Конец фильма

— Нашли?.. — улыбнулся Максимов.

Грязнов забрал у Вакасяна сценарий. Снова пролистал.

— Пойдем дальше. Это из одиннадцатой серии.

Коридор больницы. Интерьер.

— Может, уснул? — безнадежно спросил Грязнов, рассматривая место, где убили охранника.

— Его за минуту до смерти видели — не спал, — очевидно, уже в сотый раз повторил Лидский.

— Значит, они были знакомы. Ну не мог он подпустить к себе так близко.

— Или родственники? — сказал Башкиров.

Грязнов резко развернулся и пошел к охраннику, который робко жался в углу коридора.

— Ну, страж порядка, чем оправдаешься?

— Через ворота он не проходил, точно, — виновато произнес охранник. Я бы не пустил.

— Меня же пустил.

— Так вы же из милиции…

Грязнов уставился на охранника, словно тот сказал что-то из ряда вон.

— Я ничего не понял, Денис, не понял я ничего, да, — сказал Варшавский.

— Может, еще выпьем? — спросил Максимов.

— Выпьем, — согласилась Успенская и потянулась за бутылкой.

— Подожди, — грубо вырвал у нее бутылку Вакасян. — Дальше, Денис, дальше.

В его глазах уже светилось понимание.

Квартира Грязнова. Интерьер.

— Я ведь бандит, Дэн, — сказал Цыган. — Лет пять назад постучали ко мне в дверь серьезные люди. Предложили, как бы это выразиться… работу, что ли… Почему эти люди постучали именно в мою дверь?

— Та-та-та-там! — пропел Грязнов бетховенское. — Так судьба стучится в дверь.

— Ты нас совсем запутал, — сказала Лена. — Это же какие-то огрызки…

— Не-не, — улыбнулся Морозов, — интересно.

Кажется, он тоже стал понимать.

Кабинет участкового. Интерьер.

— Помнишь, когда нас искупали?

— Е эф четыреста сорок пять У?

— Ага. Ты еще сказал, что это на меня охотились. Что я видел чего-то на съемках, когда Кирилл…

— Ну.

— Три дня думал, а вспомнил! — стукнул себя по лбу Морозов. — Четверо в перчатках были.

— Кто?

— Осветитель Самулекин. Операторша Успенская. Третий, не поверишь…

— Ну.

— Я был в перчатках. Как раз артисту показывал, как обыск делать…

— Так, это пропускаем, это неинтересно. — Грязнов перелистнул страницы.

— Правильно, — сказал Вакасян, — точно, показывал.

Кабинет участкового. Интерьер.

Запиликал сотовый.

Морозов взял его, вопросительно взглянул на Грязнова.

— Зеленая кнопка, — подсказал Грязнов.

— Да, Сорокин, слушаю тебя… А, простите. Тебя.

Он передал трубку Грязнову.

Звонил Лидский.

— Денис?.. — не сразу сказал Лидский. — Ну что, обрадую. Значит, так, посмотрел я окружение нашей пятерки. Есть там один человечек… А кто это был?

— Где? А! Это Сергей Петрович. Он консультантом был на картине.

— А-а… То-то я думаю, голос знакомый. Подъезжай ко мне в десять.

— Домой? — без энтузиазма спросил Грязнов.

— Ну давай на улице встретимся. Погуляем.

— Все, договорились, в десять я вас жду на углу. Кстати, как настроение, Эдуард Николаевич?

— Отличное настроение, усек?

Грязнов отключил мобильник.

— Да, Сергей Петрович, а кто четвертый?

— Ксения…

— Так, это тоже пропускаем…

Вакасян встал и налил всем водки.

— Выпьем.

И первый опрокинул стакан.

— Ага, вот! — нашел Денис нужную страницу. — Это уже из шестнадцатой серии. В кабинете Лидского.

— Он сказал мне, что нашел что-то очень важное. Но при нем было только это дело и эта записка.

— Дело, между прочим, старое, из архива.

— Я просмотрел, там нет ничего такого!

— Эдик просто так взял из архива старое, никому не нужное дело и пошел с тобой встречаться?

— Он кого-то спугнул… И его сразу убили…

— Секунду… — Крамской встал из-за своего стола и подошел к столу Лидского: — Иди сюда…

Рваные края записки точно совпали с такими же рваными краями на листе перекидного календаря.

— Шестнадцатое июля, вчера… — задумчиво произнес Крамской. — Он торопился…

— Может, в сейфе что-нибудь оставил?

— У нас общий сейф… Нет там ничего…

— А в столе?

Грязнов попробовал открыть ящик, но он был заперт. Немного помедлив, Крамской вынул из кармана перочинный нож, вставил лезвие в зазор между ящиком и крышкой стола и с силой надавил на рукоять. Дерево хрустнуло, ящик открылся.

Грязнов вынул из него две толстые картонные папки — уголовные дела.

— …Гаврилюк, — прочел на обложке Крамской. — Статья за разбой… Шиянов. Вымогательство. Что-нибудь тебе дает?

— Пока нет…

— А что за записка? — спросил Максимов.

— А вот она. — Грязнов вынул из кармана кусок отрывного календаря. На нем было написано торопливо — «М665».

— И что это значит?

— О! Не торопитесь, — сказал Грязнов. — Еще четыре серии. Как раз подошли к тринадцатой.

Квартира Корецкого. Интерьер.

— Денис! — позвал из соседней комнаты оперативник. — А чего я нарыл…

Денис кинулся к нему.

Одну за другой он просматривал фотографии Вакасяна, Ксении, Варшавского, Успенской, Морозова, Медведева, Лидского, Петрова-старшего, Белоусова, Некрасовой. Фотография Медведева была перечеркнута. А фотографии Белоусова, Некрасовой и Петрова были обведены кружками…

— Чем дальше, тем непонятнее, — сказала Успенская. — И почему-то страшнее… Нас всех хотели убить? Зачем?

— А чтобы фильма не было, а, да? — сказал Варшавский.

— Помолчите вы все! — крикнул Вакасян.

— Продолжай, Денис, — сказал Морозов.

Квартира Корецкого. Интерьер.

В ящике было еще несколько снимков. Какой-то пикник, какая-то пьянка на квартире, какая-то компания. И на нескольких снимках, беззаботно чокаясь с остальными, весело улыбался в камеру Цыган.

— А это кто? — поинтересовался опер.