Конец империи

— Потом у тебя закончатся ампулы, и придется снова воевать с аланцами, — бесстрастно заметил самурай.

— Так что же, мы обречены, быть псами войны навечно? — воскликнул Саттон.

— Я бы и сам хотел получить ответ на данный вопрос, — задумчиво сказал Храбров. — Мои видения сейчас случаются гораздо реже, чем раньше. Но я по-прежнему чувствую рядом неведомую силу. С тех пор, как мы оказались на Тасконе, нас постоянно преследует удивительная цепь случайностей и совпадений. Отряд настойчиво заставляют двигаться в определенном направлении. Раньше я не придавал своим снам большого значения. Но встреча с узником многое изменила. Нельзя просто так отмахнуться от его призыва.

— А как же мы? — спросил Дойл.

— Каждый принимает решение самостоятельно. Никого уговаривать не буду. Ровно через пять дней я ухожу, — вымолвил Олесь.

— Я с тобой, — невозмутимо вставил Карс.

— Не надо торопиться с ответом, — остановил товарища русич. — У вас есть время все обдумать. В конце концов, видения преследуют только меня.

Воцарилось тягостное длительное молчание. Люди растерянно смотрели друг на друга.

Что выбрать? Как поступить? Еще вчера все было предельно ясно. Хочешь — оставайся в Наске, а не хочешь — возвращайся в Лендвил или любой иной город Союза. Везде и земляне, и аланцы будут желанными гостями.

Но, видимо, мирная жизнь пока не для них. Путников вновь зовет дорога.

Ситуацию неожиданно разрядила Салан. Она бесшумно подошла к друзьям и иронично произнесла:

— Что за мрачные лица? Хорошее утро, война закончена, кровь не льется. Проблемы надо решать потом. А сегодня я хочу вам представить мою однокурсницу, сержанта Сали Слоун.

Воины резко обернулись. Они увидели миловидную женщину лет двадцати восьми. Если бы кто-нибудь сказал, что это вчерашняя полусумасшедшая незнакомка, Храбров бы не поверил.

Аланка изменилась неузнаваемо. Чистые, длинные расчесанные волосы, на лице легкий макияж, вместо балахона — тонкое зеленое платье, едва доходящее до колен. Слабый ветерок чуть приподнимал его край, обнажая красивые загорелые бедра.

Лишь синева под глазами и чрезмерная худоба напоминали о страшных годах, проведенных в плену.

— Этих мужчин не понять, — чуть уязвлено вымолвила Линда. — То спорят до хрипоты, то часами молчат, а то, позабыв обо всех своих делах, ловят взглядом каждое движение прекрасной незнакомки. Я же тебе говорила, нельзя их так шокировать. Они слишком долго воюют и отвыкли от женского общества.

— Линда, ты ревнуешь! — выкрикнул Стюарт и попытался схватить аланку за руку.

Но Салан не зря проходила подготовку в разведывательном центре Алана. Она мгновенно увернулась и дернула шотландца за воротник.

Пол не удержался на бревне и рухнул на землю. В тот же миг Линда прижала Стюарта коленом, приставив кинжал к горлу.

— Все! Сдаюсь! — отчаянно заводил шотландец. — Жак, убери свою дикую кошку, а то она проделает мне в шее дыру, которую и сама потом не зашьет.

Под смех друзей маркиз подошел к Салан и поднял ее на руки. В знак благодарности она поцеловала его в небритую щеку.

Эта сцена не ускользнула от внимания Слоун. О характере взаимоотношений между аланкой и наемником догадаться было несложно.

— Что такое кошка? — поинтересовалась Сали, садясь между Троулом и Белауном.

— Маленький хищный зверек, живущий на Земле, — пояснил де Креньян. — Очень симпатичный, пушистый и ласковый. Но стоит его обидеть, как в ход идут острые когти и зубы.

— Очень точное сравнение, — рассмеялась Линда.

В полдень за землянами явился Нелаун. Наступило время суда, и требовалось их присутствие.

Предчувствуя жестокость казни, в город отказались идти аланцы, Жак и Олан. Клон активно участвовал в штурме Наски и на смерть людей насмотрелся достаточно.

Миновав восточные ворота, друзья прошли по северным улицам и оказались прямо у дворца. Такого количество народа Олесь в Оливии еще не видел. Сейчас в столице скопилось не меньше десяти тысяч человек.

Наиболее любопытные располагались на площади, но места всем не хватало. Тасконцы заняли близлежащие улицы, дома и крыши. Кое-где вспыхивали скандалы и драки.

А народ все прибывал и прибывал. Прослышав о суде над свитой Яроха, взглянуть на зрелище отправились даже жители дальних южных городов.

Кое-как протиснувшись к лестнице, Аято тихо шепнул вождю Сорла:

— Пора начинать, а то толпа скоро станет неуправляемой.

Впрочем, охрана по периметру площади и так еле-еле справлялась с напором зрителей. Выставив копья вперед, воины медленно пятились назад.

Выйдя чуть вперед, Сток высоко поднял руку, требуя тишины. И самое удивительное, что он ее добился. Через пару минут шум почти стих.

— Граждане Наски, сегодня вы решаете судьбу людей и мутантов, виновных в различных преступлениях. Многие из них просто служили в армии арка, некоторые выполняли обязанности палачей и сборщиков налогов, а кто-то и сам изобретал безжалостные пытки. Каждому должно достаться по справедливости. Надеюсь на ваше милосердие и благоразумие! — громко провозгласил Нелаун.

В ходе сражения было взято около сотни пленных. Большинство бойцов правителя предпочло умереть на поле брани.

Из дворца медленно вывели десять первых солдат. Увидев огромную толпу, испуганные оливийцы едва не упали в обморок. Их лица побелели от страха, а в глазах застыл ужас.

Однако горожане проявили удивительную доброту. Волонтеры арка отделались тридцатью плетьми.

С пленников сняли одежду, привязали к столбам и приступили к исполнению наказания. Понемногу тасконцы заводились. Вид расправы приводит зрителей в исступление, и они перестают контролировать свои эмоции.

Тем не менее, из тех, кого схватили на улицах, повесили лишь шестерых. Они активно участвовали в погромах и убийствах.

Каждый раз находилось не меньше пяти свидетелей. На этом первая часть суда закончилась.

На лестницу вытолкнули телохранителей Яроха. Среди них было немало мутантов. Из всей группы только они держались мужественно и с достоинством.

Приговор звучал один — смерть. Семерым, обвиненным в каннибализме, палачи отсекли головы, остальных ждала петля.

Площадь перед дворцом снова окрасилась в кровавый цвет. Над Наской разнеслись торжествующие крики. Горожане радовались и веселились. Каждый удар топора сопровождался ликующим возгласом, волна подхватывала его и несла до самых окраин столицы.