Конец начала

Снова стук в дверь, на этот раз, властный. Джейн ничего не сказала и просто осталась лежать на кровати. Разумеется, дверь всё равно открылась. Вошёл япошка. Увидев её голой, он улыбнулся. Джейн притворилась, что его здесь нет, и продолжала притворяться, даже, когда он стянул штаны и залез на неё сверху.

Япошка сделал всё, что намеревался. Он был тяжёлым и дышал ей в лицо какой-то вонью. Он тискал её грудь, но почти не больно. Могло быть и хуже. И бывало хуже, причём, не раз. Сейчас же, чуть лучше, чем самое обычное изнасилование. Счастье-то какое! Япошка зарычал, задёргался и вышел из неё, глупо ухмыляясь. Потом он надел штаны и ушёл, даже не обернувшись.

Через полминуты в дверь снова постучали. Джейн даже не успела подмыться, хотя против всякой заразы это вряд ли бы помогло. Зашёл следующий. Немолодой мужчина. Сержант. Джейн вновь ушла в себя, надеясь, что это останется незамеченным. Немолодые солдаты вели себя более жестоко. Ещё они, буквально, питались страхом.

Этот спустил штаны до колен, встал посреди комнаты и жестом приказал Джейн встать перед ним на колени. Она сделала вид, что не понимает. Такое она ненавидела больше всего. Но ей приходилось это делать. Каждую секунду ей хотелось его, как следует, укусить. Останавливал её лишь страх перед последствиями.

Когда она продолжила изображать непонимание, сержант сдёрнул её с кровати и поставил перед собой. Он был ниже Джейн, но силён, как бык. Он показал ей, что, если она не сделает то, что он требует, то будет избита до беспамятства. Ненавидя его, ненавидя себя ещё сильнее, Джейн подчинилась. По крайней мере, у него не очень большой. Ей очень хотелось знать японский, чтобы объяснить этому сержанту, насколько крошечный у того член.

Всё длилось не так уж и долго, когда сержант оттолкнул её в сторону. Вот, это уже, необычно. Со штанами, по-прежнему, болтающимися у колен, он сделал несколько шагов к окну и выглянул наружу. Затем и сама Джейн услышала низкий звук, который, как оказалось, раздавался снаружи, а не внутри её готового развалиться разума.

Япошка задрожал, словно сунул пальцы в электрическую розетку. Он произнес нечто такое, от чего обои на стенах едва не вспыхнули. Затем, продолжая что-то бормотать, он надел штаны и выбежал из комнаты.

Джейн вскочила на ноги и бросилась к окну. Ей очень хотелось узнать, что такое вынудило сержанта прервать минет на полдороги.

И она увидела. Небо было скрыто за массой самолётов, летевших с северо-запада. Летели они не очень высоко, но таких Джейн прежде не видела. Всё это, включая внезапную резкую реакцию япошки, вселило в неё надежду. "Это американцы?
– думала она.
– Господи, пусть это будут американцы. Когда Ты сотворил со мной такое, я перестала в Тебя верить, но я поверю снова, если это наши. Клянусь".

Загремели расположенные вокруг Вахиавы зенитки. Грохот стоял такой, будто наступил конец света, но для Джейн это была самая замечательная музыка в жизни.

Что бы это ни было, это не был обычный беспокоящий рейд, как в том году. В небе летели десятки, если не сотни самолётов. Просто так такую армаду сюда никто не пошлёт.

Джейн моргнула. Насколько она знала современное военное искусство - что для жены офицера, пусть и бывшей, было в порядке вещей - с материка такую армаду прислать вообще невозможно. В-17, прилетавшие на Гавайи, добирались без боезапаса, и практически с пустыми баками. Так и было... в 1941. Но сейчас-то 1943. Видимо, с тех пор военные доктрины слегка изменились.

И так и случилось. Джейн поверила. Поверила в бога всем сердцем, всей душой. Бомбардировщики принялись разгружаться над аэродромом Уилера и казармами Скофилда, что располагались от Вахиавы прямо за шоссе Камеамеха.

Бордель задрожал. Затрещало оконное стекло. Какая-нибудь неточно упавшая бомба способна превратить окно в шрапнель и превратить Джейн в фарш. Она отошла от окна, по лицу текли слёзы. Ей снова захотелось жить. Если это не чудо, то, что же, тогда?

Крики и вопли из соседних комнат убедили Джейн, что она такая не одна. Прежде она слышала совсем другие крики: крики боли, а не радости. Одна женщина начала радоваться прямо в присутствии япошки. Глупо, конечно, но Джейн сомневалась, что не поступила бы так же.

Бомбы продолжали и продолжали рваться. Судя по всему, американцы занялись аэродромом и казармами всерьёз.

– Бей их!
– кричала Джейн.
– Давай, мать вашу! Бей их! Бей!

Кензо и Хироси Такахаси управляли "Осима-мару" самостоятельно. Кензо не знал, где в это время находился его отец: то ли в консульстве, то ли на радио, то ли во дворце Иолани. Старик увяз в дружбе с оккупационной администрацией, как в трясине. Чем меньше Кензо об этом всём знал, тем лучше себя чувствовал.

Хироси стоял у руля, а Кензо управлялся с парусами, впрочем, не слишком успешно.

– Внимательнее, блин!
– рявкнул Хироси.
– Хватит о бабе своей мечтать. Её здесь нет.

– Ага, - отозвался младший брат.

Однако не думать об Элси он не мог. Этому способствовала их недавняя связь. Напоминали о ней и ссадины, оставленные японскими солдатами. Если бы всё пошло немного иначе, его бы забили до смерти.

Он надеялся, что отец разберется. Выяснит, что это были за солдаты и устроит им неприятности. Впрочем, маловероятно. Если смотреть на произошедшее с отцовской точки зрения, Кензо сам виноват, что его избили. Если бы он не разозлил солдат, те бы его не тронули. То, что они хотели толпой изнасиловать его девушку, для отца ничего не значило.

– Внимательнее, - повторил Хироси.
– Мы сейчас не просто идём против ветра.

– Знаю, знаю.

Ветер дул им в правый борт. Они шли на запад, намереваясь попытать удачи в проливе Каиеивахо, что разделял острова Оаху и Кауаи. В прошлый раз улов южнее оказался скудным. Там уже всё выловили. Сюда сампаны особо не заходили. Об этом Хироси узнал, подслушивая разговоры других рыбаков. Кензо надеялся, что старший брат прав.

– Что это там?

Хироси указал на север, в сторону Оаху.

– А?

Кензо опять задумался об Элси. Он проследовал взглядом за указательным пальцем брата.

– Ох, нихера ж себе!

С аэродрома Хикам Филд, что неподалёку от Перл Харбора, взлетала целая стая японских самолётов. Братья Такахаси молча наблюдали, как они построились и улетели на север.

– Учения, что ли?
– задумался Кензо.

– Наверное.

Голос Хироси звучал неуверенно.

– Они же постоянно ноют, что им топлива не хватает. Слишком много самолётов для учений.

– Ага. А что тогда?

На свой вопрос Кензо ответил раньше брата:

– Может, хорошие ребята решили вновь вернуться.

"Хорошие ребята". Он так думал об американских солдатах ещё до того, как по нему оттоптались японские военные. Теперь же, его симпатии к стране, в которой он родился и вырос, только удвоились и утроились. Как и страх того, что ни за какие симпатии его по головке не погладят. Кем его будут считать, если американцы вернутся на Гавайи - нет, когда американцы вернутся на Гавайи? Очередным япошкой, чей отец стал коллаборационистом.