были сконцентрированы на востоке Европы, так что неудивительно, что еще одним из возможных претендентов на руку его дочери стал король Чехии и Венгрии Владислав (в Венгрии его величали Уласло). Жанна, как и Маргарет, мало что знала об этом монархе, кроме того, что к своим сорока пяти годам он был дважды женат, оба раза неудачно: первая жена подала на развод, а брак со второй, ею была тетка Карлотты Неаполитанской Беатриса, был признан незаконным ко взаимной радости. Оба брака были бездетными, что смущало старую фламандку. Она надеялась, что в новом браке её подопечная все-таки узнает радости материнства.

Маргарет слушала Жанну с особым вниманием. Ни одна из кандидатур не вызывала у неё симпатии. Впрочем, кто вообще мог вызвать у неё симпатии сейчас, когда она всё ещё не отошла от своего горя и поражения. А она воспринимала свою судьбу как личное поражение.

Приезд Жана Молине в составе её эскорта был для Маргарет приятным сюрпризом, он был уже стар для таких поездок.

– Я не мог не поехать, я сам напросился, и ваш великодушный брат даровал своё разрешение. Ведь я ваш личный библиотекарь, не так ли? В ваше отсутствие я обновил каталоги. И с нетерпением жду знакомства с новыми манускриптами. Есть ли среди них мавританские? Говорят, они большие мастера миниатюр и те совсем не похожи на наши. Да, и кстати, я нашел себе помощника, который, полагаю, в скором времени заменит меня. Если, конечно, заслужит вашу благосклонность. Он тоже поэт, только гораздо умнее и остроумнее меня. И значительно моложе. Это мой племянник Жан Лемер де Бельж. Мне же, увы, недолго осталось мучить своим присутствием землю-матушку.

С Молине они много гуляли по городу. К ним частенько присоединялся Якопо Барбари, который сдружился с поэтом. Байонна Маргарет понравилась. Светлый, просторный город, на слиянии двух рек: в самом центре река Нив впадала в полноводную и широкую реку Адур, и, объединившись, они несли свои воды в Атлантический океан. Город естественным образом был разделен реками на части: Гран-Байонн, высокая часть на левом берегу, была центральной, здесь располагался старый замок и главный собор города, она была изрезана каналами, которые облегчали торговлю и вызвали у Маргарет смутное сходство с родными ей нижними землями. Квартал Сан-Эспри располагался на правом берегу реки Адур. Когда-то это место заняли служители Ордена госпитальеров Святого Духа (отсюда и название квартала), построили здесь приют и церковь. Через город проходил знаменитый путь паломников – дорога Святого Иакова, ведшая к могиле святого в местечке Сантьяго-де-Компостела. Отсюда начиналось восхождение на Пиренеи и заключительная часть пути уже по испанским землям. Позднее вокруг стали селится разные люди, в основном иностранцы и те, кто бежали из Испании и Португалии. Рассказывали, что в последние годы заметно возросло число переселенцев-евреев, бежавших от инквизиции, – марранов и тех, кого называли здесь сефардами. Это новое для Марграет и Молине слово означало испанских евреев, отказавшихся принять крещение и предпочетших покинуть родные места. Наконец, третий район, в Пети-Байонн, как бы зажатый между двумя реками, был еще три столетия назад продан епископам в качестве вольной гавани. Здесь же Людовик XI построил Новый замок как символ новой жизни города.

Молине хорошо подготовился и во время прогулок без устали развлекал Маргарет рассказами о городе. И он по-прежнему пересыпал речь странными народными поговорками, смысл которых, впрочем, был вполне очевиден.

– Это место являет собой весьма забавное смешение языков и культур.

Маргарет поддержала:

– Это да, я не понимаю ни слова из того, что мне здесь говорят. А я-то думала, что французский у меня родной.

– У вас, ваше высочество, да, а вот у здешних жителей – нет. По большей части это гасконцы, понять которых не может ни один житель земли. Дикий медведь общается только с себе подобными. А гасконцы – народ дикий. У них была слава лучших воинов Англии, а теперь Франции. Правда, иногда мне кажется, что они сами эту славу и разнесли по миру, они страшные хвастунишки.

– А когда-то на том самом месте, где мы стоим, был римский каструм, поселение, укрепленные стены которого до сих пор встречаются на улицах города. Его называли Лапурдум, а провинцию Лабурдан. Великий Юлий писал о здешних местах и непокорном племени тарбеллов, обитавшем здесь испокон времен. Место это было крайне важно, сюда сходились дороги, ведшие на Иберийский полуостров, поэтому римляне держали здесь большой гарнизон. Позднее эти земли захватило племя васконов, которые смогли отбить их у различных германских племен, захвативших земли бывших римских колоний. Потом пришли франки. Васконы исчезли, название Васкония превратилось в Гасконь, которая стала частью Аквитанского герцогства.

