Конец фильма

— Значит, вы к убийству никакого… — вяло спросил Грязнов.

— Боже сохрани, боже сохрани, — улыбался Варшавский. — Я бы на вашем месте…

— Самоха, выйди, пожалуйста, — попросил Грязнов.

Варшавский обернулся, Самохин моментально сделал серьезное, даже скучающее лицо.

— Мешаю?

— Да.

Тот выкатился из кабинета, напоследок языком мимики и жеста предложив Грязнову самому повеситься.

— Я бы на вашем месте, — снова начал Варшавский, — присмотрелся к Медведевой, которая…

И замолчал.

Грязнов проследил за опешившим взглядом Варшавского и увидел, что тот уставился на экран телевизора. Под яркой лампой на черном фоне сидел Вакасян.

Грязнов щелкнул пультом, предполагая, что видеомагнитофон включился снова. Но тут вместо Вакасяна снова возник диктор.

Грязнов добавил звук.

«…Была передана в редакцию доверенным лицом режиссера, который в настоящее время скрывается…»

— Молодец, — повторил Варшавский.

Грязнов выключил телевизор и вскочил.

Он зашел за спину Варшавского и точно повторил ужимки Самохина: он готов был задушить Варшавского.

— А-а… — вдруг застыл он. — Что вы сказали?

— Молодец, а, да? — извиняющимся тоном спросил Варшавский.

— Нет, раньше, про Медведеву.

— Про Медведеву, да! Про Медведеву! Она ведь врала. На поминках этих, врала. Сказала, что рассталась с Кириллом утром. А она уже полгода с ним не живет. Я знаю. Как она могла видеться с ним утром, а? Не могла.

Грязнов уставился в пол. Пока он так стоял и раздумывал, Варшавский включил телевизор, поискал другой канал. Нашел РТР.

«…Хочу сделать официальное заявление. Я нахожусь в очень потаенном месте, и на это имеются веские причины. Мне угрожает смертельная опасность, — говорил Вакасян. — Я боюсь…»

Варшавский счастливо засмеялся:

— Да дома он сидит! На кухне, да, и чаек попивает!

Щербак стучал в дверь, звонил, колотил ногой.

Никто не открывал.

Грязнов от нечего делать дышал на латунную табличку с надписью «Михаил Тигранович Вакасян, кинорежиссер» и протирал ее рукавом.

Когда оттер до блеска, сказал Щербаку:

— Не откроет.

Так ни с чем и вернулись в агентство.

Дыру под окном Грязнова заделывали три здоровенные женщины в оранжевых безрукавках. Грязнов посмотрел на них и достал мобильный телефон.

«Привет! Ты действительно уверен, что я захочу тебя слышать?»

— Я уже звонил и говорил…

— Алло, — ответил живой голос Ксении.

— Это Грязнов.

— Да.

— Я не вовремя?

— Вообще-то…

Здоровенная женщина двинулась на Грязнова с лопатой наперевес.

Он невольно отступил в сторону:

— Я перезвоню.

— Да нет, чего уж, говори…

Грязнов уже собрался с мыслями, когда увидел Самоху, который через стекло делал какие-то знаки Грязнову. За спиной Самохи стоял незнакомый человек.

Женщина оттолкнула Грязнова, который, оказывается, стоял на куче горячего асфальта.

— Я перезвоню, — твердо сказал Грязнов и спрятал мобильник. — Че?! крикнул он Самохе.

— Хрен через плечо! — сказала здоровая женщина, зачерпывая лопатой асфальт. Шутка ей и ее подругам явно понравилась, они загоготали на всю улицу.

Появилась на экране черная доска с нечитаемой надписью и цифрами. Полосатая реечка упала. Доска исчезла.

«Хлопушка, — догадался Денис, — ну и качество…»

Палочка сломалась.

Белая рука взяла другую и, выдернув откуда-то страницу, быстро по ней почеркала. Потом белесый человек, стоявший столбом, медленно повернулся.

За ним угадывался оружейный шкаф. Несколько пистолетов можно было распознать на темной ткани. Человек взял пистолет, опустил руку. Потом странно дернулся.

Наконец поднес пистолет поочередно к груди, к виску, засунул в рот, приставил ко лбу.

Он опять дернулся, и по белому фону разбрызгалось что-то черное.

Человек покачнулся и стал падать.

Изображение, и без того белесое, мгновенно растаяло.

— М-да… — сказал Грязнов.

Эксперт-криминалист, которого Грязнов видел в окне, иронично улыбнулся:

— Могу показать исходник.

Он быстро поменял кассету в магнитофоне и нажал «пуск».

Экран был девственно чистым.

Эксперт вынул кассету и сказал с достоинством:

— Мы еще работаем. Может быть, удастся вернуть цвет…

— Я эту пленку ждал как босый лета… А вот я слышал, что можно на компьютере… — оживился Грязнов.

Эксперт с такой иронией посмотрел на него, что Грязнов осекся.

— Это все? — спросил он.

— Там еще сайнекс есть.

— Кто?

— Вам подробно объяснить? — снова ухмыльнулся эксперт.

— Конспективно, — кивнул Грязнов.

— Это проба для цветоустановки.

— Покажите.

Эксперт вставил кассету, снова нажал кнопку на пульте. Что-то мелькнуло.

— Все?

— Теперь все. Девять кадров.

— …Как пьяница открытия буфета, — задумчиво сказал Грязнов.

Вячеслав Иванович Грязнов хмурился:

— Ну что, красиво не получается?

Денис пожал плечами:

— В каком смысле?

— Ну страшное преступление не вытанцовывается. Самоубийство…

— Еще неясно…

— Это кому же еще неясно?

— Мне.

Вячеслав Иванович хмыкнул:

— А мне ясно. Пистолет твоего друга?

— Да.

— На курок нажимал он?

— Он.

— Свидетели есть?

— Есть.

— Отпечатки на пистолете чьи?

— Медведева.

— Других нет?

— Нет.

— Так почему неясно?

— А вот так… дядь Слав, — сокрушенно ответил Денис.

Генерал опустил подбородок на сомкнутые кулаки. Сказал задумчиво:

— У меня тоже друг был, Сорокин Петя. Оперативник — божья искра. И под трамвай попал. Вот я тоже рыл. Ох как я рыл, Денис! Там и анализов, и свидетелей полно. А я рою. Попутно с десяток висяков раскрыл. Ну не мог, не мог Петька так дурацки погибнуть!