Конец главы

– Вот эта дверь, - сказала Флер, когда они вышли из спальни. Cabinet particulier [7]. Желаю успеха!

X

Динни сидела между Халлорсеном и молодым Тесбери. Наискось от нее, во главе стола - ее тетка и лорд Саксенден с Джин Тесбери по правую руку. "Тигрица, конечно, но до чего ж хороша!" Смуглая кожа, удлиненное лицо и чудесные глаза девушки совершенно очаровали Динни. Они, видимо, очаровали и лорда Саксендена. Лицо его стало еще краснее и благожелательнее, чем доводилось до сих пор видеть Динни. Он был так внимателен к Джин, что леди Монт пришлось целиком посвятить себя выслушиванию резкостей Бентуорта. "Последний из помещиков" в качестве личности еще более выдающейся, чем Саксенден, настолько выдающейся, чтобы отказаться от пэрства, по праву старшинства восседал слева от хозяйки. Рядом с ним Флер занимала Халлорсена, так что Динни сразу же попала под обстрел со стороны молодого Тесбери. Он говорил непринужденно, прямо, искренне, как человек, еще не пресытившийся обществом женщин, и открыто выказывал девушке то, что Динни про себя назвала "непритворным восхищением". Это не помешало ей несколько раз устремлять взгляд на его сестру и впадать в состояние, которое он квалифицировал как мечтательность.

– Ну, что вы о ней скажете?
– спросил моряк.

– Обворожительная.

– Я, разумеется, передам ей это, но она и бровью не поведет. Сестра самая трезвая женщина на свете. Она, кажется, не без успеха обольщает своего соседа. Кто он?

– Лорд Саксенден.

– Ого! А кто этот Джон Буль на углу стола, поближе к нам?

– Уилфрид Бентуорт, по прозвищу Помещик.

– А рядом с вами - тот, что разговаривает с миссис Майкл?

– Профессор Халлорсен из Америки.

– Интересный парень!

– Да, все говорят, - сухо отрезала Динни.

– А вы не находите?

– Мужчина не должен быть таким интересным.

– Счастлив слышать это от вас.

– Почему?

– Потому что тогда у неинтересных тоже появляются шансы.

– О! Часто вам удается выпускать такие торпеды?

– Поверьте, я страшно рад, что наконец встретил вас.

– Наконец? Еще вчера вы обо мне даже не слыхали.

– Это верно. Тем не менее вы - мой идеал.

– Боже правый! У вас во флоте все такие?

– Да. Первое, чему нас обучают, - это мгновенно принимать решение.

– Мистер Тесбери...

– Ален.

– Я начинаю понимать, почему у моряков жены в каждом порту.

– У меня не было ни одной, - серьезно возразил молодой Тесбери.
– Вы первая, на которой я хотел бы жениться.

– О! Или вернее сказать - ого!

– Что поделаешь! Моряку приходится быть напористым. Если увидел то, что тебе нужно, бери сразу. Ведь у нас так мало времени.

Динни рассмеялась.

– Сколько вам лет?

– Двадцать восемь.

– Значит, под Зеебрюгге не были?

– Был.

– Вижу. Вы привыкли швартоваться с хода.

– И взлетать за это на воздух.

Взгляд девушки потеплел.

– Сейчас я сцеплюсь со своим врагом.

– С врагом? Могу я чем-нибудь вам помочь?

– Нет. Смерть его мне не нужна - пусть сначала выполнит то, чего я хочу.

– Очень жаль. Он кажется мне опасным.

– Займитесь миссис Чарлз Масхем, - шепнула Динни и повернулась к Халлорсену, который почтительно, словно она спустилась к нему с небес, воскликнул:

– Мисс Черрел!

– Я слышала, что вы потрясающе стреляете, профессор.

– Что вы! Я не привык к таким птицам, как ваши, - они сами подвертываются под выстрел. Со временем, даст бог, освоюсь. Как бы то ни было, это полезный для меня опыт.

– Парк вам понравился?

– Еще бы! Находиться там же, где и вы, большая удача, мисс Черрел, и я ее глубоко ценю.

"Обстрел с двух сторон!" - подумала Динни и в упор спросила:

– Вы уже решили, как исправить зло, причиненное вами моему брату?

Халлорсен понизил голос:

– Я восхищен вами, мисс Черрел, и сделаю все, что вы прикажете. Если хотите, напишу в ваши газеты и возьму назад обвинения, которые выдвинул в книге.

– А что вы потребуете взамен, профессор Халлорсен?

– Ничего - кроме вашего расположения, разумеется.

– Брат дал мне свой дневник. Он согласен опубликовать его.

– Если так вам будет легче, публикуйте.

– Интересно, поймете ли вы когда-нибудь друг друга?

– Полагаю, что нет.

– Странно. Ведь вас, белых, там было всего четверо. Могу я узнать, что именно так раздражало вас в моем брате?

– Если я отвечу, вы используете это против меня же.

– О нет, я умею быть справедливой.

– Ну что ж, извольте. Во-первых, я нашел, что у вашего брата предвзятое мнение о слишком многих вещах и что менять его он не собирается. Мы находились в стране, которой никто из нас не знал, среди дикарейиндейцев и людей, едва тронутых цивилизацией. Но капитан хотел, чтобы все шло так, как у вас в Англии. Он придерживался определенных правил и от других требовал того же. Честное слово, дай мы ему волю, он стал бы переодеваться к обеду.

– Я полагаю, вам не следует забывать, - возразила чуточку растерявшаяся Динни, - что мы, англичане, давно доказали, насколько важна внешняя форма. Мы преуспевали в любой дикой и дальней стране именно потому, что и там оставались англичанами. Читая дневник, я поняла, в чем причина неудачи брата. Он недостаточно твердолоб.

– Конечно, он не из породы ваших Джонов Булей вроде лорда Саксендена или мистера Бентуорта, - Халлорсен кивком указал на конец стола.
– Будь он таким, мы скорее бы нашли общий язык. Нет, он предельно сдержан и умеет скрывать свои эмоции. Они снедают его изнутри. Он похож на кровного скакуна, которого запрягли в телегу. Если не ошибаюсь, мисс Черрел, вы принадлежите к очень старому роду?

– К старому, но еще не впавшему в детство.

Динни увидела, как взгляд Халлорсена оторвался от нее, остановился на Эдриене, сидевшем напротив, перешел на тетю Уилмет, затем на леди Монт.

– О старинных родах я с удовольствием побеседовал бы с вашим дядей, хранителем музея, - сказал американец.

– Что еще не понравилось вам в моем брате?

– Он дал мне почувствовать, что я здоровенный, неотесанный чурбан.

Брови Динни приподнялись.

– Мы попали, - продолжал Халлорсен, - в дьявольскую, - прошу прощенья!
– в первобытную страну. Так вот, я и сам стал первобытным, чтобы устоять в борьбе с нею и победить. А он не захотел.

– А может быть, не мог? Не кажется ли вам, что вся беда в другом: вы - американец, он - англичанин. Сознайтесь, профессор, что мы, англичане, вам не нравимся.

Халлорсен рассмеялся.

– Вы-то мне ужасно нравитесь.

– Благодарю вас, но из каждого правила...

Халлорсен насупился:

– Мне, видите ли, просто не нравится, когда люди напускают на себя превосходство, в которое я не верю.

– Разве мы одни это делаем? А французы?

– Мисс Черрел, если бы я был орангутангом, мне было бы решительно наплевать, считает ли себя шимпанзе выше меня.