– И вот новый поворот в истории здешних мест. Любвеобильная и своенравная Алеонора Аквитанская, единственная наследница обширнейших земель на западе Франции, принесла все эти богатства в приданое королю Англии Генриху II. Я до сих пор не понимаю, как французский король Людовик VII, женатый на Алеонор, мог допустить развод. Ведь его земли были значительно меньше тех, которые принадлежали красавице-герцогине. Однако это случилось, и богатейшее герцогство на три столетия стало собственностью англичан. Как говорят у нас, если ворота открыты, свиньи бегут из хлева. Конечно, некоторые легкомысленные английские короли очень неосмотрительно растеряли значительную часть своих земель во Франции, но те места, где мы с вами находимся, вплоть до середины нашего века были английскими.

Однако здешним жителям это пошло на пользу. Байонна получила множество торговых привилегий. И самой главной стало монопольное право поставки в Англию вин региона Бордо. А также знаменитых местных окороков, которые здесь готовят удивительно вкусно. Ну не говоря уже о том, что англичане построили тут судоверфь, военную базу и крепость. Город получил также хартию вольности и почувствовал себя свободнее соседних французских регионов. Романтический король Ричард Львиное Сердце любил выпить здесь стаканчик-другой винца и закусить ломтем доброго окорока из местных черных хрюшек.

Освобождение же здешних мест от англичан тоже прошло вполне безболезненно, в отличие от многих других регионов. И все благодаря местному епископу, который увидел во сне большой белый крест, увенчанный короной, которая в небесах чудесным образом покрылась лилиями. Это вполне убедило жителей Байонны в необходимости сдать город французским войскам без боя. Что может быть убедительнее сновидений епископа!

А вот после этого, как говорится, пришлось им свалиться с быка на осла, настали для них черные дни. Уход англичан лишил их торговых привилегий и вообще привёл торговлю в упадок. Но мало этого. Сначала случилось внезапное заиливание дна, что парализовало здешний порт. А потом и вовсе река Адур решила отклониться к северу. Словно ей не понравилось такое недоброе обращение с англичанами и неумение видеть свою выгоду. Словом, теперь город Байонна как мотыга без ручки, совершенно бесполезен. В каком-то смысле испанцы своей политикой оказали ей великое благо, прибывающие сюда еврейские семьи могут дать городу новый коммерческий шанс, они не бедны, как правило, имеют своё дело и весьма предприимчивы. А гасконцы хороши только в качестве наёмников в армии.

Дни летели. Маргарет наконец чувствовала себя спокойно: её испанский брак стал уже историей, а новый ей не грозил, пока она находится вне владений своих родных. Её вполне устраивало то взвешенное состояние, в котором она оказалась, будущее пугало девушку.

Пришло письмо от короля Людовика XII. В самых наилюбезных словах он выражал свою неизменную любовь и преданность к «милой подруге его светлых детских забав». Маргарет усмехнулась: когда её трехлетнюю привезли в Амбуаз, ему уже было за 20, так что невинные детские игры были скорее плодом его воображения. Хотя он и был всегда с ней любезен, как воспитанный взрослый юноша с маленькой девочкой, да еще и королевой. Сейчас он предлагал ей всяческую помощь, прислать отряд сопровождающих, приглашал навестить королевский двор. Маргарет тоже очень любезно, но отклонила все предложения.

Наконец, все было готово и Маргарет с сопровождающими тронулись в путь. Дорога домой растянулась на полгода. Порой они были вынуждены останавливаться из дипломатических соображений, Маргарет весьма тепло приветствовали в французских городах, то ли в память о её малолетнем царствовании здесь, то ли из уважения к юному вдовству, то ли из боязни перед её братом и отцом. Приходилось задерживаться и принимать гостеприимство хозяев. Иногда заканчивались средства, и их приходилось подолгу ждать.

Рождество встречали в пути. Год был особенный, Святой, или Юбилейный, как называла его Святая Церковь. В народе его величали Лето Господне. К тому же в этот раз он открывал новое столетие. Такой год считался особенным, временем отпущения грехов и всеобщего прощения. Празднование его сопровождалось особой радостью и благодатью. Традиция празднования упоминалась еще в Ветхом Завете, в Книге Левит: «… и освятите пятидесятый год и объявите свободу на земле всем жителям её: да будет это у вас юбилей; и возвратитесь каждый во владение свое, и каждый возвратитесь в свое племя». Его и праздновали сначала каждые 50, а последнее время каждые 25 лет, чтобы каждое поколение имело возможность пережить его.