Конец лета (др. перевод)

— Потому что это не имеет значения.

— Это для вас не имеет значения. — Но к этому моменту они уже оба смеялись и пили уже по третьему бокалу вина. — В любом случае вы мне нравитесь, — объявил он. — Мне часто приходится иметь дело с такими же чокнутыми, как вы.

— Я не чокнутая. Всего лишь упрямая.

— А вы выглядите точь-в-точь, как мой Уайет. Вы не замечали этого? — Его глаза снова остановились на ней. Он поставил свой бокал. Некоторое время она колебалась, затем кивнула.

— Замечала.

— Только я могу видеть ваши глаза. — Он долго смотрел в них, затем отвел взгляд в сторону. Это были именно такие глаза, какие, ему всегда казалось, должны были быть у той женщины на картине. — У вас прекрасные глаза.

— У вас тоже. — Ее голос напоминал дуновение Легкого ветерка в комнате, и они оба погрузились в воспоминания об их совместной прогулке в Кармел.

В течение некоторого времени он не произнес ни слова, он только молча сидел, разглядывая ее картины.

— Вы сказали, что это ваша дочь. Это действительно так? — Он снова посмотрел на нее, желая узнать что-нибудь еще.

— Да. Ей почти уже шестнадцать. Ее зовут Пилар. И она очень, очень хорошенькая. Значительно лучше, чем она выглядит на картине. Я сделала несколько ее портретов. — Она с тоской подумала о картине, которую отверг тот оформитель в офисе Марка и которая теперь висела в прихожей. — Некоторые из них весьма неплохо получились. — Сейчас с ним она чувствовала себя свободно, и никто не мешал ей любоваться своей работой.

— Где она сейчас? Она здесь?

— Нет. — Дина долго смотрела па него. — На юге Франции. Ее… мой муж — оттуда родом.

Она хотела сказать, что Марка тоже нет дома, что он находится в Греции, но это смахивало на измену. Зачем говорить ему об этом? Что она хотела от этого человека? Он уже сказал, что ему нравятся ее работы. Чего еще могла она желать? Она хотела спросить, женат ли он. Но это тоже показалось ей неправильным. Какой смысл был во всем этом? Он был здесь из-за ее работ. И не имеет значения, насколько добрыми были эти бездонные глаза цвета морской волны.

— Вы знаете, — он с сожалением посмотрел на часы, — я бы не хотел этого говорить, но я должен отправляться на работу. У меня назначена встреча в три часа в офисе.

— В три? — Она бросила взгляд на часы. Было уже без четверти три. — Уже? Как быстро пролетело время! — Но они просмотрели большое количество ее работ. Она поднялась с печальным выражением в глазах.

— Вы придете завтра вечером? На вернисаж? — Его глаза говорили о том, что он очень хочет, чтобы она пришла. Она не понимала, почему.

— Я постараюсь.

— Пожалуйста, Дина. Я буду рад. — Он коснулся ее руки и затем, окинув комнату благодарным взглядом, с улыбкой вышел из студии и сбежал по ступеням вниз. — Я сам найду дорогу. До завтра!

Его слова еще звучали в воздухе, когда она погрузилась в удобное белое кресло и огляделась вокруг. Здесь были четыре или пять картин с Пилар, но ни одной с Марком. И на какое-то мгновение она никак не могла вспомнить его лицо.

Глава 6

Дина припарковала свой синий «ягуар» напротив галереи через улицу и не спеша перешла дорогу. Она все еще не была уверена, правильно ли поступила, придя сюда. Был ли в этом смысл. А что, если и Ким будет там? Она будет выглядеть совсем глупо. Что, если… но, вспомнив его взгляд, она толкнула тяжелую стеклянную дверь и вошла.

Внутри два официанта в черных жилетах были к услугам каждого, попеременно наливая виски и шампанское. Хорошенькая молодая женщина приветствовала гостей, среди которых были в основном очень богатые люди или художники. Дина догадалась, что это была выставка работ одного немолодого человека. Он стоял с видом победителя, гордый, в окружении друзей. Его картины были со вкусом расставлены, в них было что-то от Ван Гога. И вдруг она увидела Бена. Он стоял в дальнем конце комнаты и был очень красив в своем светло-голубом костюме в полоску. Его взгляд пронзил ее насквозь; она увидела, как он улыбнулся и с достоинством покинул группу людей, с которыми стоял. Через мгновение он уже был с ней рядом.

— Итак, вы пришли, да? Я рад. — На какой-то миг их глаза встретились, и она почувствовала, что не сможет сдержать улыбку. Подавить такую улыбку было невозможно. Она была рада видеть его снова. — Шампанское?

— Благодарю вас. — Она взяла бокал, протянутый ей одним из официантов. Бен, держа ее легко за локоть, сказал:

— У меня есть кое-что в офисе, что я хочу вам показать.

— Гравюры? — Она почувствовала, что краснеет. — Как ужасно, что я так сказала.

— Вовсе нет. — Он тоже рассмеялся. — В прошлый вечер я купил небольшую картину Ренуара.

— О Боже, где вы ее достали? — Она последовала за ним вниз по длинному бежевого цвета ковру.

— Я купил ее в одной частной коллекции. У одного милого старика, который говорит, что она ему никогда не нравилась. Я выложил за нее невероятную сумму.

Он отомкнул дверь офиса и быстро шагнул внутрь. Там, у самой дальней стены, стояла, опершись на нее, картина с изображением прелестной обнаженной женщины, невероятно хрупкой. Манера письма была столь отчетлива, что не возникало сомнения в авторстве.

— Разве она не прекрасна?

Бен смотрел на картину, как на свое новое дитя, за которое он был безмерно горд. Дина ответила улыбкой на вспыхнувший свет в его глазах.

— Она удивительна!

— Благодарю вас.

Он посмотрел на Дину так пристально, как если бы хотел что-то сказать, но не решился. Вместо этого он стал разглядывать другие картины, улыбкой приглашая ее последовать его примеру. У него была еще одна известная работа Эндрю Уайета, висевшая над его столом.

— Она мне нравится тоже. Но не так, как та, другая.

— И мне тоже.

В мыслях они тотчас же вернулись в Кармел. Молчание было прервано стуком в дверь. Молодая женщина, которая встречала гостей у входа, жестами просила Бена выйти.

— Привет, Салли. Что случилось? Да, это Дина Дьюрас, она собирается выставляться у нас впервые.

Глаза Салли удивленно округлились. Она подошла, улыбаясь, с протянутой рукой.

— Это прекрасная новость!

— Не спешите! — Дина, смущенно улыбаясь, взглянула на Бена. — Я вам не обещала этого.